Темпл Грандин о всплеске аутизма

Темпл Грандин о всплеске аутизма

_{25 апреля 2012 г.}

Темпл Грандин рассказывает онлайн-журналу «Salon», что для неё означают новые цифры и почему повышение информированности об аутизме не всегда хорошо

Томас Роджерс

Темпл Грандин (фото Розали Уинард)

За последние несколько недель новые показатели распространённости аутизма вызвали обширную полемику в среде американских родителей. В начале апреля Центры США по контролю и профилактике заболеваний (Centers for Disease Control and Prevention (CDC)) выпустили свой последний, шокирующий отчёт о расстройстве, который показывает значительный всплеск числа диагнозов — согласно цифрам, в аутическом спектре теперь находится один из 88 детей и один из 54 мальчиков. Этот прирост на 78% с 2002 года поразителен. За прошедшие с тех пор недели учёные мужи и врачи затратили много времени на обсуждение того, что же в действительности означают эти изменения: обусловлены ли они прогрессом в выявлении аутизма, ослаблением его критериев или мы стали свидетелями подлинного всплеска аутизма у американских детей? Как заявил журналистам доктор Томас Фриден, директор CDC, эти изменения «могут всецело быть результатом улучшения диагностики. Однако мы не знаем, так ли это на самом деле».

Для Темпл Грандин, наиболее известного аутичного человека в стране, эта новость — одновременно источник и облегчения, и озабоченности. Аутизм был диагностирован Грандин в возрасте 2-х лет, и до 4-х она не разговаривала, однако впоследствии стала одним из самых известных в стране разработчиков оборудования в области животноводства. (В 2010 году вышел тепло принятый фильм по её биографии производства HBO «Темпл Грандин»). Также Грандин является автором ряда книг, в том числе вышедшей недавно «Другие… Но не уступающие» («Different… Not Less») — сборника воодушевляющих персональных эссе, написанных людьми из аутического спектра, которые так же, как и она, добились успехов в работе. Предназначение сборника, говорит она «Salon», — вдохновить молодёжь с аутизмом на достижение успешной трудовой жизни.

«Salon» побеседовал с Грандин по телефону о новых показателях распространённости аутизма, проблемах с информированностью об аутизме, а также о том, что может сделать правительство, чтобы помочь родителям детей в спектре.

Недавно CDC выпустили шокирующий отчёт, в котором демонстрируется значительный всплеск числа случаев аутизма. Что вы думаете об этом?

Мне очень хорошо известны эти цифры. Один существенный вопрос, который в связи с ними возникает: возросло ли число случаев аутизма в лёгкой форме? Я так не думаю — они всегда были среди нас. Частично прирост вызван лучшим их диагностированием. Я работала с огромным количеством людей, о которых я знаю, кто из них в спектре — но в настоящее время я полагаю, что и впрямь выросло число случаев тяжёлого аутизма. Возможно, это из-за загрязнителей окружающей среды. На днях я прочитала статью о том, что считавшиеся совершенно безвредными пестициды при воздействии на крупный рогатый скот делали быков бесплодными, что поднимает вопросы по генетике.

Существуют некоторые опасения, что расширяя число людей с аутизмом CDC выхолащивают диагноз аутизма.

Проблема с этими диагнозами в том, что они не точны. Они говорят об изменениях в DSM и замене аутизма на социально-коммуникативное расстройство (Social Communication Disorder), и они сидят по кабинетам и обсуждают это. Это не точный диагноз наподобие туберкулёза. Вы демонстрируете определённое поведение, такое как социальная неловкость, или фиксированный интерес, или повторяющееся поведение, и это помечается как аутизм. Но это очень протяжённый спектр. С одного конца вы имеете людей, работающих в области высоких технологий, а с другого — невербальных аутистов с эпилепсией, и это одна из серьёзных проблем. Стив Джобс, вероятно, был бы в спектре, а также Эйнштейн.

С другой стороны, эти недавно возросшие цифры могут также дать многим родителям детей с аутизмом возможность почувствовать себя не столь одинокими.

Я думаю, это действительно важно. Когда я была молода, моя мать находилась в абсолютном одиночестве. С тех пор точно многое изменилось. У неё была бы возможность поговорить с другими родителями в группе поддержки, но в 50-е годы ничего такого не было.

Тем не менее, в последние годы люди чрезвычайно много заговорили об аутизме и о синдроме Аспергера, что, как вы полагаете, не совсем продуктивно для детей с аутизмом.

До определённой степени это хорошо. С другой стороны, вы получаете одарённых детей, которые могли бы сделать успешную карьеру в Силиконовой долине, но которых удерживают ярлыки. Один ребёнок идёт в Силиконовую Долину, другие же остаются дома играть в компьютерные игры, а ведь они такие же гики. Я прихожу на встречу [людей с аутизмом], и ко мне подходит 9-летний мальчик и хочет поговорить о своём аутизме. Я бы предпочла поговорить о его научном проекте. Будучи ребёнком, вы зацикливаетесь на вашем любимом предмете, и теперь дети приобретают фиксацию на аутизме, а не на собаках или средневековых рыцарях. Я бы предпочла, чтобы он зацикливался на том, что сможет дать ему профессию.

Это и была та причина, по которой вы собрали коллекцию эссе «Другие... Но не уступающие»?

Меня побудило собрать их то, что я вижу как слишком многие люди с высокофункциональным аутизмом и синдромом Аспергера не получают работу и не переходят ко взрослой жизни. Проработав в технической области всю сознательную жизнь, я думаю: «Где же аспи?» Я думаю о людях, с которыми я ходила в колледж, о детях-гиках, об отличающихся от других детях. Одно из тех обстоятельств, что вредят сегодня людям с синдромом Аспергера, — то, что их не учат социальным навыкам пожилые люди из спектра, которым удалось работать всю их жизнь.

Итак, мы получили около 25-ти записей [для книги], и я отобрала половину из них. Некоторые из авторов — люди, хорошо известные в аутическом сообществе, однако мне также хотелось, чтобы это был широкий круг людей. Чтобы они проработали всю жизнь и имели подтверждённый диагноз; и все они трудились в детстве, всех их травили в школе, и мне хотелось показать это молодёжи из спектра. Я не заполняла книгу счастливцами из Силиконовой долины. Эти люди — экскурсовод, врач, санитарка психиатрической клиники, служащая в розничной торговле, творческий директор рекламного агенства. Это действительно самые разные люди, и они говорят о том, как диагноз помог им понять их проблемы.

Там была одна дама, специалист-компьютерщик. Её отец умер, и это повергло её в опустошение. Она получила диагноз, так как у неё были проблемы с депрессией. Её босс спросил её: «Если бы вы получили диагноз, когда были моложе, вы бы добились того, чего вы достигли?» Проблема с некоторыми молодыми людьми из спектра в том, что родители не хотят продвигать их за пределы их зоны комфорта, и они нетрудоспособны. В этой книге я хотела показать, что мы можем добиться успеха.

На той же неделе, когда были оглашены новые данные CDC, другое исследование показало, что матери детей с аутизмом с вероятностью на 56 процентов выше оказываются за чертой бедности. Как вы думаете, в чём дело?

За аутичными детьми очень трудно ухаживать, особенно за теми, у кого тяжёлый аутизм. Когда мне было 4 года, я почти не говорила; когда было три — не говорила вообще. Мать слишком занята аутичным ребёнком, чтобы иметь работу, поскольку забота об аутичных детях доставляет очень много хлопот пока они не ходят в школу. Затем может стать полегче, но, вероятно, всё ещё будет много помех и дел, а мать может оказаться ограничена в своих действиях в плане перемещений.

Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы изменить это?

Моя мать работала с группой под названием «Семьи вместе». В семьях, в которых есть ребёнок с тяжёлым аутизмом, уровень разводов выше крыши. «Семьи вместе» положили встречаться в выходные дни, так что получается, вся семья проделывает домашнюю работу совместно, чтобы не изматываться так и не разваливаться. Это огромная проблема.

Следует ли государству предоставить больше поддержки родителям с детьми из аутического спектра?

Родителям нужно давать передышку, чтобы они могли сходить в ресторан и имели немного свободного времени. Это огромная проблема для родителей. А тут ещё расходы на терапию, во многих школах на логопедические занятия отводится только два часа в неделю. Если вы разговариваете с этими детьми пока они очень юны от 20-ти до 30-ти часов в неделю, с хорошим преподавателем, то это улучшает прогноз. Но впоследствии вам также понадобятся более качественные сервисы для взрослых. Если у вас невербальный взрослый, то что происходит, когда он достигает 21-го или 22-х лет и выходит из школьного возраста? Это огромная проблема, особенно в случае глубоко аутичных взрослых.

_{Перевод статьи «Grandin on the autism surge».}