Кажется, я напросился… (Advocatus diaboli — 2)

Кажется, я напросился… (Advocatus diaboli — 2)

30.09.2011

В прошлый раз я предложил членам Собрания найти отъявленных злодеев, за которых никто-никто не заступается, а я в порядке умственного фитнеса попробую. Ну и напросился.

Надеялся, что выберут какого-нибудь Аракчеева-Бенкендорфа, и я начну: с одной стороны, с другой стороны, да это поклеп, а вот это окончательно не доказано, и вообще не такое уж это было черное сердце, иногда и милосердие в него стучалось. А выбери вы Малюту Скуратова, напомнил бы, что он отчасти искупил свои страшные вины храброй смертью на поле брани.

Но вы мне — так уж сложилось по результатам рейтингового подсчета — предложили добиваться оправдания или снисхождения для деятеля, касательно которого ни у кого на всем белом свете уж точно не найдется доброго слова.

Чуть-чуть недобрала Салтычиха, которая по сравнению с вашим избранником была бы просто мечтой адвоката. Я как дважды два доказал бы, что она была невменяемой, не отвечала за свои поступки и к тому же заслуживает жалости из-за нечеловеческих условий тюремного содержания.

Но вы мне подсунули доктора Менгеле…

Короткая справка

Славный доктор защитил диссертацию на тему «Расовые различия структуры нижней челюсти»

^{Йозеф Менгеле (1911–1979)}

Был врачом «Цыганского лагеря» («Zigeunerlager») в Освенциме. Когда весь контингент лагеря уничтожили, стал главным врачом лагеря Биркенау.

Считается, что в ходе своей деятельности Менгеле истребил около 40 тысяч человек. Он лично отбирал узников для своих чудовищных экспериментов. Калечил, убивал и мучил тоже лично.

Особенно он увлекался опытами над беременными женщинами и детьми-двойняшками. Свидетели рассказывают, что, «работая» с детьми, доктор поначалу всегда был с ними очень ласков и умел завоевать полное их доверие.

После войны сбежал в Латинскую Америку.

Жил тихо-мирно, в руки охотников за нацистами не попался. Умер своей смертью.

Честно говоря, я ежусь и плохо представляю, как буду выкручиваться.

Во-первых, худшей гадины, чем Менгеле, я, пожалуй, и сам не знаю.

Во-вторых, защищать это существо даже перед ненастоящим, виртуальным судом присяжных, апеллируя к их эмоциям и логике, — занятие, мягко говоря, безнравственное.

В-третьих, занятие это еще и рискованное с юридической точки зрения, потому что всякая публичная защита германского фашизма и его наиболее одиозных фигур является уголовно наказуемым преступлением.

Но, как рёк Конфуций: настоящий цзюнь-цзы да отвечает за базар. Взялся за гуж и сказал, что недюж, — неблагородный муж.

Деваться некуда. Преступник доставлен. Обвинение предъявлено. С доказательной базой у прокурорской стороны полный ажур. Слово за адвокатом.

Беру тайм-аут на обдумывание линии защиты. Следующее судебное заседание во вторник. Не исключаю, что в этот день я выскочу из-за адвокатской трибуны и с криком «А-а, пропадай моя лицензия! Бей его, гада!» накинусь вместе со всеми на своего подзащитного.

Дело мне кажется довольно безнадежным. Поэтому усмирю гордыню и попрошу помощь зала. Если отыщутся свидетели защиты или кто-то подскажет плодотворную идею, которой можно разжалобить присяжных, выручайте.

Только не рассказывайте, пожалуйста, как сильно эксперименты доктора Менгеле продвинули современную медицину. Это не смягчающее обстоятельство, а мерзость.

Ладно, удаляюсь готовить речь.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.