Каспийская синдерелла

Каспийская синдерелла

11.11.2011

Я съездил в Баку. По делу. Проверял, годится ли эта локация для фабулы следующего фандоринского романа. Замучил консультантов, всюду сунул нос, не заметил большинство туристических достопримечательностей, зато облазил нужные мне задворки и пустыри. В общем, обыкновенная рабочая командировка.

На снимке внизу я, вероятно, пытаюсь расшифровать смысл вот этой заметки из газеты от какого-то июня 1914 года:

^{слева: О, вечно непостижимая логика российского начальства!}

^{Газетная вырезка.}

^{справа: Это я потрошу Архив политдокументов, а спецслужбы ведут за мной тайное наблюдение (На самом деле журнал «Баку» делает фоторепортаж про мои поиски.)}

^{Архив политдокументов.}

Но я, собственно, хочу написать не про книжку, работа над которой пока вся впереди, а про Баку. Как обычно, впечатления у меня поверхностные и скорее всего ошибочные. Импрессионизм-пуантилизм.

Лучше всего мою импрессию от короткой поездки в Баку передаст вот эта картинка:

^{«Перед зеркалом», Эдгар Дега (1889).}

Сейчас объясню, что я имею в виду.

Не знаю, как вы, а я мысленно делю все города по гендерному признаку. У меня никогда не возникает сомнений, что это: город-мужчина или город-женщина.

Москва, понятно, — тетка, купчиха из «Женитьбы Бальзаминова». Питер — подпоручик Киже: расхристанный мундир немецкого образца, под ним несвежее исподнее. Париж и Лондон… — ладно, бог с ними, с Парижем и Лондоном. Не буду отвлекаться от Баку.

Тут никаких сомнений. Девушка-полумеся-цем-бровь-на-щечке-родинка.

Ассоциация с картиной Дега у меня возникла из-за отчетливого ощущения, что я застал эту барышню врасплох — за занятием, не предназначенным для посторонних глаз. То ли за утренним туалетом, то ли за переодеванием. Она уже не в домашнем халате, но еще не при параде; уже не растрепа, но еще без прически.

Не буду изображать смущение — подглядеть за Баку в такой интимный момент было любопытно. Этот город меняется, меняется очень быстро, и скоро станет совсем другим.

Скорректирую сравнение: это переодевание не простое, а волшебное. Будто Синдерелла превращается из замарашки в ослепительную красавицу.

Кое-где еще видны лохмотья города, каким он был совсем недавно:

^{Здесь, как мне сказали, живут беженцы}

^{Здесь и далее — виды Баку, из архива автора.}

Но бальное платье уже надето, хрустальные туфельки сверкают.

Бакинцы говорят, что раньше, совсем недавно, город был серый, низенький, обшарпанный. Сейчас он песочно-кремовый, вытянутый кверху, весь в дизайнерской бижутерии дорогущих архитектурных проектов.

Повсюду стройка и ремонт. Здесь, как в России, бурлят и пузырятся шальные нефтяные деньги, но, кажется, не уплывают в офшоры, а инвестируются в строительство и инфраструктуру. Думаю, через год или два, когда Синдерелла окончательно принарядится, город Баку вновь, как сто лет назад, будут называть «Парижем Востока».

^{Наследие нефтяного бума столетней давности}

Я, конечно, хотел увидеть совсем другой Баку. Вот такой:

От него почти ничего не осталось. Ну, разве самая малость.

^{По часовой стрелке: Это не минарет кривой, это у меня руки кривые (справа сверху), Ох, побегает-попрыгает у меня тут Эраст Петрович…, А с этой лестницы картинно скатится какой-нибудь подстреленный супостат, Баку — кошачий город. Собак там я почти не видел, зато кошки повсюду. Это тоже верная примета женской сущности}

Старый Баку — то, что от него осталось, — бережно консервируют (ни в коем случае не «реставрируют» и тем более не «реконструируют»), однако восточного колорита в городе осталось немного. Поэтому съездить-то я съездил, но в памяти всё водят хороводы какие-то хилтоны с шератонами. В результате сижу, штудирую старые фотографии и кинохронику. В общем, приехал я к Золушке в гости, а она укатила на бал и больше не вернется.

Да нет, я рад за нее, очень рад. Дай бог счастья.

Колебался, надо ли про это писать, — вроде и настроение благодушное, и вообще не та тема. Однако совсем обойти молчанием как-то не получается.

Я приехал в Баку из-за Эраста Фандорина, меня интересовали иные времена, и вообще я не любитель задавать бестактные вопросы, но все же мне очень хотелось понять, как азербайджанцы относятся к отсутствию армян, которых здесь когда-то было очень много, а теперь нет совсем и в этом празднике жизни они не участвуют. Мне отвечали, что точно так же сегодня я не найду в Карабахе ни одного азербайджанца, которых там было еще больше, чем в Баку армян. И так далее, и так далее — не буду всё это пересказывать. Налицо тяжелый посттравматический синдром со всеми соответствующими признаками. При этом многие говорят, что поддерживают отношения с эмигрировавшими друзьями — по мейлу и скайпу…

Ужасно грустно всё это. Боюсь, что раньше чем лет через сто эти раны не затянутся.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.