Звезда эстрады и авторитет

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Звезда эстрады и авторитет

Летом 1972 года на небосклоне советской эстрады начала восходить новая звезда – певица София Ротару. В то время она давала большие гастроли по стране и заехала в Сочи. На одном из ее концертов побывал хорошо известный в криминальных кругах Вячеслав Иваньков по кличке Япончик. Он в те дни приехал на юг, чтобы отдохнуть вместе с приятелями. Собственно, весь тот ажиотаж, который царил в Сочи вокруг Ротару, Иванькову был до фонаря, и посещать ее концерт он не предполагал. Но обстоятельства сложились иначе.

В один из жарких дней на сочинский пляж занесло администратора Ротару Олега Непомнящего и его знакомую Галю по прозвищу Ворона (последняя принадлежала к представителям первой древнейшей профессии). Когда они проходили мимо шумной компании незнакомых молодых людей, как принято теперь говорить, «лиц кавказской национальности», один из них бросил в сторону спутницы администратора несколько оскорбительных фраз: «Эй, блядь, иди сюда! Мы тебя прямо здесь оформим!» Непомнящий, как истинный джентльмен, хотел было вступиться за даму, но та его остановила. После чего направилась к другой группе молодых людей, возлежавших на песке неподалеку. Судя по тому, что голые тела некоторых из них были украшены синими татуировками, они принадлежали к «деловым». Далее послушаем рассказ самого О. Непомнящего.

«Я сразу выделил молодого человека с необычной внешностью: русоволосый, белокожий, но с азиатским разрезом глаз. Его лицо заключало в себе сложный коктейль противоречивых черт – оно было одновременно жестоким и нежным. Даже когда он улыбался, зловещая тень пробегала по его губам. Ворона представила нас друг другу:

– Знакомьтесь, это Слава.

Я был почему-то твердо убежден, что она лжет, и русоволосого атлета зовут иначе. Он заметил мое недоверие и, протягивая руку, представился сам:

– Япончик.

В ответ я назвал свое имя и в двух словах объяснил, кто я и чем занимаюсь.

– Ну жди. Сегодня вечером мы придем на концерт.

– К сожалению, это невозможно: все билеты проданы, и у нас полный аншлаг.

Он только усмехнулся:

– Какие места лучшие в зале?

– Ложи, но они тоже проданы.

– Ты увидишь меня в первой ложе.

Я был готов обсуждать эту тему до бесконечности, надеясь, что разговор убежит горной речкой куда-нибудь в безопасную гавань и унесет всю компанию пить вино в каком-нибудь уютном ресторанчике. Смутное излучение угрозы исходило от Япончика, и я интуитивно знал, что пустякового толчка достаточно, чтобы разбудить в нем ярость. Я молил бога, чтобы Ворона промолчала о глупой выходке грузина, но она хладнокровно стала рассказывать…»

Далее Непомнящий вспоминает о том, как Япончик, словно средневековый монарх, к стопам которого приносят жалобу попранной женской чести, отправился учить уму-разуму того грузина, который несколько минут назад оскорбил Ворону. Япончику стоило произнести ему всего лишь одно слово «Одевайся», как обидчик стал лихорадочно натягивать на себя одежду, а его дружки даже не попытались вступиться за него. Видимо, они прекрасно знали, кого именно принесла к ним нелегкая.

Когда обидчик наконец оделся, Япончик приказал ему следовать за ним к машине, которую его друзья уже подогнали к выходу с пляжа. Вскоре автомобиль рванул в сторону Мацесты. Ехали минут двадцать, после чего Иваньков приказал шоферу тормознуть возле площадки для пикников. Из машины вышли Япончик, Ворона и грузин-обидчик. Иваньков спросил у девицы:

– Как его наказать?

Ворона пожала плечами. Тогда Иваньков сам придумал наказание, приказав обидчику встать перед девицей на колени и целовать ей туфли. Парень повиновался. Но Япончику этого показалось мало, и он изобрел новую пытку: приказал Вороне помочиться в туфлю и заставил парня осушить ее. Обидчик безропотно снес и это наказание. Но и этого оказалось недостаточно. Следующей командой стал приказ копать яму. Как вспоминает все тот же О. Непомнящий, «на секунду мне стало смешно – яму выкопать было решительно нечем. Но когда грузин, упав на колени, стал копать землю руками, ломая ногти, мне стало по-настоящему страшно. Видимо, Вороне тоже стало не по себе:

– Слава, хватит. Довольно. Мне и так противно. Я прошу тебя.

Мы уехали, оставив грузина на той поляне. Я часто вспоминаю его серое лицо, выцветшие, обезумевшие глаза…»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.