Миф № 164. Сталин осуществлял милитаристский курс в политике индустриализации

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Миф № 164. Сталин осуществлял милитаристский курс в политике индустриализации

Тоже весьма глупый миф. Как правило, он использовался на Западе, который стремился обосновать реальность «советской угрозы» едва ли не от истоков. Но что же было в действительности?

А в действительности было следующее. Никто никогда и не скрывал, что политика индустриализации была направлена в том числе и на повышение обороноспособности СССР. Подчеркиваю, никто и никогда не скрывал этого. Об этом говорилось прямо. Другое дело пропорции, то есть какова доля военно-промышленного комплекса и армии в народном хозяйстве и в стране в целом. И вот тут многих читателей ожидает пара «сюрпризов».

«Сюрприз» первый. Главным милитаристом СССР в 1920–1930-х гг. был Михаил Николаевич Тухачевский, «невинная жертва сталинизма». Это именно ему взбрело в голову в мирное, хотя и сложное время потребовать от советского руководства крайне резкого увеличения численности вооруженных сил, производства боевой техники, оружия, боеприпасов. 10 января 1930 года он подал объемистую служебную записку на имя Ворошилова, в которой попытался обосновать свой милитаристский курс. Согласно этому документу и дополнений к нему (РГВА.Ф. 7. Оп. 10. Д. 147; РГВА.Ф. 7. Оп. 10. Д. 170; РГВА.Ф. 7. Оп. 10. Д. 1047; РГВА.Ф. 33987. Оп. 3. Д. 155), получается, что Тухачевский предлагал в мирное время создать более чем 11-миллионную армию, в которой имелись бы:

260 пехотных и кавалерийских дивизий; 50 дивизий Резерва Верховного командования; 225 пулеметных батальонов в Резерве Верховного командования; 40 000 самолетов в строю (при производстве 122 500 самолетов в год); 50 000 боевых танков в строю (при производстве 100 000 танков в год).

Для сведения. За всю Великую Отечественную войну было произведено всего 122 100 самолетов всех типов. Тухачевский же предлагал производить за год 122 500 только боевых самолетов! Если, например, взять наивысший темп производства самолетов в годы Великой Отечественной войны — 110 в день (уровень 1944 г., когда было произведено 40,2 тысячи самолетов), то для удовлетворения столь безумной заявки Тухачевского даже при таких темпах производства Советскому Союзу понадобилось бы 1114 дней, или чуть более трех лет!

Танков и САУ всех типов за войну было выпущено 98 300 шт. Тухачевский же предлагал в мирное время производить только танков по 100 000 в год! Если опять-таки взять наивысший темп производства танков и САУ в годы Великой Отечественной войны — 80 танков в сутки (уровень 1944 г., когда было произведено 29 тысяч танков и САУ), то для удовлетворения его безумной заявки даже при этих темпах производства Советскому Союзу понадобилось бы 1250 дней, или три с половиной года!

А ведь Тухачевский выдвинул предложение о производстве в год 122 500 самолетов и 100 000 танков в то время, когда в СССР еще не было подобных заводов! Это ли не безумие «красного милитаризма»? Это ли не провокация?!

Ознакомившись с его предложениями, Сталин буквально рассвирепел и в записке от 23 марта 1930 г. на имя Ворошилова написал следующее:

«Получил оба документа и объяснительную записку т. Тух-го и «соображения» Штаба…. Я не ожидал, что марксист, который не должен отрываться от почвы, может отстаивать такой, оторванный от почвы фантастический «план». В его «плане» нет главного, т. е. учета реальных возможностей хозяйственного, финансового, культурного порядка. Этот «план» нарушает в корне всякую мыслимую и допустимую пропорцию между армией, как частью страны, и страной, как целым, с ее лимитами хозяйственного и культурного порядка. «План» сбивается на точку зрения «чисто военных» людей, нередко забывающих о том, что армия является производным от хозяйственного и культурного состояния страны. Как мог возникнуть такой «план» в голове марксиста, прошедшего школу Гражданской войны?

Я думаю, что «план» т. Тух-го является результатом модного увлечения левой фразой, результатом увлечения бумажным, канцелярским максимализмом. Поэтому анализ заменен «игрой в цифири», а перспективы Красной Армии — фантастикой. «Осуществить» такой «план» — значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию. Принятие и выполнение этой программы было бы хуже всякой контрреволюции, потому что оно неминуемо повело бы к полной ликвидации социалистического строительства и к замене его какой-то своеобразной и, во всяком случае, враждебной пролетариату, системой «красного милитаризма».

Отрадно, что Штаб РККА, при всей опасности искушения, ясно отмежевывается от «плана» т. Тух-го. И. Сталин». (Текст ответной записки Сталина цитируется по: РГАСПИ.Ф. 74. Оп. 2. Д. 38. Л. 59; РГВА.Ф. 33987. Оп. 3. Д. 155, Л. 169).

Частично попытку Тухачевского объяснить и даже понять можно, но только, подчеркиваю — частично. Потому что уже к началу 1930-х годов стало ясно, что следующая война будет мобильной и маневренной, «войной моторов». К моменту составления записки Тухачевского на вооружении РККА имелось всего 90 танков устаревших типов («Рикардо»,

«Тейлор», «Рено»), 3500 грузовиков и автомобилей, а также 180 гусеничных тракторов. Естественно, что как военачальник высокого ранга он обязан был проявить заботу о создании для армии оружия и боевой техники нового поколения и в достаточном количестве. Но ведь не в таком масштабе, чтобы и впрямь загубить все планы индустриализации. В стране еще не построены тракторостроительные заводы, а ему подай 100 000 танков в год. В стране еще нет самолетостроительных заводов, а ему подай 122 500 самолетов в год. В стране идет напряженная борьба за коллективизацию, не хватает товарного хлеба для различных нужд, а ему подай в армию свыше 11 миллионов здоровых мужиков, которых ведь тоже надо кормить, причем три раза в день. Иначе человек с ружьем превратится в свою противоположность — из защитника Отечества станет вооруженным бандитом, винтовкой промышляющим себе пропитание. Все это-то и вынудило Сталина рассвирепеть и обозвать предложения Тухачевского «красным милитаризмом».

Несмотря на то что выше уже приводился этот пример, все же рискну вновь его привести, дабы еще раз показать, как в те времена Сталин изыскивал деньги для укрепления обороноспособности страны. Тем более что все происходило в одном и том же 1930 г. Во время следствия по делу «Промпартии», особенно во время допросов самого Рамзина были получены данные о готовящейся Западом вооруженной интервенции против Советского Союза, которые полностью совпали и с данными советской разведки. Сталин, например, в ответ на информацию ОГПУ о показаниях Рамзина написал следующее: «Тов. Менжинский. Письмо от 2/Х и материалы получил. Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях — это вопрос об интервенции вообще и особенно, вопрос о сроках интервенции. Выходит, что предполагали интервенцию в 1930 г., но отложили на 1931 или даже на 1932 г. Это очень вероятно и важно…

…Если показания Рамзина получат подтверждение и конкретизацию в показаниях других обвиняемых (Громан, Ларичев, Кондратьев и K° и т. д.), то будет серьезным успехом ОГПУ, так как полученный таким образом материал мы сделаем в той или иной форме достоянием секций КИ (то есть Коминтерна. — А. М.) и рабочих всех стран, проведем широчайшую кампанию против интервенционистов и добьемся того, что парализуем, подорвем попытки к интервенции на ближайшие 1–2 года, что для нас немаловажно».

Однако Сталин не был самим собой, если бы не предпринял и комплекс других мер для усиления безопасности СССР. В тот же день он написал личную записку главе советского правительства В.М. Молотову, в которой говорилось: «Вячеслав! 1) Поляки наверняка создают (если уже не создали) блок балтийских (Эстония, Латвия, Финляндия) государств, имея в виду войну с СССР. Я думаю, что пока они не создадут такой блок, они воевать с СССР не станут, — стало быть, как только обеспечат блок, — начнут воевать (повод найдут). Чтобы обеспечить наш отпор и поляко — румынам, и балтийцам, надо создать себе условия, необходимые для развертывания (в случае войны) не менее 150–160 пехотных дивизий, то есть дивизий на 40–50 (по крайней мере) больше, чем при нынешней нашей установке. Это значит, что нынешний мирный состав нашей армии с 640 тысяч придется довести до 700 тысяч. Без этой «реформы» нет возможности гарантировать (в случае блока поляков с балтийцами) оборону Ленинграда и Правобережной Украины. Это не подлежит, по-моему, никакому сомнению. И, наоборот, при этой «реформе» мы наверняка обеспечиваем победоносную оборону СССР.

Но для «реформы» потребуются немаленькие суммы денег (большее количество «выстрелов», большее количество техники, дополнительное количество командного состава, дополнительные расходы на вещевое и продовольственное снабжение). Откуда взять деньги? Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить всякий ложный стыд и прямо, открыто пойти на максимальное увеличение производства водки на предмет обеспечения действительной и серьезной обороны. Стало быть, надо учесть это дело сейчас же, отложив соответствующее сырье для производства водки и формально закрепить его в госбюджете 30–31 года».

Средств не было, и потому Сталин пошел по такому пути. И это всего лишь ради увеличения армии на 60 тысяч человек! А Тухачевский предлагал увеличить численность вооруженных сил более чем в 17 раз! Можете себе представить масштабы затрат на милитаризацию по Тухачевскому. Потому и нет ничего удивительного в том, что Сталин обозвал его предложение «красным милитаризмом».

«Сюрприз» второй. При разработке плана второй пятилетки в основу была положена идея опережающего развития отраслей, производящих предметы потребления. План был сверстан, но в силу не вошел. Потому что начало второй пятилетки совпало с умышленным приводом Западом к власти в Германии Гитлера. В связи с резко возросшей угрозой войны в скором будущем вместо намеченного опережающего роста отраслей, производящих предметы потребления, вновь были установлены максимальные задания по росту тяжелой индустрии. Это не значит, что производство предметов потребления было совсем заброшено. Нет, этого не было. Но крен все-таки пришлось сделать в сторону тяжелой индустрии и оборонной промышленности. Уже в 1938 г. продукция оборонных отраслей выросла на треть, а в 1939 г., то есть в самом начале третьей пятилетки, — наполовину. Увы, подругому просто нельзя было. Необходимо было крепить оборону. Вот откуда милитаристский акцент в пятилетних планах Сталина.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.