Скальпы и ягодицы кабинета министров

Скальпы и ягодицы кабинета министров

Выяснено, что отсеченная способом гильотинирования голова (т. е. способом мгновенного и относительно чистого среза), вероятно, остается в сознании от 25 секунд до одной минуты. Помимо того, что этот факт придает самому процессу гильотинирования особую пикантность, он, согласитесь, чертовски занимателен.

Завораживающе-любопытны ощущения головы.

В реальности глаза казнимому завязывать практически никогда не удосуживались, следовательно, голова осознавала и видела момент своего отделения от шеи, момент окончательного расставания.

Затем следовал удар скулой или макушкой о кровавые доски эшафота, парочка переворотов в воздухе с мельканием неба и лиц толпы и еще один удар об осклизлые доски. Затем некоторая пауза… с возможностью созерцания рваных сапожек подбегающего мальчишки. «Эшафотные мальчишки» — санкюлоты, обслуживающие революционные казни, как известно, хватали упавшую голову за нос или ухо и с особой меткостью швыряли ее в корзину, уже полную голов.

Чем эффектнее мальчишка закрутил голову, чем ловчее попал в ивовую высокую корзину под эшафотом, тем больше ему доставалось аплодисментов и восхищенного рева толпы.

А для самой головы следовало влетание в корзину и падение на кучу других голов. Головы там были самые разные. Оскаленные, с закрытыми или выпученными глазами, с вываленными или закушенными языками, усатые, дамские, старушечьи и детские.

Вот на созерцание этих голов во всех подробностях у свежеотрубленной головы было предостаточно времени, не менее 15–20 секунд. И на полное, уже окончательное осознание ситуации. И на ее анализ.

Повторяю, по твердому убеждению физиологов и нейрофизиологов, все эти процедуры вполне отчетливо воспринимались головой.

Примерно те же ощущения ожидают и русских министров в ближайшие дни.

Каждому обитателю так называемого кабинета предстоит эта процедура. Каждый ощутит отделение своей головы, ее полет, приземление в корзину и прочие нюансы.

Ритуал «отставки кабинета министров» каждому из министров позволяет прожить волнующие и незабываемые минуты, быть очевидцем своего административного и номенклатурного гильотинирования.

Правда, в отличие от парижских эшафотов, все будет чуть-чуть иначе.

Кудрин, к примеру, уже закупил фломастеры и по утрам, перед зеркалом, напевая что-то из чукотского фольклора, философически и очень хладнокровно чертит на шее пунктирные полосы. То повыше, то пониже. Чувствуется, что привык человек руководить процессом, гильотинировался не раз, да и в общем знает, что кремлевские шутники в самый последний момент, за секундочку до полного выключения сознания, его-то голову из корзины точно выдернут и ловко пришьют обратно. (Если, конечно, мальчишка-санкюлот не поскользнется на кровавых досках указа о роспуске и не опоздает выхватить голову из корзины до того мгновения полной «отключки», когда медицина уже бессильна и даже доктор Сурков не поможет, несмотря на то что в ближайшее время должен получить полный контроль над лабораторией политической реанимации.)

А вот сельхозминистр грустит — точно знает, что уже не пришьют. А если и пришьют, то уже не ему, а в лучшем случае страусу из лелеемого им подмосковного хозяйства.

Говорят, уже ездил сельхозминистр к наиболее вероятному страусу в питомник и требовал от фермеров кардинального улучшения его жизни. Ознакомился, походил, понюхал, но остался, говорят, грустен. Даже размер его будущих яиц его не утешил.

В общем, должно быть очень весело.

Министры, правда, отчаянно трусят, зная, что вершитель их судеб, несмотря на смену должности, остался все таким же озорником.

Конечно, очень многие из кабинета делают ставку на то, что премьеру, вероятно, все-таки присуща естественная слабость очень умного человека декорировать и оттенять себя полными дураками.

Есть, конечно, такие, что при этом раскладе совершенно неуязвимы и непотопляемы. Их большинство. И они, в общем и целом, счастливы и уверены, что после административного гильотинирования их головы будут пришиты на место в первую очередь.

А некоторые в уровне собственной тупости не так уверены и потому сейчас лихорадочно маскируются. На последнем заседании кабинета кто-то уже раза три садился мимо стула, а кто-то целый час тщательно писал обратной стороной ручки в своем блокнотике, стараясь быть замеченным за этим занятием.

Зубков гарантированно будет при деле, причем не по причине тупости (с ней у него напряженка), а из-за великолепного нового брючного ремня.

Говорят, ремень уже испытали. На части старого состава кабинета. Такой хороший ремень, что оставляет на ягодицах рубцы вроде бы и глубокие, но не мешающие выпоротому министру заседать. Практически волшебный ремень. Зубков скрывает и марку производителя, и место, где купил его. Зубков — не дурак. Понимает, что с таким ремнем Главным вице-премьером может стать каждый.

В общем, все в политической жизни идет правильно и с должной долей политической таинственности.

До конца так и неясно — то ли фасад Дома правительства будет украшен скальпами, то ли все-таки только ягодицами, посиневшими от зубковского ремня и выставленными напоказ народу из окон.

Публикуется по: Профиль. № 18 (573) от 12.05.2008