Многоженство

Многоженство

Благодаря детям от множества браков правители выстраивали довольно сложную паутину власти – в христианской Европе тоже. Это и была империя – живая и, по критическому отзыву Бисмарка, весьма неустойчивая конструкция. Было ли в европейских империях многоженство? Или мужья предпочитали помочь женам умереть, чтобы сочетаться со следующей? Факты говорят, что было и то, и другое.

Я убежден, что многоженство Генриха VIII и Ивана IV Грозного было как раз этого сорта; оно – на каком-то этапе – единственный легитимный способ собирания вокруг себя земель русских (или английских). Вот как пишет Повесть временных лет о жизни Святого князя Владимира до крещения: «Был же Владимир побеждён похотью, и были у него жёны […], а наложниц было у него 300 в Вышгороде, 300 в Белгороде и 200 на Берестове, в сельце, которое называют сейчас Берестовое. И был он ненасытен в блуде, приводя к себе замужних женщин и растляя девиц». Но дело ведь не в том, насколько Владимир был могуч по мужской части; дело в том, что такой гарем – не игрушка, он вызывает внутри княжества глубокие политические последствия, и, судя по тому, что Владимир вошел в историю, он с этими последствиями справлялся.

Август II из Мейссена тоже, как пишут, имел 80 «любовниц». И это тоже не от похоти; это политика. Вот семья Филиппа II, короля Испанского и Португальского.

1-я жена: Мария Ависская. Вышла замуж в 16, родила в 18, через 2 дня умерла.

2-я жена: Мария I Тюдор. Вышла замуж в 38, родила в 39, умерла в 42.

3-я жена: Елизавета Валуа. Вышла замуж в 14, успешно родила в 21, умерла в 23.

4-я жена: Анна Габсбург. Вышла замуж в 21, родила в 22, умерла в 31.

Судя по ранней смертности, жены плохо питались, – сам-то Филипп II прожил 71 год. Но, знаете, я не удивлюсь, если когда-нибудь вылезет, что никто досрочно не умирал, и это – способ летописцев закамуфлировать нормальное здоровое матриархальное многоженство христианнейших королей.

Мухаммад делал это же, но открыто, и главный политический его успех в том, что он породнился с ключевыми народами того времени. И четыре жены он рекомендовал не с бухты-барахты; четыре жены – это как раз достаточно, чтобы породниться со всеми четырьмя стандартными фратриями племени. В то время это было залогом долговременной стабильности и при этом предотвращало чрезмерную концентрацию власти.

Не секрет, что гарем султана Османского был битком набит высокородными женщинами – со всех окраин империи. И, кстати, это непопулярный факт, но турецкие принцессы обладали практически неограниченной половой свободой. Они могли выбрать любого рыцаря. Почему? Да потому, что нет разницы, кто отец ребенка; есть разница, кто мать. Именно она – гарантия удержания власти. Именно поэтому при переворотах всех принцев от мала до велика вырезали, а вот их матерей (вплоть до новейшего времени) не трогали. Их брали себе – чтобы родились другие, правильные принцы.

Европа много охала и ахала в адрес этой манеры удерживать власть, но почти то же самое происходило и в Европе – с фрейлинами. Да, о фрейлинах отзываются как о королевских шлюшках, но когда фактов набирается много, становится видно, что институт фрейлин – это смесь гарема и феодального права сеньора. Монарх делает фрейлине ребенка и выдает ее замуж. Причем все знают, от кого первый ребенок в семье, именно поэтому его по принципу «кесарю – кесарево» и отдают на цареву службу, где он, как правило, делает блестящую карьеру. Примеров – сотни, в каждой европейской стране, и Россия не исключение.

И все-таки главное лицо здесь – не монарх, а главная линия – вовсе не отцовская, именно поэтому такие дети и не становятся императорами. Главные персоны здесь – женщины, в частности, матушка правителя – и в России, и в Пруссии, и в Турции, и конечно же, в Ватикане.

Матриархат и многоженство вообще – две стороны одной монеты, и в Европе то и другое было нормой совсем недавно. «Принц Реформации» Филипп Гессенский имел двух жен – официально, с благословения самого Мартина Лютера. Императоры Карл Великий, Лотарь и Пипин имели по несколько жен. Город Мюнстер провозгласил 23 июля 1534 года многоженство лучшей формой брака, ничуть не сомневаясь, что это отвечает заветам Господа. Что ж, имея много жен, ты становишься родственником огромному числу людей. У тебя появляются новые связи, а главное, у тебя появляются новые возможности, ведь за каждой женой дается приданое – подчиненные ей деревни, племена или даже целые провинции. Все, как и сегодня в Африке: женишься не потому, что силен; женишься, зная, что станешь еще сильнее.

Вообще в Европе долго и свободно обсуждался вопрос о правильности полигамного устройства жизни. И ни церковь, ни инквизиция не считали это проблемой. У Хуана Льоренте описана масса самых разных процессов – по самым пустячным поводам, а вот многоженцев не трогали – вообще. Но в какой-то момент все изменилось – как по волшебству.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.