Говорят, после Лужкова осталось слишком много театров
Говорят, после Лужкова осталось слишком много театров
С любопытной инициативой выступила газета «Известия»: провести инвентаризацию лужковской театральной Москвы с целью… с известной целью.
Бывший градоначальник Москвы любил и поощрял театральное искусство. Такое бывает: самый отпетый злодей может содержать сиротку или отправлять часть похищенного детдому. «В моем городе не закроется ни один театр!» – воскликнул как-то Юрий Михайлович, и будем справедливы – так-таки ни один театр и не закрылся.
Но вот титан пал. И тень от его падения вдруг накрывает и саму невинность – наше театральное искусство. Встает грозный русский вопрос: если Лужков любил театр, а мы сейчас должны не любить Лужкова, то что нам делать с «лужковской» театральной Москвой?
Вообще-то в таких вопросах следовало бы исходить из более важных вещей, чем вкусы того-иного градоначальника или сиюминутная политическая конъюнктура. Например, из любви к русскому театру, из почтения к культуре, без которой Россия – просто чудовищное дикое поле. Да, милые мои, из любви и почтения. Ведь театр – это не склад товаров, не система фабрик. Театр, вообще-то, проходит по ведомству Аполлона, бога гармонии, чтоб вы знали!
Однако инициатива «Известий» ничего такого не имеет в виду. Просто наступил хороший момент половить известную рыбку. Пересменка начальства – выгодная ситуация для всяких прожектов: может и выгореть. Вот критик и предлагает разделить все театры на несколько категорий, по строгим критериям: имеет ли театр «Золотую маску», сколько критических отзывов существует на его спектакли, участвовал ли он в престижных фестивалях. А потом решать, кому жить, кому нет. И если никакой «отмазки» у театра нет – ни «маски», ни критической сказки – театр попадает в такую категорию, из которой ему уже не выбраться.
Всё это можно было бы действительно принять во внимание, обсуждая судьбу театров, если бы «Золотая маска» в самом деле была престижной национальной премией, а наши критики являлись независимыми уважаемыми экспертами.
Но репутация «Маски» не просто подмочена, а доверху залита, это никакая не «национальная» премия, а премия узкой группы лиц, пристрастная, бестолковая и – есть такое мнение – откровенно мафиозная. От участия в ней по принципиальным соображением давно отказались многие театры – Малый, «Современник», театр имени Маяковского, «Школа современной пьесы» и другие. Независимых же критиков у нас до ужаса мало, большинство пишущих о театре состоит в разных шайках-лейках и желает только власти, только рулить и командовать современниками.
Так что московским театрам по существу предложено «сдаваться» на милость победившей театральной мафии: или вы признаете нашу власть, нашу «маску», наши писульки, наши фестивальки – или мы вас закроем.
А вот не выйдет.
Почему не выйдет? Да потому, что инициатива разделить театры на категории – это плод деятельности рассудка, маленького и жалкого. А жизнь театра – это плод деятельности чего угодно, кроме рассудка, плод сердца, души, живота, духа человеческого, но не рассудка!
Поэтому-то театр и будет жить – вдохновенно и глупо, героически и по-дурацки, проваливаясь в пошлость, карабкаясь на высоту, сжирая сам себя и рождая сам себя из ничего – но жить, жить, жить! А не бубнить про реорганизацию и инвентаризацию…
Хотя реорганизация действительно нужна – и настоящая, а не мафиозная. Прежде всего, следовало бы перейти к системе открытых конкурсов на место художественного руководителя вместо нынешнего пожизненного владения. Вот это бы действительно встряхнуло и оздоровило театральную систему.
А решать судьбу театров в зависимости от количества поощрений, выданных театральной мафией, победившей на сегодня, – это не реорганизация.
Это по-другому называется.
Не помню, как. Надо будет посмотреть в уголовном кодексе.
2011
Данный текст является ознакомительным фрагментом.