ВСЕМИРНАЯ «ОБАМАМАНИЯ»

ВСЕМИРНАЯ «ОБАМАМАНИЯ»

Во время предвыборной кампании 2008 года, несмотря на образ пацифиста, сенатор Обама выдвигал довольно-таки жесткие внешнеполитические лозунги. Не случайно его левые взгляды не отпугнули тогда часть неоконсерваторов. «Риторика Обамы напоминает начало 60-х, когда Кеннеди пришел к власти на волне недовольства внешней политикой Эйзенхауэра, – писал в The Washington Post один из самых влиятельных неоконов, Роберт Каган. – Многие обвиняли бывшего командующего союзными войсками в Европе в недостаточной твердости, в том, что он не способен отстаивать американские интересы на мировой арене. Кеннеди же призывал любой ценой привить ценности свободы другим государствам, даже если они будут противиться этому. Вслед за ним Обама повторяет формулу о том, что США являются лидером свободного мира»[221]. Мыслям неоконсерваторов были созвучны и такие рассуждения Обамы: «Невозможно построить демократию, сместив диктатора и поставив урну для голосования. Мы должны строить государства с устойчивой законодательной системой, независимым судом, верховенством права, развитым гражданским обществом и свободными СМИ. Мы должны предоставить слабым странам средства для борьбы с бедностью, а также для развития образования, медицины и рыночных отношений»[222]. Обама предложил вдвое увеличить бюджет, отведенный на эти цели. По его мнению, к 2012 году он должен был составить $50 млрд. Кроме того, Обама выступил за увеличение численности вооруженных сил США на 100 тыс. человек. И хотя сенатор считался убежденным противником войны в Ираке, он не исключал военного решения иранской проблемы, призывал США заставить Пакистан любой ценой поймать Усаму Бен Ладена и рассматривал даже возможность вторжения на территорию этой ядерной державы. Такие предложения поставили многих демократов в тупик. Обаму тут же окрестили «неоконом в овечьей шкуре». Однако политологи объясняли, что внешнеполитические взгляды темнокожего кандидата сформировались под влиянием левых интеллектуалов. А ведь к этой группе когда-то принадлежали и неоконсерваторы.

Мир с большим азартом наблюдал за американской предвыборной кампанией 2008 года. По Европе прокатилась волна обамамании, которая особенно усилилась после того, как темнокожий сенатор побывал в европейских столицах. Выступая в Берлине, он провозгласил себя гражданином мира, подчеркивая таким образом свое желание отойти от односторонней политики предыдущей администрации и вернуться к космополитичному стилю Клинтона. Однако неоконсерватор Роберт Каган предсказывал, что Обама не оправдает ожидания европейцев. «Он будет президентом США, – отмечал он, – и защищать будет американские взгляды на мир, с которыми Европа часто не согласна. Кеннеди, Рейган, Клинтон проводили классический внешнеполитический курс, основанный на концепции сильной Америки. И новый президент ничего тут менять не будет»[223]. Британская газета The Independent также стремилась разочаровать европейских поклонников Обамы: «Сенатор от Иллинойса придерживается довольно консервативных взглядов в стране, где центристы, по нашим меркам, законченные консерваторы. Он считает войну в Афганистане внешнеполитическим приоритетом и выступает за усиление протекционизма. А это означает, что он потребует от нас увеличить воинский контингент и ухудшит условия торговли»[224].

Однако предостережения обамаскептиков не повлияли на настроения европейцев, которые ликованием встретили известия о результатах президентских выборов в США. Париж и Лондон праздновали победу демократического кандидата с таким же размахом, как Чикаго и Нью-Йорк. Риторика перемен настолько завела жителей Старого Света, что Обама превратился для них в символическую фигуру. Европейцы всегда посмеивались над пресностью американской политики, но предвыборная кампания 2008 года полностью поменяла их представления. Избрав темнокожего интеллектуала на пост президента, американцы сделали для восстановления своего имиджа в Европе не меньше, чем приняв план Маршалла.

В своей программной статье в Foreign Affairs главным приоритетом Обама называл улучшение американского имиджа в мире. «Мы должны, – вторил ему бывший демократический президент, Джимми Картер, – приступить к восстановлению морального авторитета во всемирном правозащитном движении. Нам следует возобновить взаимодействие с агентствами ООН, чтобы сделать эту организацию более эффективным инструментом мировой политики»[225]. «Франция рассчитывала на победу Барака Обамы на выборах президента США, поскольку его позиция предвещала многосторонний подход в решении мировых проблем»[226], – заявил глава французского МИДа Бернар Кушнер. И даже извечный критик Соединенных Штатов президент Венесуэлы Уго Чавес назвал победу Обамы «историческим событием, вселяющим надежду на смену эпох».

Было очевидно, что новому президенту будет крайне тяжело оправдать ожидания, которые связывает с его приходом мировое сообщество. «Кампания ведется в черных и белых тонах. Управление страной – в серых»[227], – писал по этому поводу председатель Совета по международным отношениям Ричард Хаас.

Буквально сразу после инаугурации Обама столкнулся с ближневосточным кризисом, связанным с операцией «Литой свинец», которую израильтяне начали в секторе Газа 27 декабря 2008 года. Обама занял двойственную позицию. С одной стороны, через таких произраильских политиков, как Хиллари Клинтон и Джо Байден он дал понять, что Иерусалим может рассчитывать на его поддержку, с другой – в своей инаугурационной речи он пообещал построить «новые отношения с мусульманским миром». И эксперты сделали вывод, что такой синтетический подход, характерный для эпохи постмодерна, будет и в дальнейшем применяться во внешней политике Обамы.

В первые сто дней Обама преуспел в основном в дипломатии намеков. Однако уже тогда стало очевидно, что человек он импульсивный, способный на нестандартные решения. Чего стоила, например, его попытка заговорить с левыми в Латинской Америке. О возможности такого диалога он не предупреждал заранее, и лишь немногие эксперты обратили внимание на то, что Обама присматривается к латиноамериканским лидерам. И вдруг на саммите Америк, проходившем 20 апреля 2009 года, он протянул им руку, понимая, что Соединенным Штатам необходимо восстановить влияние в Западном полушарии. Ведь в эпоху Буша ситуация на «заднем дворе» США все больше стала напоминать ситуацию на постсоветском пространстве.

Консерваторы воспринимали прекраснодушные заявления Обамы в штыки. «Сто дней покаянной дипломатии, – писал главный советник экс-президента Джорджа Буша-младшего Карл Роув, – Обама извинился перед народами трех континентов за то, что представляется ему грехами Америки и его предшественников. Сегодня нашу страну возглавляет суперзвезда, а не государственный муж. Это может принести мимолетное восхищение зарубежных аудиторий, но вряд ли способствует продвижению долгосрочных интересов Америки»[228].

Однако после той абсолютной ненависти, которую вызывала администрация Буша, «обамамания», охватившая многие страны, была вполне предсказуемым явлением. Поначалу к новому американскому президенту настороженно отнеслись только в Восточной Азии.