Психологические последствия массовой войны

Психологические последствия массовой войны

В Первой мировой войне участвовали 33 страны с населением в миллиард человек. За время Первой мировой войны были призваны в армию порядка 75 млн человек. 27 млн были призваны в странах Антанты — 10,7 % населения Великобритании, 17 % населения Франции. В Российской империи призвали 15,7 млн человек (8,7 % всего населения).

23 млн призванных в Германии и Австро-Венгрии составили 20,7 и 17,1 % всего населения.

Первая мировая война поразила современников своими масштабами, новыми средствами массового поражения, своей жестокостью.

«… Русские войска безостановочно шли на запад, захватывая десятки тысяч пленных, огромные запасы продовольствия, снарядов, оружия и одежды. В прежних войнах лишь часть подобной добычи, лишь одно из этих непрерывных кровавых сражений, где ложились целые корпуса, решило бы участь кампании. И несмотря даже на то, что в первых же битвах погибли регулярные армии, ожесточение только росло…. Было в этой войне что-то выше человеческого понимания. Казалось, враг разгромлен, изошел кровью, еще усилие — и будет решительная победа. Усилие совершалось, но на месте растаявших армий вырастали новые, с унылым упрямством шли на смерть и гибли. Ни татарские орды, ни полчища персов не дрались так жестоко и не умирали так легко, как слабые телом, изнеженные европейцы или хитрые русские мужики, видевшие, что они только бессловесный скот, — мясо в той войне, затеянной господами»[72].

ТАКАЯ война поставила под сомнение всю систему ценностей европейской цивилизации.

Всегда были войны с целью что-то приобрести: например, колониальные войны. Воюя в Индии или в Африке, приобретала вся Британия, приобретали устроители войны, но приобретали и ее участники. Солдат, а уж тем более офицер колониальной армии возвращался домой обеспеченным, а то и богатым. В такой войне был риск — но была и прибыль, а число вернувшихся всегда превышало число погибших — и намного.

Ведь всегда были «войны чести» — войны между европейцами за престиж своего государства и своей страны. Не принимать участия в такой войне значило поставить под сомнение свою личную храбрость и свой патриотизм. А быть трусом и не быть патриотом во всех странах и всегда было далеко не почетно. «Войны чести» вплоть до войн с Наполеоном в начале XIX в. велись «рыцарскими» методами: всегда были комбатанты, т. е. люди вооруженные, обмундированные, принесшие присягу. И нонкомбатанты, т. е. все остальное население. Комбатанты воевали, а к нонкомбатантам все это почти не имело отношения.

В сущности, в войнах принимал участие тот, кто сам этого захотел: и в войнах для добычи, и в «войнах чести».

В «рыцарских» войнах сражения ведутся «по правилам», а победитель, захвативший поле боя, оказывает помощь раненым наравне — своим и врагам. В «войнах чести» главное — показать себе и противнику свой высокий дух, а пленных сажают за общий стол со взявшими их в плен — естественно, солдат с солдатами, а офицеров с офицерами.

Европейцы привыкли, что грязь и жестокость колониальной войны существует далеко от Европы, в колониях. К туземцам не применимы цивилизованные нормы войны, да и сами туземцы не придерживаются рыцарских правил. В 1856 г. в Индии восставшие сипаи вырезали семьи англичан, добивали раненых, пытали пленных. Это вызывало в Европе сильнейшее отвращение к первобытным туземцам, но почти не вызывало удивления: дикари, что с них взять.

В 1914 г. воевали армии массового призыва. Воевал не тот, кто этого хотел, а кого призвали: каково бы ни было его собственное отношение к войнам и желание воевать. Правительства сообщили своим гражданам, что они — патриоты, а раз так — пожалуйте на фронт. Это важнейший психологический момент — участие в войне тех, кто ее не хотел. Тех, кто не выбирал такой судьбы.

В 1914 г. уже не туземные Азия и Африка, уже сама Европа стала ареной раздела и передела. Поделив весь мир, европейцы перенесли нормы колониальной войны друг на друга. В этой войне исчезла строгая грань между фронтом и тылом, комбатантами и нонкомбатантами. В этой войне подводные лодки топили гражданские корабли. Сохранились фотографии — на борту тонущего судна «Лузитания» женщина поднимает вверх, показывает ребенка лет трех. Им не оказана помощь, оба погибли. В 1914–1918 гг. мирные жители погибали под артиллерийским огнем, под бомбежками, в пожарах, от ран, от голода и болезней — как раньше одни только туземцы.

В Первой мировой войне артиллерия била по поездам с красными крестами и по гражданским сооружениям, сдающиеся в плен вполне могли быть расстреляны, и было много случаев, когда, ворвавшись в окопы, озверелые победители добивали раненых врагов штыками и прикладами.

Европе пришлось пересмотреть свою слепую веру в собственные цивилизованность и разумность.