Чтение без почтения

Чтение без почтения

С 2 по 7 сентября на ВВЦ, бывшей ВДНХ – где уже не работает ни один фонтан, о ужас, о позор! – состоялась традиционная, 22-я Московская международная книжная выставка-ярмарка.

Нынешняя ярмарка организована куда лучше, чем в былые года: она переехала в новый павильон, № 75, который расположен в начале ВВЦ и оборудован кондиционерами. Стало быть, утоление жажды слова уже не сопряжено с беганием в поту по душным залам. Кроме того, внутрь можно и вообще не заходить, а, прихватив тележку, крупно отовариться у входа, где некогда блистательное издательство «Вагриус» распродает весь ассортимент. За бесценок.

Шесть книг – триста рублей, а какие книги! Отборная современная проза, прекрасная серия мемуаров «Мой ХХ век». Жадными загребущими руками я хватала красивые, в дорогих суперобложках книги – воспоминания о А. Тарковском, записки поэта Б. Слуцкого, автобиографию Редьярда Киплинга… то есть на всю зиму запаслась. «Вагриус», конечно, жалко, но кризис не тетка.

Полистав Киплинга, задумалась. Великий воин и поэт, воплощенная мужественность, гениальный идеолог Британской империи, Киплинг как идеал – на русской почве недостижим. Если бы на службе у советской империи было хоть что-нибудь похожее, она бы не сгинула так бесславно. Но вместо умных, честных, бескомпромиссных, ослепительно талантливых людей, у советской империи, особенно на ее закате, в идеологах были, в основном, интеллигенты-перерожденцы. Циничные, вялые эгоисты, которые и сами-то не верили в унылый бред, который сочиняли для народа.

Империя вспомнилась мне не случайно. Над книжными прилавками в этом году веял несколько новый дух. Ушли в клозет истории воспоминания олигархов о том, как они раздраконили родину, замолк щебет их содержанок, как-то съежились политики. Зато в явном изобилии имелись сочинения православного и славянофильского толка, как прошлого, так и настоящего. И складывалось впечатление, что где-то далеко, пока еще за горами, но рокочет что-то угрюмо-серьезное, воинственно-патриотическое. Какой-то Святогор, вооруженный богатырской палицей, движется на подлый мир потребления!

Кстати, на стенде КПРФ я купила репринт газеты «Правда» за 8 ноября 1941 года (десять рублей). В ней на последней странице – любопытное сообщение: «Заявление Рузвельта о займе Советскому союзу». Речь идет о беспроцентном займе в один миллиард долларов (с покрытием русским сырьем в течение десяти лет, через пять лет после окончания войны). И тут у меня вопрос возник: мы негодуем, и справедливо, когда замалчивают роль Советского Союза во Второй мировой войне. А ведь и мы кое-что замалчиваем: вот я впервые прочла об этом займе, ни в одном фильме и ни в одном учебнике о нем ни слова нет. Был займ-то? Отдали?

Портреты классиков, подвешенные к потолку павильона, слегка колыхались на сквозняках, украшая проходы между рядами лотков. Каждый проход именовался «аллеей» – аллея Бродского, аллея Толстого… Между тем сочинений Льва Толстого я что-то нынче на ярмарке не нашла. К чему бы это? Кризис кризисом, а граф при чем?

Не было на ярмарке и знаменитых иноземных писателей, не книг, а личностей я имею в виду. Кроме польского беллетриста Януша Вишневского, автора романа «Одиночество в сети». Эта пошлая книга, откровенно рассчитанная на теток, грезящих о романтическом сексе, имеет в России успех. Дело в том, что наши литераторы, за редким исключением, очень уж вульгарно, чисто физиологически, трактуют половые вопросы. А у Вишневского все-таки какой-то антураж – исповеди по переписке, ночные поезда от Берлина до Варшавы, гостиницы Лондона и рестораны Ниццы, загадочные женщины, улыбающиеся в полумраке, мужчины, тоскующие о понимании… ну, натурально, наша публика и купилась на эту туфту. О, Европа! Ах, культура! Окрыленный русской любовью польский писатель теперь буквально не вылезает из гостеприимных руин проклятой империи.

Обычное оживление царило возле стенда с книгами из серии «Жизнь замечательных людей». Какой бы то ни было отбор замечательных людей у этой серии давно закончился. Во всяком случае, увидев рядом книги «Виктор Авилов» и «Король Артур», изумленно вздрагиваешь: мифический британский король и покойный актер явно уравнены в правах на замечательность разумом более могучим, чем наш!

Я приобрела из этой серии новинку – книгу «Феллини». Это сборник интервью, которые взял у Феллини в разные годы журналист К. Костантини. Первая тревога овладела мной, когда я в выходных данных прочла, что это «перевод с французского», да еще двух переводчиков. Ясно: попалась книга на французском, взяли да и перевели на пару быстренько, а что Феллини говорил на несколько другом языке, так это кто теперь вспомнит. Дальше – больше: переводчики нисколько не посчитались с принятым в России написанием имен и названий. И фильм Бунюэля «Скромное обаяние буржуазии» стал «Тайным шармом буржуазии», английский режиссер Питер Гринуэй – Питером Гринэвеем, а пьеса Поля Клоделя «Благовещение» вообще превратилась в «Новости для Марии». И это притом что у книги, как указано, есть «научный редактор»!

С интересом отнеслась публика к представленной на ярмарке книге стихов Юрия Шевчука «Сольник», куда вошли и тексты песен, и неизвестные сочинения певца. Но, как и книгу, скажем, Дианы Арбениной, этот томик можно читать, только вспомнив, как авторы сами поют свои тексты.

У Шевчука немало удачных строк. «Эй, Ленинград, Петербург, Петроградище, Марсово пастбище, Зимнее кладбище, отпрыск России, на мать не похожий, бледный, худой, евроглазый прохожий» – но читаешь и мысленно прокручиваешь в голове воображаемый напористый голос автора. Так не лучше ли просто его слушать реального?

А для души я купила два томика рассказов великолепного писателя Юрия Казакова (издательства «Русский мир»). То, что Казаков пишет лучше всех, и его лишенные всякой идеологии рассказы будут жить долго, коллеги по цеху знали еще в 60-е годы. Знали – и оттирали, оттесняли писателя на обочину, где он и умер, в одиночестве, пустоте и молчании. Остались рассказы, кристаллы чистого искусства, дивная проза, которую можно пить маленькими глоточками, как доброе вино. И от нашего времени тоже кто-нибудь останется, но затрудняюсь вам сказать с уверенностью, кто именно. Точно, что не Януш Вишневский.

2009