В исторической перспективе мы побеждаем… (из интервью Э. Лукаса для газеты «День», 13 декабря 2010 г.)

В исторической перспективе мы побеждаем…

(из интервью Э. Лукаса для газеты «День», 13 декабря 2010 г.)

Так же как и британский журналист Ланселот Лоутон в 1930-х годах, сегодня Эдвард Лукас говорит о том, что «Украина — самая важная страна для будущего Европы», а также предупреждает о губительном влиянии на Запад и его ценностный «хребет» российских грязных денег.

Собственно, именно об этом с Эдвардом Лукасом и беседовал корреспондент «Дня».

— В фотоотчетах об октябрьской встрече в Довиле улыбающиеся Дмитрий Медведев, Ангела Меркель и Николя Саркози крепко пожимают друг другу руки. Во время той же встречи президент Франции сказал: «Мы живем в новом мире, мире дружбы с Россией». В своей книге «Новая холодная война…» вы пытаетесь убедить Европу, что ей стоило бы ослабить рукопожатие с Кремлем. Но, тем не менее, это рукопожатие все прочнее. Где та черта, которую Европа никогда не переступит, допуская Кремль, как выражаетесь вы, «к сердцу своей экономики и политики»?

— Главный аргумент моей книги подтвердили события в Грузии, доказавшие, что в Европе нет единства, что НАТО разъединено, равно как и ЕС. Страны не способны были прийти к общей позиции относительно войны в Грузии тогда, и до сих пор они не способны прийти к общей позиции относительно России в целом. Но думаю, что теперь самым «слабым звеном» в этом смысле является Франция. Во время написания книги меня преимущественно беспокоила Германия из-за Шредера, который, по моему мнению, приложил значительные усилия к тому, чтобы подтолкнуть Германию в пророссийском направлении. Политика Меркель тоже не очень сбалансирована: она видит, что ей важно вести диалог с Россией, но одновременно она также понимает, что Германии не следует прекращать торговлю со странами Центральной Европы. Ведь объемы торговли, например, с Польшей, втрое превышают соответствующие показатели относительно России, которые ориентировочно достигают уровня объемов торговли Германии и Чехии. Политика ориентации немецкой промышленности, главным образом, на Россию — уже в прошлом. И это хорошо. Меркель лично не любит Путина, чекистов, коммунистов и в целом все эти советские вещи.

Думаю, значительно большей проблемой является Франция. Саркози — очень эгоцентричный и импульсивный политик. Он решил заключать соглашения с Россией, которая, понимая все, играет на нем, как на скрипке. Продажа кораблей «Мистраль» (а это оружие Россия может использовать лишь для запугивания своих соседей) — это новый путь обороны. «Мистраль» используют в Прибалтике или на Черном море, против стран Балтии, Грузии или может даже Румынии и Болгарии. Для меня поразительным является тот факт, что Франция может все-таки продать это оружие России.

А несбалансированный подход Германии имеет сегодня позитивное влияние на положение вещей. Большую обеспокоенность вызывают Франция и Италия. Благодаря «Викиликс» мы видим, как близко Берлускони к этой перспективе.

Две важнейшие европейские страны становятся на сторону России. И это ужасно.

— А как насчет ценностного поля? Европа во многом нарушает те ценности и принципы, которые сама декларирует. «Их главное оружие — наша главная слабость: деньги», — пишете вы. Что этому оружию может и должна противопоставить Европа? Какие ценности и качества ей необходимо вырабатывать, чтобы противостоять новым вызовам?

— В XXI веке Европа вынуждена будет «сокращать» свою демократию и капитализм. Мы были слишком мягкими и покладистыми в начале 90-х, потому что решили, что идеологическое противостояние завершено. Мы были очень довольны собой по этому поводу, и это было ошибкой. Кризис доказал, что финансовая система имеет немало недостатков. Мы слишком открыты к потоку грязных денег. Огромный поток коррумпированного российского капитала был направлен в Европу. Безусловно, это нужно менять.

По моему мнению, один из позитивных моментов заключается в том, что энергетическое оружие России уже не так эффективно, как раньше. Люди понимают, что Россия — это дорогой и ненадежный поставщик энергии, что вследствие наших энергетических связей с Россией к нам проникает коррупция. Думаю, это понимание является значительным достижением за последние три года, с тех пор, как я написал книгу.

Также благодаря «Викиликс» мы увидели, что, по крайней мере, в кулуарах государственные деятели четко утверждают, что Россия — коррумпированная автократическая страна и что эта коррупция просачивается в другие страны.

Теперь Европе надлежит пройти серьезное испытание делом Магнитского, который был до смерти замучен в тюрьме. Этот адвокат представлял наибольшего британского инвестора в России. Он обнаружил преступную схему, к которой были причастны ФСБ и другие связанные с ней службы, в результате деятельности которой в бюджет не поступило 230 миллионов долларов налогов. Дело очень четкое и понятное, ему не присуща такая моральная двусмысленность, как, например, делу Литвиненко. Поэтому перед Европой стоит вопрос: будем ли мы запрещать выдачу виз людям, убившим Магницкого, которым была выгодна разоблаченная преступная схема. Речь идет о шестидесяти чиновниках, работавших в разных подразделах ФСБ, пенитенциарной системе, министерстве финансов. Их имена известны. США уже готовы запретить выдачу виз этим преступникам и, возможно, их семьям, чтобы они никогда не смогли попасть в Америку. То же мы должны сделать и в Европе, в частности, в Британии. Это очень серьезный шаг, и именно над этим мы сейчас очень усердно работаем.

— О том, что Россия будет терять свои позиции, вы писали недавно в своей статье, посвященной прогнозам на ближайшие 10 лет. Вы также доказывали то, что Центральная Европа, наоборот, будет усиливаться. А как относительно Украины?

— Пятьдесят на пятьдесят. Если в Украине все сложится правильно, она сможет повторить путь развития стран Центральной Европы. У вас есть одно огромное преимущество: вы не были искалечены нефтегазовой системой.

Наибольшее поражение России за последние десять лет заключается в том, что ей не удалось диверсифицировать нефтегазовую промышленность и ликвидировать коррупционные лазейки, которые не дают стране двигаться вперед. Ведь легче красть, чем расти…

В Украине меня беспокоят бюрократические лазейки, через которые зарабатывают деньги. Во главе этой бюрократической схемы — политики. Это также тормозит ваше развитие. Центральноевропейским странам преимущественно уже удалось преодолеть это, у них меньшие бюрократические лазейки и, соответственно, больше возможностей зарабатывать на честном бизнесе. Сейчас Украина, судя по всему, склоняется к российскому пути, который я называю «зимбабвефикацией», когда элита применяет давление, чтобы вернуть страну на прежние позиции и урвать еще больший кусок от все более уменьшающегося пирога. Украина пойдет вперед, только реализовывая европейский путь развития. Четыре или пять лет тому назад я был более оптимистично настроен относительно Украины. Теперь, я думаю, все может измениться.

— Недавно во время своего визита в Киев экс-премьер Бельгии Ги Ферхофштадт говорил о концепции постнационального пространства, к которому стоит двигаться Европе. Как воспринимаете эту идею вы? Каким вы видите формат Европы в будущем? Какое место, по вашему мнению, там должна занять Украина? И как необходимо выстраивать отношения с Россией?

— Думаю, страны-нации в той или иной степени будут сохранены. Но мы живем в эпоху взаимозависимости, когда ни одна страна не может выжить без других стран. Это создает как ограничения, так и возможности. Никогда до сих пор мы не имели столько возможностей повлиять на процессы, происходящие внутри других стран. Но и у других стран никогда до сих пор не было столько возможностей, чтобы влиять на то, что происходит в нашей стране.

Думаю, в Европе и в дальнейшем будут существовать разные нации, но так как сейчас живут шотландцы, ирландцы, баварцы, корсиканцы, которые имеют сильную идентичность и могут быть частью государства-нации, а могут встречаться в нескольких странах-нациях, так как сейчас, к примеру, фламандцы живут в двух странах, а немецкоязычное население — в четырех. Поэтому, я думаю, правильным будет отделить культурный этнос и политический демос. Этнос имеет право общаться на своем языке, хранить собственную культуру, но он не обязательно должен образовывать отдельную политическую систему. Политическая система, как в случае Европы, больше касается земли, промышленности, энергетики. А есть вещи, которые должны быть более локальными. Лично мне бы хотелось, чтобы у моего родного региона в Англии было меньше зависимости и от Лондона, и от Брюсселя.

Мы «застыли» на концепции нации-государства XIX века, которая, в сущности, является искусственной. Ее бы не признали реалистичной в Европе предыдущих столетий. Потому что тогда существовала Церковь, которая была наднациональной организацией или Священная Римская Империя, которая также была наднациональным образованием. Понятие государства-нации, возникшее в XIX веке, — искусственное. Мы должны оторваться от него и внедрить более сложные, но в то же время более креативные и интересные модели отношения между государством, обществом и политической системой.

— Вы только что упомянули о XIX веке, а теперь давайте вернемся к XX веку. В 1935 году британский журналист Ланселот Лоутон, выступая перед авторитетным собранием представителей общественности в помещении парламента Великобритании, по сути, говорил о том, о чем сегодня говорите вы: Украина очень важна для Европы и ее будущего. Почему Европа тогда не услышала вашего коллегу? И услышит ли она на этот раз вас?

— Думаю, сейчас все выглядит более оптимистично. Я посвятил жизнь странам, расположенным между Балтийским и Черным морем. И на протяжении первых десяти лет, когда я заинтересовался этим регионом, окружающие убеждали меня, что это некстати и безнадежно. Я начал в 1980 году, когда инициировал студенческие демонстрации в поддержку «Солидарности». В Кремле сначала был Брежнев, потом Андропов, в семидесятые годы Восток действительно казался безнадежным. Потом, когда произошел развал, люди сказали, что это, конечно, хорошо, но этим странам будет очень сложно вступить в Европейский Союз, НАТО. Этот регион считался странным и отсталым, ассоциировался с водкой, голодными собаками и меховыми шапками. Длилась пылкая борьба за то, чтобы вернуть страны Балтии, Чехию, Польшу на карту мира. И когда мы вернули их на карту мира, люди сказали: «о’кей», а теперь они должны стать демократиями, должны процветать, мы должны видеть, что они с нами равны. И сейчас постсоветская Польша — это одна из немногих европейских экономик, которая растет. И в целом, есть только одна страна в Европе, которая входит и в НАТО, и в ЕС, и в еврозону, отвечает всем критериям и тратит более чем два процента своего ВВП на оборону. Это Эстония, бывшая коммунистическая страна, маленькая и малоизвестная. Это единственная страна в Европе, которая является членом всех важных организаций и отвечает критериям этих организаций, это значит, что произошли большие перемены. Я не уверен, что изменения происходят, потому что люди прислушиваются ко мне, но я вижу в большом историческом масштабе, что мы выигрываем: Центральная Европа, страны Балтии, западные Балканы… Абсолютно понятно, что через десять лет все западнобалканские страны будут в ЕС или приблизятся к нему. А Россия, в сущности, проиграла. Опасности, что путинизм достигнет успеха, не существует. Это мое убеждение! Когда пришел Путин, казалось, что он сможет сделать Россию успешной авторитарной капиталистической страной, которая будет настоящим вызовом, альтернативой евроатлантической ориентации Запада. Но он этого не сделал. Путинизм, в сущности, признает свое поражение. Поэтому хоть нынешняя ситуация в Украине и вызывает обеспокоенность, в исторической перспективе мы побеждаем.

— Появляется ли в Европе понимание того, что «сдавая» Украину, она, в сущности, «сдает» саму себя?

— Украина могла бы прилагать больше усилий для того, чтобы ее знали в Европе. Это настоящая борьба. Думаю, в Европе больше известно о Хорватии, чем об Украине. Посольства Украины ужасны, в Интернете Украина также представлена очень плохо. Новости, сообщающие о ситуации в стране, преимущественно касаются коррупции или политических неурядиц. Благодаря оранжевой революции Украина появилась на карте мира. Все увидели, что это большая, замечательная страна с демократическими устремлениями. А затем все вдруг сдулось. Это был шанс провести ребрендинг Украины, но — и в этом стоит обвинять не украинский народ, а его лидеров — вы потерпели неудачу.

Теперь Молдова, которая раньше была совсем неизвестной в Европе страной, становится все больше известной. Недавно Национальный совет безопасности в Белом доме серьезно обсуждал будущее Молдовы. Программа Европейского восточного партнерства не сработала. Именно поэтому в настоящий момент мы вынуждены бороться с таким количеством проблем. Люди хотят верить в то, что в Украине все будет в порядке, хотя события свидетельствуют об обратном. И это может стать еще одной проблемой — опять убедить их в том, что все будет хорошо.

— В завершении книги «Новая холодная война…» вы даете рецепты того, как Западу выиграть эту войну. В частности, говорите о необходимости деполитизировать и демонополизировать экономическую промышленность. Готова ли Россия к тому, чтобы переосмыслить себя и принципы функционирования государства? Способна ли она, по вашему мнению, стать демократией?

— Думаю, мы уже добились успеха в энергетической сфере. Здесь Россия потеряла свое преимущество. Это замечательно, хотя и неприятно для россиян. Европа становится независимой от российского газа. Мы видим оппозицию в России, видим стремление изменить внутреннюю систему. Я вообще не верю, что Медведев сможет модернизировать или демократизовать страну. Это нереально. Это ужасное расточение времени и денег. Был хороший шанс провести модернизацию, но российская власть не воспользовалась этим шансом, и в результате будет страдать российский народ.

Хорошая тенденция заключается в том, что российский средний класс растет и становится более нетерпеливым. Я годами дружу с россиянами, и все это время они оставались аполитичными, интересовались только своим бизнесом, карьерой. Они реализовывали себя, покупая вещи, путешествуя, занимаясь самообразованием, нарабатывая новый опыт. Они не слишком проникались внутренней политикой: сначала насмехались над Ельциным, потом над Путиным, хотя Путин нравился им больше, потому что он якобы принес стабильность. Но в настоящий момент в России происходит стагнация, а «путинизм» должен был бы означать стабильность, не стагнацию… И люди действительно возмущены всеми теми «гаишниками» и их «мигалками». Средний класс чувствует себя неуверенным из-за некомпетентности и коррумпированности системы. И это вселяет оптимизм. И даже Леонид Парфенов, который всегда был архетипом журналиста «меня не интересует политика», сказал: «журналисты, вы и до сих пор остаетесь бюрократами!» Это было просто замечательно! Я пересматривал видео его выступления снова и снова! Так говорит новый российский средний класс. Он не имеет ни лидера, ни месседжа, но он нетерпелив. И Кремлю придется адаптироваться к нему. Или убираться прочь. Или его в конце концов вытолкнут…

— Если перевести взгляд немного на Восток, то мы увидим Грузию, которая сейчас уже более модернизированная и европеизированная, чем Украина. Как в дальнейшем такие процессы в Грузии будут влиять на регион?

— Грузия — это очень важная страна. Это единственная демократия со свободным рынком к югу от российской границы. Если пересечь латвийско-российскую границу и направляться на юг, то следующей страной, которой присуще грамотное руководство, будет Грузия. Дальше — только Япония. Я не идеализирую Саакашвили. Он допустил немало ужасных ошибок, в стране до сих пор очень высокий уровень коррупции. Его друзья получают доступ к делам, которыми они заниматься не должны. Я не говорю, что в Грузии все идеально. Но Саакашвили провел большинство самых важных реформ. Там есть хорошая среда для ведения бизнеса. И это очень важно. Есть система, которой люди могут гордиться, а не стесняться ее. Он оживил поколение нового политического класса. В Грузии есть ответственная оппозиция. Я большой фанат Грузии и считаю, что она должна продолжать свой путь и завершить то, что начала.

Самая большая проблема здесь заключается в том, что ЕС не делает свою часть работы. Грузия сделала все, что должна была сделать — но ЕС не дает ей визы. Я считаю, что это также демонстрирует недостатки демократии ЕС. Можно ли ожидать, что люди поверят в эту систему, если они не получают того, что должны были бы получить? Я очень хочу, чтобы ЕС заключил честное соглашение с Грузией. Это бы хорошо повлияло на другие страны, такие как Молдова, Россия, Украина. Тогда можно было бы сказать: если это смог сделать Саакашвили, вы тоже сможете. Если ЕС не поступит с Грузией честно, это разрушит доверие в его отношениях с другими странами.

— Пользуясь случаем, хочу поблагодарить вас за глубокое понимание «украинского вопроса», которое в целом, к сожалению, не характерно для Европы. Кого в этом понимании вы можете назвать своими союзниками?

— Еще пять лет назад я чувствовал себя значительно более одиноким. Это было время расцвета чекистского режима в России, когда все говорили мне, мол, прочь с дороги! замолчи! мы собираемся здесь делать деньги! И эта идея, что Путин — надежный партнер, который сделает Россию безопасной и предсказуемой и позволит Западу заработать там деньги, была очень популярна. Меня очень критиковали, я был почти одиноким, потому я и написал книгу. Полагаю, что с того времени многое изменилось. Как я уже говорил, большинство должностных лиц в большинстве стран, сотрудничающих с Россией, сейчас преимущественно согласны со мной. Я не изменил свою точку зрения, таким образом, очевидно, они изменили свою. Даже в таких странах, как Германия.

В медиа значительно проще обнародовать свои оппозиционные сообщения. Я нахожу поддержку в ВВС, хотя еще пять лет назад они считали мою точку зрения безумием. Таким образом, я вижу сегодня много единомышленников — и в медиа, и среди должностных лиц. А вот чего не хватает — так это жесткой политической поддержки. Пять лет назад вы могли рассчитывать на литовцев, поляков, эстонцев, албанцев. Чиновников в этих странах действительно волновала демократия. Сейчас этой поддержки нет. В деле Магнитского, которое я уже упоминал, никто не хочет быть первым. Что-то делает США, но это, очевидно, следствие давления республиканцев в Сенате. Потому что Обама хочет «перезагрузить» отношения с Россией. Радослав Сикорский (министр иностранных дел Польши. — Прим. «Дня») также стремится иметь нормальные отношения с Кремлем. Все говорят: да-да, мы согласны с вами, но, пожалуйста, можно мы не будем в первом ряду? Мы были бы счастливы идти вторыми в этом списке. Это касается и британцев, а немцы ждут консенсуса в Европе. Европе очень не хватает личностей, кого-то наподобие Леха Качиньского, человека, у которого хватит мужества быть первым. Я до сих пор в ожидании появления такой личности…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.