Эффективность насилия, или Насилие как капитал

Эффективность насилия, или Насилие как капитал

В конце ХХ века мир, по удачному выражению Томаса Фридмана, «стал плоским». С 1991 года две огромных страны — Индия и Китай — влились в великую реку открытой экономики. Плоский мир — это мир растущих доходов, мгновенных коммуникаций и интернациональных компаний, производящих свои товары в Миннесоте, Малайзии, Бангалоре и Шанхае.

Великая река экономики открыта для всех, однако на земле есть места, где время течет вспять. Тегеран 60-х годов был азиатским Парижем; теперь это город очередей за бензином и Корпуса стражей исламской революции. В Ираке в 60-х носили мини-юбки, теперь за непокрытую голову женщину могут убить. В Афганистане убийства танцовщиц моджахедами дело обычное; в Пакистане, уровень развития которого в свое время позволил ему обзавестись атомной бомбой, целые провинции перешли в руки талибов.

Большинство стран, путешествующих вспять во времени, — мусульманские страны. Но не только. В Конго каннибализм стал нормой жизни, при этом среди вооруженных формирований, сражающихся там, есть угандийская «Господня армия сопротивления» и «бунтовщик во имя Христа» генерал Нкунда. В Венесуэле нет никакого ислама, зато есть президент Уго Чавес. На Гаити ислама тоже нет, но зато там есть вудуистские вооруженные формирования и противостоящая им «армия каннибалов», жуткая нищета и свыше двух тысяч международных гуманитарных организаций. (Одна только ооновская MINUSTA имеет 10 тыс. человек и бюджет в 612 млн. дол.) Страна деградировала настолько, что любое стихийное бедствие оборачивается социальной катастрофой: дожди, которые пролились по всему Карибскому бассейну в 2004-м, унесли на Гаити 3,5 тыс. жизней, а сравнительно слабое землетрясение магнитудой 7,1 убило в январе 2010-го около 250 тыс. человек — никто не знает, сколько именно.

В мире остались две страны с коммунистическими лидерами во главе, с запретом частной собственности и с концлагерями: это Куба и Северная Корея. Трудно сомневаться в том, что конец их близок и что после смерти Фиделя Кастро режим мгновенно рухнет.

Не то — Гаити или Афганистан. Трудно себе представить, чтобы на Гаити, в Конго или в секторе Газа завтра появились сборочные производства Intel или Samsung . Эти страны идут во времени в обратном направлении: насилие в них становится все страшней, население — все беспомощней. Великая река открытой экономики течет мимо этих страшных болотных затонов, и чем шире река — тем прочней дамба, которая отделяет эти затоны, и тем страшней крокодилы и людоеды, которые в них водятся.

Более того — подобные затоны появляются внутри самих западных стран. В Европе мигранты второго и третьего поколения не стремятся интегрироваться в открытое общество.

Палестинец, получающий под десятью разными именами десять социальных пособий в Канаде; сомалиец, вырезающий своей дочери клитор в Голландии кухонным ножом на столе; нигериец, торгующий наркотиками в Бельгии, — все они получают социальные пособия и считают себя выше презренных кяфиров.

Сверхдержава под названием США способна справиться с экономическим кризисом и обеспечить технологический рай в Silicon Valley . Однако сверхдержава под названием США не способна справиться с президентом Ирана Ахмадинежадом, хотя еще век назад, когда разница в уровне жизни между Западом и Ираном была куда меньше, невозможно было себе представить Иран, угрожающий Западу. Войска ООН не могут навести порядок в Конго, хотя еще век назад бельгийцы без каких-либо проблем оккупировали его.

Почему в некоторых местах время движется вспять? Почему открытый мир оказывается бессилен перед насилием? Почему США, к примеру, не способны победить в Афганистане?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.