«КОЛЬЦА АНАКОНДЫ» И «НИТЬ ЖЕМЧУЖИН»
«КОЛЬЦА АНАКОНДЫ» И «НИТЬ ЖЕМЧУЖИН»
В конце 2011 – начале 2012 г. Соединенные Штаты активно начали сколачивать в регионе антикитайскую коалицию. «Американские стратеги открыто дают понять КНР, что готовятся к военному столкновению, – писала The Independent. – Они окружают Китай военными базами и уже заключили тройственный союз с Японией и Индией, к которому в ближайшее время присоединится Австралия»[288]. Альянс четырех, говорили эксперты, может стать азиатским филиалом Лиги демократий, к созданию которой давно уже призывает неутомимый сенатор Маккейн. Хотя было очевидно, что прежде чем такой альянс окончательно оформится, страны-участницы должны будут преодолеть некоторые технические трудности и избавиться от устоявшихся стереотипов. В Вашингтоне и Токио, например, было распространено скептическое отношение к военному потенциалу Нью-Дели, и индийский флот должен был очень постараться, чтобы скоординировать свои действия с японскими и американскими ВМС. Ведь, несмотря на то что решение о совместных учениях и операциях было принято еще в 2009 году, в Индии были сильны позиции дипломатов, отстаивающих традиционный принцип «неприсоединения» к международным военным альянсам.
С другой стороны, индусы прекрасно понимали, что их китайские соседи отказываются от сдержанности во внешней политике. А это значит, что приграничные конфликты в Тибете и Кашмире с каждым годом будут лишь обостряться. И неудивительно, что правительство Манмохана Сингха ставило на Америку. «Только Вашингтон может дать Индии почувствовать себя великой державой[289], – отмечал индийский премьер. Похожие настроения царили и в японской политической элите, постепенно избавлявшейся от комплекса вины перед Китаем, который из жалкого и обиженного младшего брата превращался в ее глазах в непримиримого соперника, мечтающего о реванше. Все больше экспертов признавали: рано или поздно две азиатские державы вступят в схватку – «два тигра не уживутся в одном лесу».
Для того чтобы чувствовать себя уверенно, Америке явно было недостаточно старых баз в Японии, Гуаме и Южной Корее, и она стремилась расширить военное присутствие в регионе. Неслучайно в 2012 году начались переговоры о восстановлении базы Субик-Бей на Филиппинах, которая на протяжении всего прошлого века была главным форпостом Соединенных Штатов в регионе. В 1992 году местный парламент принял решение выдворить американцев с филиппинской земли, однако через 20 лет власти архипелага, похоже, одумались и вновь присягнули Вашингтону, согласившись разместить у себя разведывательные самолеты, военные корабли и крупные воинские контингенты США.
Как и в эпоху холодной войны, когда Америка стремилась окружить Советский Союз цепью военных баз, продвижение США в Восточной Азии сравнивали с кольцами анаконды. «Администрация Обамы пытается выстроить систему военных союзов в АТР, – писала The Washington Post, – и после успешных переговоров с Манилой надеется перетянуть на свою сторону вьетнамских и тайских генералов, раздраженных высокомерной политикой КНР»[290]. В этом смысле, безусловно, заслуживал внимания состоявшийся в августе 2011 года визит американских кораблей во Вьетнам, впервые за сорок лет посетивших порт Кам Ран Бей, в котором в свое время находилась одна из крупнейших глубоководных баз США. «Это очень символично, – писал журнал The Foreign Affairs, – что страна, конфликт с которой послужил причиной бегства США из Юго-Восточной Азии, начинает заигрывать с Вашингтоном в надежде защитить себя от притязаний китайского гиганта»[291].
В конце 2011 года США договорились с Австралией о размещении на севере страны крупнейшего со времен Второй мировой войны американского воинского контингента и получили согласие Сингапура на использование военно-морской базы Чанги. Соединенные Штаты дали понять, что намерены сохранить свою гегемонию не только в Тихом, но и Индийском океане. Они усилили пятый и седьмой флот, базирующиеся в «китайском подбрюшье», и укрепили военно-морскую базу на острове Диего-Гарсия. Что особенно символично, вооружения и оборудование на этот остров поступали из Европы: с закрывающихся американских военных баз, расположенных на территории Германии и Италии.
Разместив войска на Филиппинах, в Австралии и на Сингапуре, американцы получили возможность в любой момент перекрыть важнейшую для КНР транспортную артерию – Малаккский пролив, через который проходит 85 процентов нефти, идущей в Китай из Африки и с Ближнего Востока. В связи с этим многие вспоминали о нефтяной блокаде Японии, которая предшествовала нападению на Перл Харбор в 1941 году. «Ежегодно через Малаккский пролив проходит 50 тысяч кораблей, на которые приходится четверть всего морского товарооборота, – говорил китайский политолог Чен Шаофэн. – И понимая, какую роль он играет для КНР, американцы вместе со своими союзниками легко могут закупорить его»[292]. Неспроста в июне 2011 года США провели в акватории Малаккского пролива масштабные совместные учения с ВМС Филиппин, Сингапура, Малайзии, Таиланда, Индонезии и Брунея. Это ахиллесова пята Китая, и, понимая это, председатель КНР Ху Цзиньтао давно уже провозгласил выход из «малаккского тупика» важнейшей государственной задачей.
Для ее решения в Пекине была разработана стратегия «нить жемчужин», которая предполагает создание вереницы портов и военных баз КНР в дружественных странах на северном побережье Индийского океана (Мьянма, Бангладеш, Мальдивы, Шри-Ланка, Пакистан, Иран). «Благодаря этой волшебной нити, – отмечал Шаофэн, – китайские корабли получат возможность выходить в океан, минуя Малаккский пролив. Она поможет Пекину установить контроль над Южно-Китайским морем и укрепить свои позиции в Бенгальском заливе»[293].
Важное место в цепи «жемчужин» отводилось портам Мьянмы. Правящая в этой стране военная хунта во главе с генералом Тейн Сейном считала Китай своим политическим союзником и была чрезвычайно признательна ему за поддержку в противостоянии с западными демократизаторами, которые в 2007 году грозились ввести санкции против «азиатской тирании». На принадлежащих Мьянме островах Коко китайцы разместили радар, позволяющий им следить за судоходством в Малаккском проливе. Они модернизировали мьянмские аэропорты Мандалая и Пегу и построили военные базы в Ситуэ, Кьокпьу Хангьи, Мергуи и Задеджи. «Порты в Мьянме, – писал журнал The Foreign Policy, – позволяют КНР миновать многочисленные индийские острова, расположенные в Бенгальском заливе, которые могут быть использованы в качестве железной цепи, блокирующей Малаккский пролив»[294].
Кроме того, китайцы начали строить порт Читтагонг в Бангладеш, военно-морскую базу Марао на Мальдивских островах (по словам экспертов, в будущем она позволит КНР контролировать действия индийского флота) и порт Хамбантот на Шри-Ланке. Но самой ценной «жемчужиной» эксперты провозгласили порт Гвадар на западном побережье Пакистана. Это главный наблюдательный пункт китайских ВМС, позволяющий им следить за действиями американского флота в Персидском заливе и индийского – в Аравийском море.
Таким образом, Пекин делал все возможное, чтобы отстоять свои преимущественные права в Восточной и Юго-Восточной Азии. Однако это явно не состыковывалась с западной концепцией сдерживания. И то, что китайцы считали вынужденной оборонительной мерой, на Западе могли трактовать как акт агрессии. И, наоборот, попытки Соединенных Штатов «сдержать» Китай, в Пекине многие воспринимали как желание «варваров» зажать Поднебесную в тиски.
Неслучайно в КНР так болезненно прореагировали на переговоры американцев с филиппинскими военными. Англоязычная китайская газета The Global Times поставила даже Маниле ультиматум: «Шаг вперед в военном сотрудничестве с Америкой означает шаг назад в экономическом сближении с Китаем»[295]. Правительство КНР пригрозило ввести санкции против Филиппин, хотя такие методы давления в Поднебесной никогда не приветствовали. Кроме того, китайцы дали понять, что могут вынудить страны АСЕАН прервать экономические связи с Манилой.
Чтобы осадить «западных империалистов», Китай начал проявлять активность на «заднем дворе Америки». Гонконгский миллиардер Ли Ка Шин взял в аренду панамские порты Бильбао и Кристобаль, и на стол главы Пентагона тут же лег доклад «Китайский плацдарм в Панамском канале». Правда, эксперты уверяли, что такие геополитические игры не стоит воспринимать всерьез. Ведь для того чтобы оспорить океанскую гегемонию США, в первую очередь Китаю потребуется овладеть самой протяженной в мире островной грядой, в центре которой расположен остров Тайвань.
Еще со времен холодной войны американцы воспринимали этот остров как ключевой элемент своей оборонительной системы в Восточной Азии. Но китайские коммунисты уверяли, что рано или поздно им удастся восстановить на острове центральную власть. В пример приводилась маньчжурская династия Цин, которая начала править в Китае в 1644 году, Тайвань же подчинила себе лишь через полвека. И полтора года назад после заключения торговой сделки с Тайбэем у Пекина появились основания для оптимизма. Журналисты рассуждали о «бархатной реинтеграции большого Китая» и публиковали карикатуры, на которых большая панда соблазняет маленькую рожком мороженого. Политологи отмечали, что китайцы рассчитывают применить в случае с Тайванем успешно опробованную в Гонконге концепцию «одна страна – две системы», сделав Тайбэй финансово-экономическим центром «империи» и предоставив ему широкую автономию. Председатель Ху Цзиньтао призывал не жалеть для островитян «экономических пряников», что со временем позволит Китаю поглотить Тайвань и вырваться в Мировой океан. Многие называли это политическим завещанием Цзиньтао пятому поколению лидеров Компартии, которые придут ему на смену в 2012 году.
На посту председателя КНР Ху Цзиньтао сменит Си Цзиньпин, который в Америке считается очень подходящей фигурой. Цзиньпин зарекомендовал себя как сторонник радикальных экономических реформ и получил в Китае прозвище «финансовый бог». Бывший министр финансов США Генри Паулсон, который не раз вел с ним деловые переговоры, называл его «своим парнем». Как отмечал президент Института экономической стратегии Клайд Перестовиц, «новому поколению китайских лидеров предстоит полностью перестроить экономику КНР, перейдя от экстенсивного к интенсивному пути развития, отказавшись от экспортно-ориентированной модели в пользу модели, основанной на внутреннем потреблении. В результате китайцы перестанут покупать ценные бумаги и охотиться за инвесторами, а сосредоточатся на формировании внутреннего рынка. Это потребует нестандартных экономических решений, которые смогут принять лишь квалифицированные бизнес-управленцы, находящиеся на высших государственных постах»[296]. И не исключено, что эти бизнес-управленцы найдут общий язык с Вашингтоном. Однако даже симпатизирующие Обаме политологи признают, что его администрация «проморгала Восточную Азию», которая становится в последнее время осью мировой политики.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.