БЕЗЫМЕНСКИИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

БЕЗЫМЕНСКИИ

Оказывается, у «секретных протоколов» был ещё один первооткрыватель — Лев Безыменский — журналист, историк, германист, профессор Академии военных наук, сын поэта Александра Безыменского. Вот что он пишет в предисловии к своей книге «Гитлер и Сталин перед схваткой»:

«Повезло из-за небрежности тех, кто готовил очередной визит канцлера ФРГ Гельмута Коля в Москву. Во время его беседы с Михаилом Сергеевичем Горбачевым зашла речь о секретных протоколах. Коль сказал, что в руках боннских архивистов находятся не только копии, но и оригиналы секретных приложений. Когда мне рассказал об этом помощник Горбачева, мой давний знакомый Анатолий Черняев, я в сердцах заметил:

— Ну, это уж из области фантазий. Копии есть, но оригиналы — о них даже в Бонне специалисты знают, что в архивах их не было и нет.

Но помощник советского президента отнесся к моей реакции иначе. Он решил (давно принадлежа к числу тех, кто считал недопустимым далее отрицать факт существования протоколов), что явная оговорка Коля должна стать поводом для полудипломатической-полунаучной акции: поехать в Бонн и официально получить от архивной службы ФРГ те документы, которые имеются в распоряжении боннской дипломатии. Эти документы было бы полезно предъявить „неверующему“ в наличие протоколов Горбачеву, дабы он покончил с недостойным отрицанием исторических фактов. Вашему покорному слуге предстояло стать неким курьером между Бонном и Москвой. Не надо говорить, что эту необычную функцию я принял на себя с удовольствием. Мою миссию согласовали с секретарем ЦК КПСС и членом Политбюро Александром Николаевичем Яковлевым, который был в полном курсе „дела с протоколами“ и полностью одобрил акцию. Ему она была нужна по специальной причине, коренящейся в серьезнейших политических обстоятельствах 1988–1989 годов.

Увы, историку печально констатировать, что решающие события в развитии „историографических“ ситуаций происходят совсем не из-за требований исторической науки, а под влиянием так называемой „большой политики“. В 1988–1989 годы эта большая политика для СССР включала два критических элемента: отношения с Польшей и с Прибалтикой. Оба эти элемента уходили корнями в 1939 год, в секретные протоколы. Для Польши это была судьба погибшей в тот год республики, для Эстонии, Латвии и Литвы — их судьбы перед вхождением в Советский Союз. В 1988 году М. С. Горбачев с трудом отмахнулся от щекотливой проблемы во время визита в Польшу, повторив версию с „копиями“. В 1989-м с Прибалтикой было сложнее: на состоявшемся в мае I Съезде народных депутатов СССР по настойчивому требованию трех прибалтийских республик была создана Комиссия по политической и правовой оценке советско-германского договора 1939 года. Ее председателем и стал А. Н. Яковлев, прекрасно понимавший важность и сложность этой задачи. Комиссия в составе 20 человек приступила к работе, и первые ее заседания показали, что решение будет непростым.

Комиссии помогали многочисленные эксперты (автор книги — в их числе), были затребованы все материалы, поэтому и моя „боннская миссия“ оказалась полезной. Тогда я побывал в Бонне, был в знаменитом Политическом архиве МИД ФРГ, где хранятся материалы еще со времен Бисмарка. Впрочем, не буду „просто“ вспоминать, а приведу мой отчет, представленный М. С. Горбачеву и А. Н. Яковлеву, на основе бесед в МИД ФРГ и предыдущих моих исследований в Москве и Лондоне.

СПРАВКА

о происхождении фотокопий секретных протоколов к договору от 23.8.1939 г. и микрофильмах из личного бюро Риббентропа („коллекция фон Леша“)

1. Согласно данным, полученным в Политическом архиве МИД ФРГ, а также по материалам Государственного архива Англии („Паблик рекорд оффис“), фотокопии секретных протоколов имеют своим источником немецкие микрофильмы, захваченные англо-американской розыскной группой в Тюрингии в апреле 1945 г. Эти микрофильмы впоследствии получили условное наименование „коллекция фон Леша“ — по имени сотрудника личного бюро Риббентропа Карла фон Леша, который вывез микрофильмы из Берлина и, вместо того чтобы уничтожить их согласно полученному приказу, передал англо-американской розыскной группе.

Микрофильмы были изготовлены по указанию Риббентропа, данному после того, как в 7 943 г. начались интенсивные бомбежки Берлина. Микрофильмирование проводилось по тогдашней технике на неперфорированные негативные фильмы.

2. „Коллекция“ состоит из 20 негативных микрофильмов, которые были сняты с документов личного бюро министра иностранных дел Германии, причем ряд из них относится к концу XIX — началу XX в. Однако основную часть составляют документы с 1933 г. до лета 1944 г.

Заполучив эти фильмы, розыскная группа перевезла их на сборный пункт трофейной документации в Марбург, а затем в Лондон, где их обработкой ведали специалисты Министерства авиации. Выли изготовлены позитивные копии и начато их изучение, в ходе чего были обнаружены материалы по советско-германским переговорам 1939 г. Об этом в ноябре 1945 г. был составлен специальный доклад на имя Черчилля, хранящийся в Государственном архиве Англии под сигнатурой ПРЕМ 8/40.[47] Обнаружены были и кадры с секретным протоколом.

В германском делопроизводстве фильмы носили обозначение „F-20“. Впоследствии при обработке в Национальном архиве США они получили сигнатуру „Т-120“ (ролики 605–625). Оригинальные пленки ныне переданы в МИД ФРГ.

3. Во время беседы в МИД ФРГ мне были показаны эти ролики и переданы несколько фотокопий. Однако представлялось необходимым более подробно ознакомиться с характером самих микрофильмов. Это удалось сделать, получив некоторые из них в других архивах. Ознакомление показало:

а) на каждом ролике умещалось примерно 500–600 документов;

б) качество микрофильмирования весьма различно, что свидетельствует о поспешности;

в) документы снимались в весьма случайном порядке, без предварительной сортировки (также свидетельство поспешности); на одном и том же ролике можно встретить документы разных лет и принадлежности;

г) что касается секретного протокола от 23.8.39, то он оказался на ролике 624 (немецкое обозначение F-19), между текстом испано-германского соглашения 1937 г. и разрозненными страницами документа без подписи по поводу „московских процессов“. Затем следуют немецко-югославские соглашения.

Текст самого договора от 23.8., к которому относился протокол, оказался в другом ролике (F-16), причем опять же в соседстве с документами иного рода.

4. Фальсификация кадров секретного протокола представляется невероятной по следующим соображениям:

а) вся коллекция состоит из исторически важных документов, затрагивающих отношения Германии со многими государствами; едва ли возможно, что с целью фальсификации одного лишь протокола было затеяно все микрофильмирование тысяч документов;

б) документы, соседствующие с протоколом, не вызывают сомнения в своей подлинности;

в) если в некоторых опубликованных на Западе копиях подписи Молотова и Риббентропа расплывчаты, то на фильме они вполне отчетливы; под русским текстом (ролик 624) подпись Молотова — русскими, под немецким — латинскими буквами; этот порядок не должен вызывать подозрений, поскольку и под двумя основными официальными текстами пакта о ненападении (ролик 616) Молотов сделал свои подписи таким же образом;

г) кроме текста протокола на обоих языках на ролике 624 при просмотре обнаружен еще один текст протокола, отпечатанный на так называемой „пишущей машинке фюрера“ со специальным крупным шрифтом (для близорукого Гитлера, который не любил надевать очки); к тексту прилагалась сопроводительная записка Риббентропа;

д) секретные протоколы к договору от 28 сентября 1939 г. находятся в ролике 2 (немецкое обозначение).

5. По сообщению зам. начальника Политического архива МИД ФРГ Гелинга, оригиналы протокола погибли в марте 1944 г. во время очередной бомбежки. Архив располагает в оригинале лишь ратификационными грамотами и делами посольства Германии в Москве за 1939 г. В этих делах секретные протоколы неоднократно упоминаются (см. приложение).

Политический обозреватель журнала „Новое время“

Л. Безыменский.[48]

Безыменский отчего-то забывает указать дату составления справки, направленной Горбачеву и Яковлеву и даже указать время, когда он побывал в германских архивах. Валентин Сидак пишет, что уже 9 июня 1989 г. Безыменский дал в Бонне пресс-конференцию, посвященную своим сенсационным находкам.[49] В этой связи непонятно, почему Безыменский связывает свою миссию с работой яковлевской комиссии. Впрочем, он говорит об этом настолько обтекаемо, что ничего толком и не ясно. Посланник Яковлева гордо называет себя экспертом, помогавшим комиссии Яковлева „в составе 20 человек“ (на самом деле она насчитывала 26 членов), но этот „эксперт“ безапелляционно утверждает, что анализ копий показал их подлинность. Копия не бывает подлинной в принципе, и уж тем более не может доказать подлинность того документа, с которого она снята. Копия может быть лишь аутентичной, то есть соответствовать оригиналу. Но для того, чтобы установить аутентичность копии, нужно сравнить ее с оригиналом. Тут два варианта — либо Безыменский идиот, либо циничный подонок, нагло обманывающий главу государства и весь советский народ. Я склоняюсь к версии о его умственной неполноценности, потому что врет он очень коряво. Впрочем, Яковлеву как раз и нужен был придурок, чтобы легче было впарить общественности фальшивку чужими руками.

Поэтому Безыменский — лицо неофициальное, всего лишь журналист средней руки, едет с официальной миссией в Бонн. При этом происходит странная вещь — микрофильмы Безыменский, по его словам, получает „в других архивах“, а не там, куда его послали. Содействовал ему неназванный помощник президента, хотя Горбачев в тот момент ещё не был президентом, но „историку“ Безыменскому простительно это не знать. Можно предположить, что „справку Горбачеву“ Безыменский сочинил, когда готовил к изданию свою книгу, то есть в 2000 г., события десятилетней давности потускнели в его памяти и он забыл, что Горбачев в тот момент был не президентом, а генсеком. „Согласовывал“ поездку, то есть фактически организовывал ее, секретарь ЦК КПСС Яковлев, а откровенно спекулировал на теме протоколов (якобы случайными оговорками) канцлер ФРГ Коль, который содействовал также и ближайшему соратнику Яковлева по работе в депутатской комиссии Маврику Вульфсону. Валентин Сидак утверждает, что в июне 1989 г. Коль лично передал Горбачеву копии микрофильмов из боннского архива с „секретными протоколами“.[50]

Мне удалось разыскать ещё одно свидетельство Безыменско-го, опубликованное в июньском номере журнала „Вопросы истории“ за 1989 г.: „…Как уже здесь говорилось, в архивах СССР оригинала этих протоколов нет. Как мне разъяснили в Политическом архиве МИД ФРГ, и там его нет, он погиб во время бомбежек Берлина. Что же касается происхождения бытующих в литературе копий, то они имеют своим источником негативы микрофильмов, снятых по приказанию Риббентропа, начиная с 1943 года. Микрофильмы были вывезены в Тюрингию, где сотрудник МИД Карл фон Леш передал их англо-американской поисковой группе. Фильмы попали в Лондон, были обработаны, после чего на имя Черчилля был составлен специальный доклад (см. PRO, PREM 8/40).

Позитивы микрофильмов из „коллекции Леша“ хранятся в Национальном архиве США (группа Т-120), негативы возвращены в МИД ФРГ. Примечательно, что в этих фильмах (их 19) документы снимались вперемежку, сам текст договора — на фильме F-11, а секретный протокол — на фильме F-19, кадры 179–185. На этих кадрах — немецкий и русский тексты с подписями Риббентропа и Молотова, а также немецкий текст, перепечатанный на специальной пишущей машинке для Гитлера…

…В МИД ФРГ мне разъяснили, что в отличие от оригинала протокола, дела немецкого посольства в Москве сохранились, в чем я имел возможность убедиться. В них имеется ряд телеграмм Шуленбурга с прямыми ссылками на протокол, а также изложение его (в шифровке Риббентропа). Секретные протоколы к договору от 28 сентября 1939 г. находятся в другом микрофильме (F-2). Такова текстологическая ситуация.

Можно констатировать, что по содержанию ни один из пунктов не выходит за рамки широко бытовавшей в те времена практики. Аналогичные секретные договоренности имелись у демократий с Германией, Италией и Японией, а также у Польши. Но именно аналогия заставляет отнестись с дополнительной строгостью к тексту, известному лишь в копии. Всели в нем верно передает оригинал, если он существовал?“.[51]

Вроде бы Безыменский говорит то же самое, что и в отчёте Горбачеву, но „круглый стол“ в редакции журнала „Вопросы истории“ состоялся 31 марта 1989 г.! Выходит, что если Безыменский и бывал в Бонне, то это никак не было связано с деятельностью яковлевской комиссии, на которую он ссылается в своей книге. Зачем же Безыменский сознательно вносит в свои тексты путаницу, категорически не желая указывать дату своей поездки в ФРГ? Вероятно, в боннском архиве он вообще не был, а его свидетельства являются сфабрикованными, что, кстати, объясняет их противоречивость и большое количество грубых ошибок. Например, совершенно немыслимо то, что специальный доклад британской разведки мог быть представлен Черчиллю в ноябре 1945 г., если еще в июле того года он лишился поста премьер-министра и был лишь депутатом парламента! Уж составляя отчет Горбачеву, можно было постараться подогнать свою брехню под реальные факты.

Судя по воспоминаниям Селецкиса, Вульфсон держал в руках оригиналы советско-германского пакта о ненападении и даже различил цвет чернил, которыми сделаны подписи. А Безыменскому заместитель начальника боннского архива Гелинг заявил, что в наличии имеется лишь оригинал ратификационных грамот к договору. Опять же, Безыменский сообщает, что пленка, на которую были засняты документы, была неперфорированной (собственно, микропленка и должна быть такой), а Селецкис говорит о том, что видел фирменный знак AGFA на [перфорированной] дорожке.

Аргументы, которые „эксперт“ Безыменский приводит в пользу подлинности снятых на пленку документов, просто смехотворны. Как он может утверждать, что „документы, соседствующие с протоколом“ (на других кадрах микрофильма. — А. К.), не вызывают сомнения в своей подлинности»! Но даже если это и так, то почему нельзя фальшивый протокол заснять вкупе с подлинными документами? Скорее всего, пленку, если она существовала, изготовили спецслужбы союзников. Фальсификаторы отсняли тысячи настоящих документов из захваченных ими архивов, а попутно ввернули туда десяток подложных бумаг. А уж то, что подпись Молотова четкая — это, безусловно, неоспоримое доказательство того, что «секретный протокол» существовал. Можно подумать, махинаторы не способны были четко подделать подпись фотоспособом!

Есть в справке Безыменского и другие сомнительные места. Копия «секретного протокола», отпечатанная на специальной пишущей машинке с крупным шрифтом для близорукого Гитлера — явная глупость. Со зрением у Гитлера в конце 30-х годов всё было хорошо, испортилось оно лишь в конце войны, когда советско-германские «секретные протоколы» для него никакого интереса не представляли.

Безыменский утверждает, что копии «были сняты с документов личного бюро министра иностранных дел Германии, причем ряд из них относится к концу XIX — началу XX в.». Во-первых, что это за «личное бюро» у человека, находящегося на государственной службе? Бюро — это либо стол для письменных занятий и хранения бумаг (конторка), либо название учреждения, либо группа руководящих работников. По смыслу текста личной здесь может быть только конторка, но с какой стати в личной конторке министр хранит 9725 страниц документов, часть из которых относится к XIX веку? Риббентроп пост министра занимал всего несколько лет. Во-вторых, Безыменский утверждает, что англо-американцы захватили документы в Тюрингии в апреле, в то время как остальные источники говорят о мае.

То, что «документы снимались в весьма случайном порядке, без предварительной сортировки» должно насторожить. Если бы это делали педантичные немцы, выполняя распоряжение министра, то вряд ли они стали бы мешать на одной пленке документы, относящиеся к разным векам, да еще и разрывать (!) на части скрепленные сургучом договора. Они бы снимали по порядку, папку за папкой, и в этом случае сам пакт, «секретные протоколы» к нему, как неотъемлемая часть оного, и связанные с ним документы не могли оказаться на разных пленках. Но если микрофильмы изготовили союзники, то они должны были снимать именно вперемешку.

Вот какие сведения мне удалось обнаружить о судьбе германских архивов на специализированном сайте «Экономическое развитие фашистской Германии»:[52]

«Большую ценность с точки зрения исследования политики и стратегии фашистской Германии представляют документы из бывшего архива министерства иностранных дел фашистской Германии. В апреле 1945 г. они были обнаружены частями 1-й американской армии в горах Гарца в Тюбингене (Это шибка, горы Гарц находятся в Тюрингии, а Тюбинген — это город в земле Баден-Вюртемберг — А. К.), где их спрятали гитлеровцы. Среди них были записи бесед Гитлера и Риббентропа с иностранными зарубежными деятелями, микрофильмы важнейших дипломатических документов, насчитывавших около 10 тыс. страниц. Их вес составлял более 300 т. Вскоре к ним были присоединены найденные дела имперской канцелярии, вес которых измерялся тоже многими тоннами. Здесь были представлены и директивы, распоряжения, приказы ставки Гитлера, штаба ОКБ и других высших инстанций вермахта. В 1948 г. все эти документы отправлены в Лондон, где они хранились до 1958 г. За это время американцы и англичане замикрофильмировали их. Было сделано около 3 млн. микрофильмов. С 1956 г. началась передача этих документов правительству ФРГ».[53]

Да, некие микрофильмы важнейших дипломатических документов здесь упоминается, но ничего не сказано о роли фон Леша в их отыскании. Более того, неправдоподобной представляется мысль о том, что Леш получил указание уничтожить архивы, весом более 300 тонн! Судя по всему, архивы достались американцам в целости и сохранности. Сюжет с коробкой микрофильмов, спрятанной в саду замка Шенберг придуман с единственной целью — объяснить отсутствие в огромном горном хранилище оригиналов скандальных протоколов. Врать без опаски можно было еще и потому, что западные союзники, грубо нарушив достигнутые ранее соглашения, не допустили представителей Советского Союза к изучению трофейных архивов. Это было большой наглостью ещё и потому, что Тюрингия, где якобы были захвачены микрофильмы фон Леша, входила в советскую оккупационную зону. Кстати, замок Шенберг находится весьма далеко от гор Гарца, так что обнаружение там коробки фон Леша вызывает еще большее сомнение — кто же будет тащить пленки за сотню верст, чтобы спрятать (подвергаясь при этом риску быть схваченным) — неужели в горах Гарца приметного дерева не нашлось?

Тем не менее, географическая локализация коробки Леша в Тюрингии имела смысл. Гаусс на суде нагло врал, будто по его сведениям архивы германского МИД были захвачены советскими войсками, чем он и объяснял отсутствие у него оригиналов «секретных протоколов». Поэтому для того, чтобы объяснить отсутствие архивов, но наличие у западных союзников микрофильмов, мифическую коробку фон Леша решили зарыть в парке замка Шенберг близ Мюльхаузена, который первоначально был занят американцами, а потом передан советским властям. Таким замысловатым образом фальсификаторы попытались свести концы с концами в этой шпионской истории.

Можно, конечно, предположить, что микрофильмы фон Леша сфабриковали сами немцы, а потом Карл фон Леш подкинул их западным союзникам по заданию своего руководства. Но, во-первых, после разгрома Германии подобная акция уже не имела смысла (посмертная месть Третьего рейха выглядит романтично, но неправдоподобно). Во-вторых, если бы протоколы сочиняли немцы, они бы не допустили такой чудовищной путаницы с географией (см. ниже главы «Граница» и «Сувалки»). Все-таки по части провокаций и изготовления фальшивок гитлеровцы были признанными мастерами своего времени — одна только спецоперация «Катынь» чего стоит! Правда, и в случае публикации ведомством Геббельса документов по эксгумации тел польских офицеров в катынском лесу обнаружены многочисленные огрехи, дезавуирующие версию о расстреле поляков НКВД,[54] однако это были ляпы совсем не того масштаба.

Сомнительна и версия о том, что союзники получили микрофильмы фон Леша в мае 1945 г. Если англо-американцы обзавелись «секретным протоколом» весной 1945-го, почему они не организовали соответствующую пропагандистскую кампанию на его основе накануне Потсдамской конференции? Тут есть один нюанс. Если в СССР газеты пишут неприятные для западных союзников вещи, то совершенно очевидно, что стоит за этим политическое руководство страны и лично Сталин. Если же в американской прессе вдруг начинается клеветническая кампания против Советского Союза, то президент США к этому никакого отношения не имеет. Если советская сторона предъявит претензии, тот лишь горестно вздохнет и скажет, что, к сожалению, в его стране пресса свободна и может писать все, что считает нужным. Наоборот, этой ситуацией главы западных держав могут обосновать свои попытки давления на Сталина: дескать, мы вынуждены проводить жесткую позицию, поскольку общественное мнение настроено очень антисоветски. Короче, от широкой пропаганды «секретных протоколов» накануне потсдамской встречи в верхах англичане и американцы извлекали выгоду в любом случае. Однако они отчего-то не додумались сделать такой беспроигрышный ход.

Не секрет, что сменивший Рузвельта Трумэн не был сторонником продолжения той политики, о которой великие державы договорились в Ялте. Но в 1945 г. ещё не шла холодная война. Она началась в 1946 г., и фабрикация «секретных протоколов» стала одним из первых выстрелов Третьей мировой. Яркий символизм получается: началась холодная война с «секретных протоколов», решающий идеологический залп был произведен в 1989 г. по Прибалтике этой же начинкой, а пировали победители над трупом СССР под торжественный салют пропагандистских выстрелов в Москве в октябре 1992 г., когда там объявили о находке «подлинников» скандальных протоколов к пакту Молотова — Риббентропа. История фальшивых протоколов — это история крушения моей Родины.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.