LVIII

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

LVIII

Целый год затем N прочесывал четырежды проклятый район с остервенелостью полицейской овчарки, навещая уже мясные, фруктовые и рыбные лавчонки (их добродушные хозяева, с одинаковой приветливостью выползая из-за прилавков, неизменно его огорчали – никто из них о подобной аптеке и слыхом не слыхивал). Забираясь в самые дебри, безуспешно опрашивая всех, кто попадался в той глуши, N вгонял в оторопь молодых и старых прохожих сбивчивой речью оказавшегося на мели наркомана. Поиски упирались в самые безнадежные тупики, душа вопила как резаная, а когда она ненадолго смолкала и вконец загнанный N засыпал, настоящей горькой насмешкой открывалась ему в коротком пугливом забытьи та вожделенная дверь: азиат каждый раз улыбался, но руки дающего оказывались постоянно пусты, а рот – неизменно нем.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.