Сто способов разбогатеть, не делая ничего общественно полезного (1 октября 2008 года)
Сто способов разбогатеть, не делая ничего общественно полезного
(1 октября 2008 года)
Почему мы имеем явление, называемое финансовым кризисом? Почему у нас эти кризисы происходят периодически с тех пор, как появились Соединенные Штаты? Что меняется или что случается каждый раз, когда происходит кризис? Неужели мы забываем, что необходимо сделать для людей? Куда в кризис пропадают заводы и фабрики — неужели дотла сгорают? Неужели мы теряем свои орудия труда? Неужели исчезают все проекты и чертежи? Неужели не хватает людей для работы на заводах и в офисах? Неужели обо всех товарах и услугах, необходимых для счастливой жизни людей, так позаботились, что больше в них нет потребности? Другими словами, какие изменения происходят в реальном мире, чтобы возникал кризис? Определенно — никакие. Кризис обычно вызывается изменениями в притворном мире финансового капитализма.
Все эти взрослые дяди играют в свои мальчишеские игры. Они создают целый ряд финансовых учреждений, документов и пакетов: хедж-фонды, деривативы, обеспеченные долговые обязательства, индексированные фонды, кредитные дефолтовые свопы, структурированные инвестиционные инструменты, субстандартные ипотеки и множество других экзотических финансовых креативов. Эти дяди придумывают всяческие коммерческие бумажки, не имеющие никакой реальной или другой ценности, соответствующие или не соответствующие каким-либо стандартам, в которых, заметьте, нет никакой общественной потребности или острой необходимости. Затем они устраивают продажу этих бумажек публике и друг другу. Они манипулируют с закладными и превращают их в тайные и рискованные инструменты, а затем соединяют вместе и продают пакеты тем, кто находится выше в схеме пирамиды. Отдельные лица из тех, кто занимается куплей-продажей в духе Дикого Запада, становятся миллионерами и даже миллиардерами. Они получают рождественские бонусы, крупнее тех, которые может заработать большинство американцев за целый год. Разве все это не замечательно?
И большинство закупок делается не за собственные деньги, а за счет заимствованных средств, взятых, как они говорят, в кредит. Клочки бумаги иногда обозначают предметы потребления, но фактически предметов потребления не видно, возможно, их даже не существует. Если бы продавец потребовал от покупателя предъявить собственный капитал или покупатель захотел бы увидеть товар, то заморозилась бы вся сделка. Они продают «долго», выжидая повышения цены, и продают «коротко», ожидая падения цены. Они осуществляют «голые короткие» продажи, означающие, что у них нет ни в наличии, ни в собственности того, что они продают. Есть название для каждого фокуса. Они сильно рискуют, покупая и продавая сакральные клочки бумаги. Это своего рода Лас-Вегас — казино капитализма.
Эти клочки бумаги могут быть настолько сложными и непонятными, что многие из тех, кто покупает и продает их, не полностью в них разбираются. Не проблема, что они просто перепродают клочки бумаги кому-то еще по более высокой цене, даже когда одна или обе стороны знают, что бумага, якобы представляющая подлежащий оплате долг, фактически ничего не стоит. Правительство, даже когда оно пытается умеренно регулировать это монопольное хозяйство, может также иногда быть запутано сложностью бумажек, составленных малопрозрачными методиками, которые окутывают сделки. Это попурри из спекуляции, манипуляций и мошенничества. Старомодный миллиардер и финансист Уоррен Баффетт (Warren Buffett) назвал такие бумажки «оружием массового финансового разрушения».
Мальчики от финансов играют в свои игры уже на протяжении многих лет, так что для каждой стадии процесса выработаны свои приемы, позволяющие игрокам застраховать свои ставки. Они еще и еще раз страхуют себя в надежде уйти от рисков, зачастую зная, что обменивают сомнительные долги. Федеральное правительство взяло под свой контроль гигантскую корпорацию AIG (American International Group), которая является основным игроком в страховом бизнесе. И при любой сделке, на каждом уровне кто-то зарабатывает комиссию или получает гонорар. Есть также другие фирмы, главной целью которых является рейтингование различных игроков и их бумаг, а также определение их кредитоспособности и выработка рекомендаций для инвесторов. Якобы «объективные» агентства по оценке кредитоспособности говорили каждому, что различные фирмы и их бумаги представляли хорошие инвестиции, но сами фактически принимали участие в создании некоторых цепочек банковских бумаг. В 1930-е годы президент Франклин Рузвельт выступил против подобных игроков, называя их «банкстерами» (bankster — игра слов от banker и gangster).
Все это построено на вере, столь же хрупкой, как и религиозные верования, на вере, что кое-что чего-то стоит, потому что оно представлено клочком бумаги со словами заверений и написанными на нем цифрами, потому что им торгуют, его рейтингуют и страхуют, потому что кто-то будет его продавать, а кто-то — покупать. Та же рыночная психология и тот же стадный менталитет, на котором строился весь карточный домик жадности, могут стать причиной превращения дома в кучу развалин. Но игроки в монополию получают свои премии и прогибаются под весом своих многомиллионных золотых парашютов. В то же время по всей Америке возникают палаточные городки.
А правительство продолжает пытаться выручать своих опрометчивых торговцев, этих паразитов, спасая их самих и их систему от их же собственного сумасбродства. Мы окажемся прокляты со своими деньгами, если не будут значительно переработаны правила финансовой игры, сегодня написанные в стиле «Алисы в Стране чудес», если не будут выработаны самые жесткие требования, установлены надзор и прозрачность, созданы какие-либо гарантии, что порочные владельцы Вселенной никогда не станут действовать только в собственных узких личных интересах.
Капитализм — это теория, согласно которой худшие люди, действуя из худших побуждений, должны каким-то образом производить самое хорошее.
Имеется, возможно, некоторое утешение. Либертарианцам и неоконсервативным правоверам будет сложнее продавать их идею приватизации социального обеспечения и других социальных программ. Правительственное регулирование дел, жизненно важных для народного благосостояния, будет восприниматься более серьезно. Возможно, станет звучать меньше банальностей про то, что рынки по своей природе саморегулируемы. Это даже может подтолкнуть идею национального медицинского страхования.
Как либертарианцы, так и неоконсерваторы уязвимы и занимают оборонительные позиции, хотя и не признают своих ошибок. В интервью корреспондента газеты «Вашингтон пост» с некоторыми правоверными в институте Като, где на видном месте висит портрет писательницы и философа Айн Рэнд (Ayn Rand), содержится следующее утверждение: «Слишком большая зарегулированность привела нас туда, где мы сейчас оказались… Самое большое чувство, которое мы испытываем сейчас, — это расстройство по поводу сообщений СМИ о кризисе свободного рынка, кризисе капитализма, кризисе системы недорегулирования. Фактически, это кризис политики субсидирования и интервенций… Капитализм без потерь — это как религия без ада»[335].
И только подумайте, Кубу безжалостно терзают на протяжении пятидесяти лет только за то, что она отказывается жить при подобной финансовой системе.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.