4. Глобализация по-американски и крушение традиционного мироустройства

4. Глобализация по-американски и крушение традиционного мироустройства

Мировое развитие происходит удивительно противоречиво. Наряду с процессами глобализации, в нем имеют место и тенденции к дезинтеграции. Причем, те и другие, как это не покажется парадоксальным, пребывают в неразрывном диалектическом единстве. Наглядным примером сказанному может быть так называемая новая Европа. Объединяясь в единое сообщество, а, фактически, формируя новый тип империи, она одновременно дробится на все большее число стран. Только бывшие Югославия и Чехословакия пополнили ее девятью национальными государствами.

И нет гарантии, что процесс деления не будет иметь продолжения. В том числе, и за счет стран старой Европы, где все отчетливее заявляет о себе культурный и политический сепаратизм. В Бельгии желают самоопределиться фламандцы, в Испании — баски и каталонцы,[17] в Англии — североирландцы и шотландцы,[18]во Франции — корсиканцы, в Италии — североитальянцы. Гренландия тяготится зависимостью от Дании, а Бавария настаивает перед Берлином на бюджетной независимости.

Похожие процессы происходят и на постсоветском пространстве, где, не без помощи Запада, вместо одного государства в одночасье образовалось пятнадцать. Причем, синдром деления на этом не закончился. В России неожиданно забурлил мятежами Северный

Кавказ, от Грузии отделились Абхазия и Южная Осетия, в Киргизии столкнулись киргизская и узбекская общины, Армения и Азербайджан оказались в состоянии войны из-за Карабаха, из состава Молдовы вышло Поднестровье, а из состава Украины — Автономная республика Крым. С требованием территориальной и культурной автономии выступают крымские татары.

Разумеется, межэтнические и межкультурные противоречия не являются чем-то новым в истории. Они были всегда. И причины, их порождающие, тоже не новы. Это неравномерное экономическое развитие регионов, несправедливое распределение доходов, отсутствие равного доступа к государственному управлению, языковая и религиозная дискриминация и др.

Новым здесь является, разве что, масштаб этого явления, обусловленный глобализацией. Последняя ведь определяет не только технологический прогресс и региональную политическую консолидацию, но также и мировые экономические кризисы, а вместе с ними и сепаратизм. Германия, Франция или Англия тяготятся тем, что им приходится дотировать бюджеты Греции, Португалии или Кипра, а те, в свою очередь, протестуют против того, что богатые страны проводят по отношению к ним социально несправедливую политику жесткой экономии. И нет, как говорится, мира под европейскими оливами.

Союз, который еще недавно демонстрировал успехи интеграции, в настоящее время находится перед трудным выбором своего будущего.[19] Старая модель исчерпала себя и многие в Европе заговорили о возможном распаде Сообщества. Полном или частичном, посредством выхода из Еврозоны некоторых стран. Наверное, это перспектива не завтрашнего дня, но и не такого уж далекого будущего.

В свое время русский философ И. А. Ильин, озаботившийся проблемой столкновения народов, пришел к выводу, что ее разрешение вполне возможно при условии выработки мировым сообществом системы правового регулирования международных отношений.[20] В 30е годы ХХ в. такого правового механизма действительно не было и могло казаться, что именно он и станет гарантией недопущения межнациональных, а, следовательно, и межкультурных конфликтов. Позже он появился. Уставом Организации Объединенных наций за всеми народами было признано право на государственное самоопределение. Оно стало одним из фундаментальных принципов международного права, однако, вопреки надеждам, не только не исключило столкновений народов, но сделало их еще более частыми. К сожалению, и военными тоже. Можно сказать, что к традиционным причинам конфликтов прибавилась новая, заключающаяся в трудно разрешаемом противоречии между желаниями народов самоопределиться и невозможностью или трудностью его достижения.

Дело в том, что право это не было сопровождено четкими нормами его применения. К тому же, в реальной жизни оно оказалось нередко зависимым от воли сильных мира сего. К примеру, США и Запад пришли к выводу, что албанцы Косово имеют право на самоопределение, и оно состоялось. Причем, совершенно без какой-либо правовой легитимации. Не было ни согласия ООН, ни народного референдума, ни какого-то одобрения сопредельных стран, о чем, по незнанию, говорил президент США Б. Обама. Оказалось, что для албанско-косовского самоопределения было достаточно решения так называемого парламента Приштины. Аналогичную роль в самоопределении Южной Осетии и Абхазии сыграла Россия. При этом, ни то, ни другое самоопределение не получили взаимного признания. Россия полагает, что у албанцев, переселившихся на исторические земли Сербии, юридического права на создание там собственного государства нет. США и Запад, даже и не имея такого козыря, утверждают то же самое по отношению Абхазии и Южной Осетии.

Разумеется, не нашли понимания эти самоопределения в Сербии и Грузии, а это означает, что между ними и отделившимися от них государственными образованиями созданы очаги напряженности, как говорится, на всю оставшуюся жизнь. По-видимому, таким же продолжительным будет и патронат над новыми государствами ведущих мировых держав, поскольку без него они не смогут защитить свои суверенитеты.

Примечательным здесь является и то, что цивилизованный Запад (вместе с США), так энергично отстаивающий право народов на самоопределение в различных регионах мира, не демонстрирует аналогичного энтузиазма по отношению к своему сообществу. До сих пор не было ни одного случая, когда бы какая-либо страна Запада разрешила самоопределиться своему национальному меньшинству. А ведь некоторые из них добиваются этого права на протяжении многих десятилетий и даже столетий. В том числе и посредством вооруженной борьбы (баски — в Испании, североир-ландцы — в Великобритании).

Не проявляет Запад солидарности с международным правом и тогда, когда речь идет о самоопределении национальных меньшинств в союзных с ним государствах. К примеру, его голоса совсем не слышно в поддержку курдов Турции, составляющих почти 20 % населения страны и ведущих борьбу за политический и культурный суверенитет. В последнее время, как будто за автономию, но и это умеренное желание курдов не находит сочувствия в либеральной Европе.

В сказанном выше, нет осуждения позиции европейских лидеров, не желающих поддерживать сепаратистские настроения в своих странах. Объективно, они исходят из интересов всех народов, а не только меньшинств, культурная и политическая элита которых желает, во что бы то ни стало, самоопределиться. Это право, хотя и освящено высоким авторитетом ООН, далеко не безусловное. Его реализация практически всегда сопряжена с нарушением традиционного миропорядка, политической и экономической стабильности в стране и регионе. А, кроме того, оно резко расходится с интересами титульных этносов, которые внесли основной вклад в строительство страны и поэтому также должны иметь право голоса при определении ее дальнейшей судьбы.

Говоря о предстоящем в 2014 г. референдуме о независимости Шотландии, которая до 1707 г. была суверенным государством, премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон заявил, что в интересах не только британцев, но и шотландцев сохранить целостность страны.[21] От ее разделения никто и ничего не выиграет. Содержательно близким было и высказывание Жозе Мануэля Барозо о референдуме по самоопределению Каталонии.[22] Решаясь на такой шаг, заявил высокопоставленный европейский чиновник, Каталония должна отдавать отчет, что она никогда не сможет стать членом ЕС без согласия Испании. Аналогичной перспективой пугают высокопоставленные еэсовские чиновники и Шотландию.[23]

Как говорится, золотые слова. Вот только произносятся они, почему-то, только тогда, когда речь идет о собственной целостности. Их не было слышно, когда та же либеральная Европа и США с упоением разваливали Советский Союз и Югославию. Во втором случае при помощи военной силы. А ведь, объективно, от этих разделений, действительно, никто и ничего не выиграл. Ни народы, вдруг обретшие суверенную государственность и не всегда знающие, что с ней делать, ни мировое сообщество в целом. Развал Югославии сдетонировал длительный военный конфликт на Балканах, а с развалом Советского Союза мир и вовсе заполыхал нескончаемыми войнами, развязываемыми США и НАТО, которые почему-то присвоили себе право исполнять роль мирового жандарма.

Из сказанного следует, что мировое сообщество сегодня нуждается не столько в реализации права народов на самоопределение, сколько в выполнении Заключительного акта Хельсинского совещания от 1 августа 1975 г., в котором европейским странам гарантировались неизменность границ, территориальная целостность, мирное урегулирование конфликтов, невмешательство во внутренние дела, равенство и равноправие суверенитетов.

Западные страны согласились тогда с инициативами Организации Варшавского договора о нерушимости границ, но внесли в акт пункт об уважении права народов на самоопределение, прав человека и свободу совести. Впоследствии именно эти принципы, умело пропагандируемые западными идеологами, в значительной степени способствовали краху сначала Варшавского блока, а затем, Советского Союза и Югославии.

США и европейский Запад продемонстрировали свою силу, достигнув глобализационных целей, но мир от этого не стал более стабильным. Наоборот, все больше и больше погружался в состояние хаоса. Как утверждают политологи, управляемого хаоса, но вряд ли это в полной мере отвечает реальности. Он только создается управляемо, а дальше развивается неподконтрольно.

Еще одним тревожным и потенциально взрывоопасным последствием глобализации является новая форма «великого переселения народов». Объявляя себя оплотом демократии и свободы, и пытаясь навязать эти гуманистические ценности другим народом, Запад спровоцировал незнаемые в прошлом миграционные потоки. На каком-то этапе это приносило ему конкретные дивиденды. Остро нуждаясь в «черновых» рабочих руках, европейцы получали их из азиатских и африканских стран. О последствиях политики «открытых дверей» задумались только тогда, когда переселенцы стали исчисляться десятками миллионов и начали решительно заявлять свои права на культурный суверенитет. Лидеры ведущих европейских стран заговорили о кризисе мультикультурализма, правда, не очень корректно обозначив проблему. В действительности имели ввиду другое, крушение иллюзий в способности западной цивилизации окультурить и ассимилировать мигрантов.

Что касается мультикультурности, то она в странах Западной Европы не только не испытывает кризиса, но все больше и больше утверждается. Причем, тем успешнее, чем активнее европейцы пытаются распространить свои ценности среди других народов. Глобализация ведь не улица с односторонним движением. Трудно сказать, сколь успешным окажется европейский проект в странах мусульманского мира, а вот то, что мусульманский в Европе демонстрирует свою перспективность уже сегодня, сомнений нет. Она в огромных масштабах миграции, которая сродни мирному завоеванию Европы.

По существу, Запад повторяет судьбу глобализаторов всех времен, которые, в конечном итоге, разрушались глобализированными народами. Особенно наглядным примером этому может служить Римская империя, рухнувшая под напором облагороженных ею варваров.

Особенностью эмиграции из стран Африки и Азии является не просто ее приверженность к своим культурным ценностям, в чем, разумеется, нет ничего плохого, но совершенная неготовность принимать ценности стран их нового местожительства. Переселенцы и в инородной для себя среде продолжают вести традиционный образ жизни. К тому же создают замкнутые сообщества, так называемые культурные анклавы, которые активно, а, часто, и агрессивно утверждают свои цивилизационные суверенитеты.

Отдают ли отчет на Западе, сколь потенциально опасной является его мусульманизация? Похоже, что далеко не все и не в полной мере. Когда у католического священника одной из крупных европейских стран спросили, видит ли он здесь конфликт между христианством и исламом, тот ответил, что не видит. По его мнению, речь может идти, скорее, о конфликте культурных идентичностей. Но ведь это одно и то же. Обе идентичности зиждутся на традициях христианства и ислама.

В большей мере новыми европейскими реалиями озабочены политические и государственные деятели. Наиболее откровенно о них высказался премьер-министр Австралии Кевин Родд. В адрес мигрантов он заявил: «Если вы здесь несчастны, тогда уезжайте. Мы не заставляли вас приезжать сюда. Вы просились быть тут, следовательно, принимайте страну, которая приняла вас». Голландский политик Герт Вилдерс, проводящий параллели между исламом и фашизмом, полагает, что из страны должны быть выселены все те исламисты, которые «не желают интегрироваться». Аналогичных взглядов придерживается председатель Национального фронта Марин Ле Пен, считающая, что Франция должна «восстановить пограничный контроль, сделать программу социальных пособий менее привлекательной для иммигрантов, депортировать нелегалов». В 2010 г. она сравнивала массовые моления мусульман на улицах с нацистской оккупацией.

Премьер-министр ФРГ Ангела Меркель, а раньше и президент Франции Николя Саркози были более политкорректны, но также заявили о недопустимости создания в их странах инокультурных анклавов. А экс-премьер-министр Великобритании Тони Блеер и вовсе считает угрозу мусульманского фундаментализма одной из наиболее опасных для будущего Европы. В своем заявлении от 24.04.2014 г. он призвал правительства европейских стран прекратить конфронтацию с Россией из-за Украины и объединиться для совместного противодействия мусульманизации мира.

Иногда можно услышать, что Европа стареет и не может обойтись без притока рабочей силы извне, а поэтому и дальше будет вынуждена принимать мигрантов. Вместе с тем, имеют место и вполне убедительные экспертные оценки, что миграция из стран мусульманского Востока, как и из стран «черной» Африки, ощутимой пользы экономике Запада не приносит. Оказывается, что, в большинстве своем, мигранты бегут из своих стран не потому, что лишились там работы или подвергаются преследованиям диктаторскими режимами, а потому, что в Европе можно безбедно жить и не работая. На социальное обеспечение. Когда одного африканского безработного спросил шведский журналист, почему тот оставил теплую Италию и перебрался в холодную Швецию, он ответил: «Потому, что в Швеции более высокие социальные стандарты для мигрантов».

С проблемой неконтролируемой миграции столкнулась уже и Россия. После развала СССР и либерализации российского правящего режима, в нее на заработки устремились миллионы вьетнамцев, китайцев, жителей Средней Азии. И так же, как в Европе, лояльность властей России по отношению к мигрантам, объясняется острым недостатком рабочей силы, особенно в строительном секторе и сельском хозяйстве. На первых порах никто не видел в притоке мигрантов какой-либо угрозы. Однако со временем ситуация изменилась. В их руках неожиданно оказалась вся рыночная торговля Москвы и других крупных городов. Они же организовали подпольные производства, продукция которых, под брендами мировых фирм, заполонила русский рынок. В их руках оказался и городской извоз. При этом, вся эта деятельность мигрантов «крышуется» их же этническими криминальными группировками.

Осознав степень опасности от нашествия мигрантов с востока, в России наконец-то принялись наводить в этом деле порядок. Вот только неизвестно, справятся ли с этой трудной задачей? На Западе реальных мер по ужесточению миграционной политики, несмотря на заявления лидеров некоторых стран, так и не последовало.

Разве что большее внимание стали уделять внутриевропейскому источнику миграции. А надо сказать, что он оказался достаточно масштабным и более перспективным для старой Европы. В результате развала социалистического содружества и Советского Союза, во-первых, рухнул, так называемый, железный занавес, за которым находились восточноевропейские страны, а, во-вторых, в большинстве из них обрушились и экономики. Обретя свободу, но лишившись работы и средств к существованию, граждане этих стран потянулись к своим благодетелям. Благо в ЕС нет внутренних границ и можно выбирать для нового местожительства любую страну. Восточные европейцы сполна воспользовались такой возможностью, в результате чего практически все их страны понесли существенные демографические потери.

Ярким символом внутриевропейских переселенческих тенденций стал в недавнее время виртуальный польский сантехник, оказавшийся звездой рекламы в западных средствах массовой информации. Теперь, видимо, пробил час и для украинского сантехника. Не случайно Брюссель так настойчиво добивался подписания Украиной Соглашения об ассоциации с ЕС. На политическую и экономическую элиту Украины осуществлялось беспрецедентное давление. Главная его цель, которая и не скрывалась, во что бы то не стало оторвать Украину от России, чтобы не дать возродится новому имперскому образованию на постсоветском пространстве. Запад почему-то полагает, что без Украины такое возрождение невозможно.

Наряду с этим присутствует и интерес обретения Сообществом миллионов дешевых украинских рабочих рук. Да и умных голов тоже.[24] Равно, как и рынка сбыта для своих товаров. Пойдет ли это на пользу Украине, покажет время, но этим обстоятельством Запад определенно озабочен в последнюю очередь. Думаю, что украинская политико-экономическая элита это прекрасно понимает. Но она уже давно де-факто интегрирована с Западом своими капиталами и подписанием Соглашения рассчитывала легализовать свой статус и де-юре.[25]

Неизвестно, рассматривается ли восточноевропейский мигрантский поток, как альтернатива арабо-мусульманскому, но объективно он, конечно, намного выгоднее Европейскому Сообществу. Во-первых, эмигранты из стран Восточной Европы более образованы, чем переселенцы из стран Азии и Африки. Во-вторых, что более важно, они не представляют Европе никакой угрозы в плане мультикультурализма. Восточноевропейцы легко интегрируются в западноевропейскую жизнь, в том числе и культурную. И, конечно, не создают опасности изменения этнонациональной и культурной идентичности тех стран, куда переселяются на постоянное место жительства.

В худшем случае первое их поколение будет сохранять двойную культурную лояльность, что естественно для людей христианской цивилизационной общности. В лучшем — вольет свежую кровь в дряхлеющие либеральные общества Запада, многие ценностные ориентации которых не только не совместимы со здравым смыслом, но и находятся в явном противоречии с Божьим промыслом. Речь, в частности, о «гомосексуальных революциях», которыми особенно гордятся европейские демократы и призывают остальной мир следовать их примеру. Результатом этих «революции» явилась конституционализация однополых браков и разрешение таким семьям усыновлять детей. Вот только, где брать таких детей? В Европе, где на одну традиционную семью приходится от 1,2 до 1,4 ребенка, их уже и сейчас нет. С легализацией однополых браков будет еще меньше.

Выше речь шла о последствиях для европейской цивилизации, так называемой, мягкой глобализации мира. При помощи так называемых цветных революций. Но ведь параллельно с ней происходит еще и жесткая, силовая. И также, согласно западным ревнителям свободы и демократии, совершаемая в интересах «угнетенных» народов. Не обнаружив таковых в какой-либо стране, особенно обладающей большими запасами энергоносителей или находящейся в стратегически важном регионе, американские и европейские стратеги обрушивают на нее всю мощь своей военной машины. Таким способом «свобода и демократия» были последовательно утверждены на Балканах, в Афганистане, Ираке, Ливии. На очереди Сирия, демократизировать которую нобелевский лауреат мира президент США Барак Обама решил при помощи ракетного удара. Примечательно, что на этот раз свое решение он не стал даже вуалировать какими-то эвфемизмами. Сказал откровенно и просто: «Ракетный удар по Сирии диктуется национальными интересами США».

Практически, всегда такая «демократизация» сопровождается большой кровью. Даже и в том случае, если бы страны НАТО и США были действительно искренны в своих намерениях осчастливить народы перечисленных выше стран благами свободы и демократии, платить за это столь высокую цену было бы тягчайшим преступлением перед человечностью. На совести диктаторов (Милошевича, Хуссейна, Каддафи, Садата, Асада), как неустанно уверяет мир западная пропаганда, тысячи невинных жертв. Но ведь на совести демократических руководителей США и НАТО их на несколько порядков больше. А если прибавить сюда полностью разрушенные экономики, разодранные до состояния гражданских и религиозных войн общества, разрушенные памятники культуры, разворованные музеи — получится достаточно полная и, к сожалению, далеко не радостная картина цивилизаторских усилий американцев и их европейских подручных.

События «Арабской весны», по существу, со всей очевидностью подтвердили справедливость вывода Хантингтона о конфликте цивилизаций. В данном случае, христианской и мусульманской. В ответ на силовое навязывание арабскому миру европейских ценностей, он радикализуется, отвечает казнями христианских священников, разрушением христианских храмов и святынь на своих землях. В этом ряду находятся и чудовищные террористические акты, один из которых, в свое время, потряс США и весь мир. Не исключено, что и вызывающе агрессивное поведение мусульман в Европе обусловлено, в значительной мере, местью за попранные достоинства их родин.

Опасаясь за свои жизни, вынуждены бежать из «освобожденных» от тирании диктаторов мусульманских стран и европейцы, что также не способствует утверждению там ценностей свободы и демократии. Как правило, на смену просвещенному авторитаризму там приходит религиозный фундаментализм.

Формально США и НАТО всегда одерживают победы в военных кампаниях, развязываемых в различных регионах мира. Фактически же, они, в конечном итоге, оказываются «пирровыми». Перефразировав высказывание известного английского полководцаXIX в. после выигранного крупного сражения в Крыму на р. Альме, что еще одна такая победа и Британия останется без армии, можно сказать: «Еще несколько таких «Арабских весен» и Запад может оказаться Востоком». Разумеется, в цивилизационном отношении.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.