«ПРИГЛАШЕНИЕ НА ДУЭЛЬ»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«ПРИГЛАШЕНИЕ НА ДУЭЛЬ»

Когда в 2003 году Соединенные Штаты начали планировать операцию «Шок и трепет» в Ираке, Россия попыталась остановить их и, заручившись поддержкой Парижа и Берлина, впервые за долгое время наложила вето на резолюцию ООН. Однако предотвратить очередной поход англосаксов на Багдад не вышло. «Ведь, несмотря на то что Саддам был арабским социалистом и старым союзником Москвы, – пишет The Guardian, – ради его спасения путинская Россия, которая только начала подниматься с колен, не готова была бодаться с ковбойской империей Джорджа Буша-младшего, заработавшего прозвище «Ядовитый техасец»[721].

В 2011 году, когда решалась судьба полковника Каддафи, на посту американского президента находился человек совершенно другого склада. Барак Обама с его вечной рефлексией только под нажимом европейских союзников согласился принять участие в охоте на берберского льва. И Москва вполне могла бы отстоять ливийскую Джамахирию, если бы президент Медведев не находился в плену перезагрузочных иллюзий и прислушался к мнению реалистов. Однако он настаивал на своем и впервые за три года пошел наперекор Владимиру Путину, который не хотел поддерживать «крестоносцев». Медведев, как говорили эксперты, полностью доверял западным СМИ, представлявшим Каддафи «бешеным псом Ближнего Востока». Он подписал указ, запрещающий въезд в страну и осуществление финансовых операций на территории РФ ливийскому диктатору и людям из его ближайшего окружения. А 17 марта Россия, как выразился Медведев, «пропустила» резолюцию 1973, которая устанавливала над Ливией зону, закрытую для полетов и послужила обоснованием для воздушной войны НАТО с режимом Каддафи.

Российские дипломаты-реалисты были явно раздосадованы такой политикой. Ливийская джамахирия всегда считалась надежным союзником России, сотрудничество с которым приносило, к тому же, немалую выгоду. Они указывали также, что Каддафи пользуется значительной поддержкой ливийцев, и поскольку в стране отсутствуют политические партии, единственной альтернативой ему являются исламисты.

И когда стало понятно, что США играют в Ливии в собственные игры, Медведев почувствовал себя обманутым. 27 мая 2011 года на встрече с президентом Обамой во время саммита Довилле он был вынужден признать, что между Россией и США существуют серьезные трения. «Не требуется быть специалистом по языку мимики и жестов, – отмечала консервативная газета Examiner в статье, озаглавленной «Нет, нет, мы друзья, честное слово!», – чтобы прийти к выводу, что эта парочка не будет больше ворковать. Обама, встретив российского визави, сделал суровое выражение лица. Медведев тоже выглядел суховато и, выступая, постоянно отворачивался от президента США»[722].

С лета 2011 года в западных СМИ началась кампания, направленная против президента Сирии Башара Асада. Однако на этот раз российские лидеры уступать не собирались. «Россию обвели вокруг пальца, – отмечала The Daily Telegraph, – и выставили в комичном свете. Она потеряла многомиллиардные контракты в Ливии и сдала своего давнего союзника, ничего не получив взамен. И наступать на те же грабли в Сирии она не хочет»[723].

Еще с советских времен Москва поддерживала Дамаск во всех внутриарабских конфликтах, снабжала сирийцев оружием и использовала порт Тартус как базу для своего военно-морского флота. И если Каддафи в международном отделе ЦК называли «махновцем» и опасались его непредсказуемости, Асад всегда пользовался расположением партийных чиновников и дипломатов СССР. «На данный момент, – отмечал американский журнал The National Interest, – Сирия остается единственным стратегическим резервом России на Ближнем Востоке. И потерять его – значит полностью отказаться от своих амбиций в регионе. Тем более, что не так давно младший Асад разрешил русским использовать базу в Тартусе для ядерных подводных лодок»[724].

Но дело было не только в том, чтобы сохранить влияние на арабском Востоке. Многие политологи отмечали, что впервые с окончания холодной войны Москва становится независимым политическим центром, способным остановить американскую экспансию. Ведь сирийская эпопея, говорили они, лишь пролог к вторжению в Иран, и поскольку Америка не так сильна и самонадеянна, как в эпоху Буша, Россия в союзе с Китаем вполне может разрушить ее замыслы. (Чтобы предотвратить ливийский сценарий, Москва и Пекин дважды в октябре 2011-го и в феврале 2012 года заблокировали принятие антисирийской резолюции в Совбезе ООН). «Россия – великая держава, которая не раз играла ключевую роль в мировых процессах, – отмечал философ Александр Дугин. – И вот нам снова бросают вызов, посылают приглашение на дуэль. И если Путин не примет его, мировая политическая элита перестанет воспринимать его как дворянина, для нее он превратится в ничтожество. А как обращаются с ничтожными лидерами западные демократизаторы, мы знаем на примере Слободана Милошевича, Саддама Хусейна и Муаммара Каддафи»[725].

В 2012 году западные политики и эксперты, даже те, что считались когда-то апологетами Кремля, начали бичевать Россию за то, что она поддерживает «кровавый режим Асада» и «помогает убийце детей уйти от Божьего суда». И хотя на Западе не имели ничего против поставок оружия сирийским повстанцам, когда появилась информация о том, что сухогруз «Профессор Кацман», зафрахтованный Рособоронэкспортом, направляется в порт Тартус с грузом оружия на борту, на Москву обрушился шквал критики. Две «железные» дамы, игравшие ключевую роль в американской дипломатии, госсекретарь Хиллари Клинтон и представитель США в ООН Сьюзан Райс, осудили действия России, вопреки «гуманистическим принципам» продолжающей продавать оружие «режиму, который бомбит своих граждан и вырезает целые деревни». Однако стоит отметить, что в отличие от Запада и его союзников, контрабандным путем поставляющих современные вооружения мятежи и кам-экстремистам и вербующим иностранных наемников, Россия действовала в рамках закона. Действительно, ООН никаких санкций на Сирию не накладывала, что же касается Европы и США, их решения пока еще не являются законом для других членов международного сообщества. К тому же, отбиваясь от нападок западных журналистов в Берлине, Путин заметил, что «Россия не поставляет в Сирию такие вооружения, которые могли бы быть использованы в гражданских конфликтах»[726].

Многие на Западе утверждали, что именно рынок вооружений является главной причиной поддержки, которую Москва оказывает Асаду. Однако в реальности все было намного сложнее. Ни вооружения, ни другие статьи российского экспорта в Сирию существенной роли не играли. Даже в совокупности с Ираном они составляли лишь четверть объема торговли России с Финляндией. Российские дипломаты не раз уже заявляли, что дело тут не в экономических интересах и не в «особых отношениях» с Асадом. Помогать баасистскому режиму Москва не собиралась, но была глубоко убеждена в том, что в своем конфликте сирийцы должны разбираться сами без поддержки извне, тренировок боевиков и финансовых вливаний. Россия отстаивала суверенитет Сирии и пыталась не допустить крушения государства. «С середины 90-х и до ливийской кампании, – утверждал президент Института Ближнего Востока Евгений Сатановский, – у нас был позитивный нейтралитет: мы не мешали Западу. Теперь у нас нейтралитет негативный. У нас есть своя позиция, и мы ее придерживаемся. Кому не нравится, что поделать. Не всем все должно нравиться. Два члена Совбеза ООН – это серьезно. И довольно смешно в этом смысле говорить об изоляции России»[727].

Как бы то ни было, выступая в Копенгагене, госсекретарь США Хиллари Клинтон обвинила Кремль в том, что он «способствует развязыванию гражданской войны в Сирии». «Россия, – отмечал британский журнал The Prospect, – проводит охранительную политику, которая напоминает об эпохе императора Николая I, Николая Палкина, который поддерживал ретроградов по всей Европе и не давал взойти семенам свободы»[728]. Тем не менее советник американского президента по национальной безопасности Денис Макдонах на форуме «друзей Сирии» в Дохе выразил уверенность, что Западу удастся дожать Россию. «Не за горами тот момент, – заявил он, – когда мы договоримся с русскими об отстранении Асада»[729].

В начале июня Клинтон выступила с воинственным заявлением, обвинив Москву в том, что она снабжает Дамаск военными вертолетами. И хотя Госдепартамент затем дал задний ход, признав, что Россия шлет в Сирию не новые вертолеты, а отремонтированную старую технику, приобретенную еще в советский период, русофобы в Конгрессе продолжали бить в набат: «Какая разница между новыми машинами и теми, которые отправляются в Москву, чтобы там с них смыли кровь и выслали обратно? – вопрошал сенатор Джон Маккейн. – Ведь в любом случае это боевая техника, которая косит ряды сирийских повстанцев!»[730]

В итоге, российское судно с боевыми вертолетами Ми-25, предназначенными для Дамаска, было остановлено в Шотландии. Тем временем, в сирийский порт Тартус вошла эскадра российских военных кораблей (в том числе два больших десантных судна «Николай Фильченков» и «Цезарь Куников»). А телеканал Аль-Арабийя распространил информацию о том, что в ближайшее время, якобы, на территории Сирии пройдут масштабные военные учения, в которых примут участие вооруженные силы России и Китая.

В этой ситуации Владимир Путин совершил турне по странам Ближнего Востока, которые граничат с Сирией (он посетил Израиль и Иорданию). Важнее всего была для него, конечно, позиция Иерусалима. Израиль – ближайший союзник США в регионе, но многие реалисты здесь очень настороженно относились к призывам западных стратегов во что бы то ни стало скинуть алавитский режим. В Иерусалиме осознавали, что на смену алавитам в Сирии придут радикальные сунниты, а поскольку в другой ключевой стране арабского мира – Египте ведущей политической силой постепенно становились «Братья-мусульмане», которые давно уже призывали разорвать Кэмпдэвидский договор с Израилем, в итоге на Ближнем Востоке вновь может сформироваться коалиция, противостоявшая еврейскому государству в войну Судного дня.

Конечно, официальные чиновники повторяли заклинания американских союзников о том, что президент Асад лично несет ответственность за многочисленные жертвы среди мирного населения, и не может оставаться у власти. Однако в истеблишменте многие втайне надеялись, что Россия сумеет отстоять свою позицию и сделает все, чтобы остановить гражданскую войну в Сирии. «Россия не имеет обязательств перед сирийским лидером, но у нее есть обязательства перед самой Сирией, которая была и остается нашим самым сильным оплотом в регионе, – заявил Путин на переговорах в Иерусалиме. – Следует хорошенько взвесить и понять, будет ли оппозиция, которая придет к власти, тем что хочет Запад, или это будет нечто совершенно противоположное»[731].

И эти слова оказались созвучны настроениям израильских реалистов. Более того, идея Путина привлечь к мирному урегулированию в Сирии соседний Иран не была воспринята в Иерусалиме в штыки. Ведь израильтяне понимали, что лучше привлечь Тегеран на данном этапе, чем дождаться прямого вмешательства ИРИ во внутренние дела Сирии, поводом для которого могут стать волнения в курдских регионах, угрожающие перекинуться на иранский Курдистан.

Всю неделю накануне Женевской встречи по сирийскому вопросу, которая состоялась 30 июня 2012 года, мировые СМИ активно распространяли слухи о том, что Россия вот-вот сдаст Башара Асада. Началось все еще с саммита «двадцатки» в мексиканском Лос-Кабосе, когда Путин заявил, что Москва может согласиться на смену власти в Сирии, если она произойдет конституционным путем. Западные журналисты истолковали это заявление как «поворот на 180 градусов». Британский премьер Дэвид Камерон уверял всех, что несмотря на небольшие разногласия, которые остаются у западных стран и России, президент Путин четко дал понять, что не хотел бы видеть Асада во главе Сирии»[732]. И хотя глава российского МИД Сергей Лавров сразу же назвал слова Камерона «чистейшей воды неправдой», в преддверии женевской конференции самые авторитетные западные издания опубликовали информацию, полученную якобы из надежных дипломатических источников о том, что Москва готова изменить свою позицию. Сообщалось, что российские переговорщики согласилась с формулировкой спецпосланника ООН Кофи Аннана, заявившего, что в так называемое «правительство примирения» могут войти представители правящего режима, но только не президент Асад, «руки которого по локоть в крови». Однако, в действительности, Россия продолжала стоять на своем. «Какого-либо вмешательства извне и навязывания рецептов мы не можем поддержать. Это касается и судьбы сирийского президента»[733], – заявил 28 июня Сергей Лавров. В результате, на встрече в Женеве Москва настояла на том, чтобы в итоговом заявлении не содержалось требования исключить из процесса урегулирования «какую-либо группу». Ведущие мировые державы попытались создать иллюзию консенсуса, заявив, что к концу года в Сирии будет создано «правительство примирения», которое устроит всех заинтересованных игроков. Однако верилось в это с трудом, особенно учитывая тот факт, что прикормленные Западом сирийские повстанцы с ходу отвергли возможность переговоров с представителями администрации Башара Асада.

Несмотря на расхождения в сирийском вопросе, когда на саммите «двадцатки» в мексиканском Лос Кабосе, проходившем 18–20 июня 2012 года, состоялась долгожданная встреча Путина и Обамы, американский президент изо всех сил старался расположить к себе российского коллегу. Обама дал понять, что он выступает против того, чтобы увязывать отмену поправки Джэксона-Вэника с принятием закона Магнитского (республиканцы, имеющие большинство в Палате представителей призывали использовать по отношению к России политику «кнута и пряника» и принять единый законопроект).

Правда, политологи отмечали, что президент США не сможет наложить вето на знаковый правозащитный закон, если он будет принят на Капитолийском холме. К тому же, малейший намек на то, что он недостаточно тверд с Россией, был чреват для Обамы большими политическими рисками.

Но эксперты уверяли, что Обама готов рисковать, поскольку в случае своего переизбрания надеется уломать Путина заключить очередное «эпохальное» соглашение о ядерном разоружении. Причем, как предсказывали многие, когда у него «появится поле для маневра», президент, действительно, будет готов к серьезным уступкам в вопросе о создании американской системы ПРО. На Западе гадали только, согласится ли российский лидер на вторую серию перезагрузочной мелодрамы. «Три года назад, – писала The Washington Post, – Путин уже предоставил Медведеву возможность попытать счастья с Обамой, наблюдая со стороны, к чему это может привести, и, похоже, полностью разочаровался в перезагрузке»[734]. «Путин превратился в яростного антиамериканиста в эпоху Буша, который отличался крайне пренебрежительным отношением к России, – отмечал американский политолог Харлан Уллман. – И хотя Обама провозгласил «перезагрузку» в реальности он ничего не сделал для развития российско-американских отношений. Поэтому Путин, вероятнее всего, вернется к жесткой линии и не будет слушать нравоучения от западных «строителей демократии». Он прекрасно помнит судьбу Горбачева, который начал проводить демократические реформы по их рецептам и потерял Советский Союз»[735].

Оптимисты в США уверяли, что проблема в том, что Путину давно уже надоели протокольные мероприятия и ситуация, когда все нудные представительские обязанности выполнял партнер по тандему, его вполне устраивала. «Путину намного интереснее встречаться с представителями крупного бизнеса, – писал The American Thinker, – и если у Медведева хорошо получается кушать гамбургеры с Обамой, пусть он это и делает»[736]. Но куда более распространенной была точка зрения реалистов, которые подчеркивали, что Путин поворачивается к Западу спиной и всерьез задумывается о стратегическом союзе с Китаем. Его успешный визит в Пекин 5–6 июня 2012 года в США многие восприняли как вызов. Ведь после того как он отказался участвовать в заседании «восьмерки», и в буквальном смысле слова проехался галопом по Европам, эта поездка должна была, судя по всему, продемонстрировать миру, кто является для Москвы главным внешнеполитическим партнером.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.