Глава третья О национальной гордости патриотов

Глава третья

О национальной гордости патриотов

Граждане бывшего Советского Союза часто повторяют сегодня одну и ту же мысль, задают один и тот же вопрос: «Мы жили все вместе мирно и дружно, и никто не интересовался, какой национальности сосед. Так почему же нас перессорили? Как это удалось?»

Известно, что главным двигателем разрушения Союза и прогрессирующего распада России стал воинствующий национализм, который нагнетался самыми провокационными способами. При этом с самого начала обнаружилась странная, на первый взгляд, двойственность в тактике провокаторов. Возрастание национального самосознания любого народа — от армян и украинцев до чукчей и чеченцев — рассматривалось как явление позитивное и прогрессивное. Аналогичные же процессы в национальном самосознании русских однозначно расценивались как явление резко отрицательное и реакционное — национализм, шовинизм и т. д.

Всячески поощряя нарастание националистических настроений в нерусской среде, либеральная пропаганда одновременно внушала русскому народу комплекс неполноценности, вины и покаяния. Русофобия стала одним из основных орудий перестройки.

Это неспроста. Разрушители нашего единого Отечества хорошо поняли то, чего не сразу поняли его защитники. Они чутко уловили, что русский патриотизм, русское национальное самосознание есть главный противник антисоветских и антикоммунистических сил. И направили все свои усилия на его подрыв.

Задача разрушителей в значительной мере была облегчена тем, что ей фактически способствовала официальная политика КПСС 1960—1980-х, выглядевшая карикатурой на национальную политику первых двух послереволюционных десятилетей. Именно карикатурой, потому что она руководствовалась принципами, переставшими отвечать изменившимся условиям.

Вспомним, что суть национальной политики в начальный период Советской власти состояла в ликвидации фактического национального неравенства. Так, формулируя принципы объединения советских республик в единый Союз, Ленин подчеркивал, что необходимо обеспечить не только формальное равенство наций.

«Нужно, — писал он, — возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством "великодержавной" нации. Необходимо неравенство, которое возмещало бы то неравенство, которое складывается в жизни фактически».

Таким образом, в те времена понятие «национального вопроса» отождествлялось с проблемами нерусского населения, национальных меньшинств, что в общем и целом соответствовало реальному положению вещей. Соответственно и национальная политика трактовалась в первую очередь как политика по отношению к инородцам. В основе ее лежала система уступок со стороны русских и преимуществ для нерусских. Что это за уступки и преимущества?

Во-первых, всесторонняя, всеобъемлющая помощь национальным окраинам за счет человеческого, материального и культурного потенциала русских и Центральной России. Русский народ с пониманием отнесся к этой задаче, с его первенствующей помощью на окраинах России был создан мощный экономический, культурно-технический потенциал.

Во-вторых, формирование единого государства по федеративному принципу, признание полного государственного равноправия с Россией новых республик с титульной нацией во главе. Это было хотя и обоснованной, но все же уступкой, ибо до революции Ленин, признавая право наций на отделение, тем не менее неоднократно и определенно высказывался против федеративного устройства будущего социалистического государства.

Ясно, что эта политика обусловливалась совершенно конкретными обстоятельствами места и времени. И она приносила успех, пока соответствовала объективным задачам, пока обстоятельства не изменились. Бездумное продолжение ее и после того, как фактическое неравенство было в основном преодолено, губительно сказалось на судьбе сначала Советского Союза, а затем и самой России. В итоге русский народ сам оказался в фактически неравном положении в своей собственной стране. Сегодняшнее его состояние не имеет прецедентов в новой и новейшей истории Российского государства.

Русские оказались крупнейшим в мире разделенным народом. И это разделение настолько глубоко и многомерно, что заставляет говорить о реальной угрозе исчезновения русских как нации. Они разделены географически. 25 миллионов человек в одночасье превратились в иностранцев в своем Отечестве, где они подвергаются дискриминации и вытеснению. Не лучше их положение и в некоторых так называемых национальных окраинах РФ.

Они разделены имущественным неравенством, и пропасть между богатыми и бедными углубляется с каждым днем.

Они разделены идеологически. При всем многообразии идейных течений в современном обществе, основной водораздел проходит между приверженцами социализма, советского строя и сторонниками буржуазного пути развития.

Идет беспримерное по своим масштабам наступление на русскую культуру.

Русских пытаются лишить национальной самоидентификации. Ликвидация упоминания о национальной принадлежности в паспорте есть попытка убить одним выстрелом двух зайцев: замести следы хозяйничанья националистов, еще больше подорвать национальное самосознание людей.

Снизились солидарность и чувство национального самосохранения русского народа. А ведь именно они цементировали неразрывное единство Советского Союза и России.

Русский народ в буквальном смысле вымирает. Причин много: низкие зарплаты и пенсии, ухудшение медицинского обслуживания и удорожание лекарств, достигшее огромных масштабов пьянство и наркомания. По всем критериям, принятым в мировом сообществе, идет геноцид русского народа. Его численность за годы «реформ» сократилась почти на 15 миллионов.

Все это заставляет сделать вывод, что конкретная форма национального вопроса в современной России — это уже не вопрос «национальных окраин», а вопрос «национальной сердцевины». Он касается теперь в первую очередь не меньшинства, а подавляющего большинства населения России.

Это ни в коей мере не умаляет масштаба проблем, которые стоят перед другими народами. От последствий реставрации в стране капитализма страдают все, в помощи нуждаются люди самых разных национальностей и народностей.

Но если наша цель — спасение и укрепление единства Отечества, мы должны ясно представлять: без возрождения русского народа достичь ее невозможно. Ведь центробежные факторы, под воздействием которых разваливается Россия, сегодня другие, нежели 90 лет назад. Тогда это было ущемленное положение национальных меньшинств, а сегодня это — ослабление русского народа как естественного центра притяжения. Продолжение процесса не принесет счастья и благополучия ни одному из живущих в Российском государстве народов, ибо их судьба теснейшим образом связана с судьбой русских.

Государственное будущее страны зависит от восстановления русским народом своих материальных и духовных сил, своего национального единства. Слабый народ таким центром притяжения и сплочения всех народов России быть не может.

Нужно уметь отделять национальные чувства от интересов прикрывающихся ими реакционных сил. Но нужно уметь и другое — видеть связь национальных интересов с интересами социального прогресса.

Известно, что внутри КПСС с первых лет Советской власти существовали и боролись фактически две партии. Одна из них, продолжающая ныне благополучно здравствовать под собирательным наименованием «партия власти», всегда глядела на страну как на свою частную корпоративную добычу. Патриотизм был для нее пустым звуком и без колебаний приносился в жертву собственным интересам, прикрываемым сначала вывеской «мировой революции», а затем — «возвращения в мировую цивилизацию».

Другая партия, идейным и политическим правопреемником которой стала КПРФ, всегда выступала выразителем народных, а, следовательно, и национальных, государственных, интересов России. В нашей, ленинской, партии социалистическая идея никогда не была отделена от патриотической, хотя взаимоотношения между ними складывались порой весьма непросто, особенно на начальном этапе революции.

Но в истории России был период, когда непримиримые противники Советской власти пытались противопоставить социализм и патриотизм. Это были суровые годы Гражданской войны, разразившейся после революции. Красные выступили под знаменами классовой борьбы во имя социальной справедливости. Белые — под лозунгами борьбы с большевиками во имя единства и неделимости России. На чьей стороне была историческая правда, прояснила широкомасштабная иностранная интервенция против Советской России.

Перед лицом внешней угрозы наш народ, как всегда, мобилизовал все свои внутренние ресурсы. Люди увидели и поняли, что вожди Белого движения перестали олицетворять идеалы русского патриотизма. Они встали на путь компрадорской политики, обещая иноземцам территориальные уступки в обмен на военную помощь. Большевики оказались единственной реальной патриотической силой, преградившей путь интервентам.

В декабре 1917 года Англия и Франция заключили конвенцию о разделе сфер влияния в России. Империалисты всего мира пошли войной на нашу землю, стремясь не только ликвидировать власть трудящихся, но и расчленить Россию.

В 1918 году госсекретарь США Д. Миллер заявил, что США «не рассматривают вопрос о русских территориях с точки зрения единой России… Кавказ, вероятно, придется рассматривать как часть проблемы Турецкой Империи; Среднюю Азию отдать под протекторат какой-нибудь европейской державе». Даже в европейской части России и в Сибири предполагалось создать самостоятельные государства под западным контролем. Американский план расчленения России получил название «14 пунктов президента Вильсона». Кстати, этот план в начале 1990-х годов был почти реализован «пятой колонной» предателей-компрадоров.

В августе 1918 года в статье-обращении «Товарищи-рабочие! Идем в последний, решительный бой!» Ленин пишет: «Советская республика окружена врагами». Внешний враг, «англо-французский и японо-американский империализм… грабит наши земли… наступает на мирную Россию так же зверски и грабительски, как наступали германцы…» Ленин выражает уверенность, что «у зверей англо-японского империализма не хватит сил занять и покорить Россию», что советская республика «победит и внешних и внутренних врагов».

Эту ленинскую статью можно по праву назвать первым манифестом социалистического патриотизма. Тяжелые годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции позволили вождям большевистской партии и Советского государства глубже понять диалектическое единство патриотизма и социализма. Формулой этого единства стал знаменитый ленинский призыв «Социалистическое отечество в опасности!».

Наиболее полно теоретические основы патриотического социализма были разработаны Лениным в 1918 году в небольшой статье «Ценные признания Питирима Сорокина». Рассматривая отношения патриотизма и социализма в контексте реальной исторической ситуации, он пишет: «К числу особенно больших, можно сказать, исключительных трудностей нашей пролетарской революции принадлежало то обстоятельство, что ей пришлось пройти полосу самого резкого расхождения с патриотизмом, полосу Брестского мира». Этот мирный договор вызвал у патриотов «вполне понятные горечь, озлобление, бешеное негодование». Однако сознательные пролетарии, говорит Ленин, поняли, ради чего «мы приносим и должны принести величайшие национальные жертвы».

Теперь, наконец, и патриотам «факты мировой истории показали, что превращение нашей, русской, революции в социалистическую было не авантюрой, а необходимостью, ибо иного выбора не оказалось: англо-французский и американский империализм неизбежно задушит независимость и свободу России»…

Весьма показательно, что статья эта написана Лениным тогда, когда в партийном руководстве были еще сильны упования на скорую победу мировой революции. Еще крамольной казалась сама мысль о «построении социализма в одной отдельно взятой стране». Еще не было изжито негативное отношение ко всему русскому, национальному, традиционному… Если помнить об этом, то можно понять, сколь смелыми были выводы вождя Советского государства.

Размышления Ленина — это блестящий образец использования диалектического метода в анализе социальных процессов. В условиях, когда большевики поднялись на борьбу с иноземными интервентами, стремившимися захватить и расчленить Россию, настроения русских патриотов стали меняться. «Миновали те объективные условия, — пишет Ленин, — которые особенно резко оттолкнули от нас… патриотов. Наступили новые мировые объективные условия, которые заставляют их повернуть в нашу сторону». Проще говоря, именно исторический поворот русского национального патриотизма в сторону социализма и обеспечил победу большевиков.

Народ понял, что Советская власть не только защищает интересы трудящегося человека, но также стоит на страже государственных, общенациональных, вековых интересов России. Увидев все это, народ и поддержал новую власть. В свою очередь лучшие представители партии решительно выступали против перегибов «военного коммунизма»: продразверстки, разрушения вековых традиций крестьянского быта, гонений на православие.

В этих условиях победа в Гражданской войне стала не просто победой коммунистической партии над своими политическими противниками. Ее нельзя даже свести к победе красных над белыми. С полным основанием можно сказать: это была победа России!

У Ленина есть прекрасные слова: «Патриотизм человека, который будет лучше три года голодать, чем отдать Россию иностранцам, это — настоящий патриотизм, без которого мы три года не продержались бы. Без этого патриотизма мы не добились бы защиты Советской республики. Это — лучший революционный патриотизм».

Но тезис о неразрывном единстве социализма и патриотизма пробивал себе дорогу с большим трудом. В партии существовала и другая линия, большим влиянием пользовалась и иная — антипатриотическая — группировка. После революционного взрыва 1917 года и кровопролитной Гражданской войны, на волне революционной романтики и ожидания скорой мировой революции, воспользовавшись неизбежной в таких условиях неразберихой и лукаво прикрываясь лозунгом пролетарского интернационализма, на поверхность всплыли политики, исповедовавшие откровенно антигосударственные, антироссийские, русофобские взгляды.

Их знаменем и боевым кличем стал знаменитый призыв Троцкого «Будь проклят патриотизм!». Именно тогда традиционное патриотическое самосознание нашего народа получило бранную кличку «великодержавного шовинизма», которой, кстати, до сих пор охотно пользуются духовные наследники троцкизма — нынешние «демократы», либералы-западники, оккупировавшие Кремль и многие средства массовой информации.

В кампанию 1920-х годов по шельмованию державных начал российской государственности оказались вовлечены представители высшего партийного руководства. Зиновьев, например, призывал «подсекать головку нашего русского шовинизма… каленым железом прижечь всюду, где есть хотя бы намек на великодержавный шовинизм». Бухарин, который был одним из главных вдохновителей борьбы с «великорусским шовинизмом», в свою очередь требовал, чтобы «мы в качестве бывшей великодержавной нации поставили себя в положение более низкое по сравнению с другими».

Троцкий и К° клеймили патриотизм, лукаво прикрываясь лозунгами интернационализма, неустанно твердя о своей верности марксизму-ленинизму. Однако их позиция встречала нарастающее противодействие со стороны коммунистов-патриотов, которые призывали отказаться от однобокой борьбы с «великорусским шовинизмом». И не закрывать глаза на то, что в СССР существует местный национальный сепаратизм (грузинский, татарский, прибалтийский и т. д.), который смертельно опасен для единства нашего государства. Лидером патриотической группы в руководстве партии стал Сталин.

Идеологической основой борьбы с патриотизмом внутри партии была известная теория «перманентной революции». Сталин очень точно определил ее национальную подоплеку. Презрение Троцкого к русскому народу, «неверие в силы и способности российского пролетариата — такова подпочва теории перманентной революции», — писал он.

Критикуя антирусскую истерию троцкистов, Сталин заявлял: «Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно, я согласен с этим, — не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетенных наций, — это значит сказать несообразность».

Коммунисты-патриоты из года в год неустанно изобличали лукавство «интернационализма» а-ля Троцкий. Им было очевидно, что при такой антирусской однобокости никакого реального интернационализма ни в государственном, ни в партийном строительстве не получится. Результат этой борьбы известен. Троцкизм был разгромлен, и вся идеологическая работа партии стала постепенно переводиться на патриотические рельсы.

Окончательно патриотизм и социализм соединились в нерасторжимое целое в годы Великой Отечественной войны. Когда на нашу землю пришла эта страшная беда, Сталин, обращаясь к народу, нашел единственно верные слова: «Братья и сестры!». Действительно, перед лицом грозной опасности все советские люди, представители всех национальностей, профессий и религий, стали братьями. По призыву партии на битву с фашистскими захватчиками поднялись рабочие и крестьяне, верующие и атеисты. Общую Родину шли защищать все народы Советского Союза.

Военные испытания, героическая борьба народов СССР против фашизма позволили руководству партии и государства еще яснее понять неразрывную связь социализма и патриотизма, восстановить преемственность советского периода развития страны с ее вековой историей. Именно в эти годы русскому народу были возвращены многие символы его героического прошлого, окончательно пресечены все рецидивы троцкистской русофобии, прекращены гонения на церковь. СССР окончательно вернулся к продолжению традиционной для России внешнеполитической и геополитической линии.

В марте 1945 года Сталин открыто заговорил о сходстве политики Советского Союза со славянофильскими идеями, чего ранее и помыслить было невозможно! «Мы, новые славянофилы-большевики, — сказал он, — стоим за союз славянских народов. Вся история жизни славян учит, что этот союз необходим для защиты славянства».

Делая экскурс в историю, Сталин подчеркнул, что обе мировые войны начались из-за того, что «немцы хотели поработить славян». Именно славянские народы больше всех пострадали как в Первую, так и во Вторую мировые войны. Только «заключив Союз, славянские народы могут оказывать друг другу хозяйственную и военную помощь».

Размышления Сталина о необходимости союза славянских народов — не случайная оговорка. Об этом свидетельствует его обращение к народу 9 мая 1945 года. Великая победа советского народа над немецко-фашистскими захватчиками, по мысли Сталина, является и крупнейшей геополитической победой славянства. В этом историческом обращении говорится: «Вековая борьба славянских народов за свое существование и свою независимость окончилась победой над немецкими захватчиками и немецкой тиранией».

Еще более яркое выражение идея исторической преемственности страны нашла в сталинском «Обращении к народу» 2 сентября 1945 года по случаю победы над Японией. В нем Сталин подчеркнул, что японская агрессия против России — СССР началась еще в 1904 году. Потом была интервенция в годы Гражданской войны, Хасан и Халхин-Гол. Все это, по его мысли, звенья одной цепи. Несмотря на победы Красной Армии над японцами, говорил Сталин, «поражение русских войск в 1904 году в период Русско-японской войны оставило в сознании народа тяжелые воспоминания. Оно легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил. Сегодня Япония признала себя побежденной и подписала акт о безоговорочной капитуляции».

В годы Великой Отечественной войны в сознании руководителей партии и государства окончательно возобладала идея исторической преемственности Российской империи и Советского Союза. Возвращение к традиционным ценностям, соединение патриотического и социалистического идеалов с восторгом воспринимались как простым народом, так и представителями новой советской элиты.

Опыт последнего десятилетия доказал: забвение собственной истории, ее фальсификация грозят нам тяжелейшими катастрофами. Так не будем же беспамятными слепцами и признаем очевидное: Великая Победа советского народа над гитлеровским фашизмом и японским милитаризмом будет вечным символом того, какие могучие энергии пробуждает в нашем народе соединение его векового национального духа с идеалами социальной справедливости!

С началом горбачевской «перестройки» идейные наследники Троцкого и Бухарина вновь пришли к власти. Снова подняли головы ненавистники России. Вновь началось шельмование исконных народных идеалов. Через послушные им средства массовой информации новоявленные троцкисты с дьявольским упорством внушали нашим соотечественникам, что жажда справедливости — это примитивное стремление к уравниловке, не идущее дальше «шариковской» премудрости: отнять и поделить. Вновь бешеной травле подвергся патриотизм. Либерально-демократические СМИ изощрялись как могли: «патриотизм есть даже у кошки», «патриотизм — последнее прибежище негодяев» и т. п. Ярлыки «фашиста» и «красно-коричневого» клеили любому, кто позволял себе уважительно говорить о России, русском народе и наших национальных традициях.

Ельцин фактически придал этим людоедским идеям статус официальной государственной политики. Вопиющая социальная несправедливость, пещерная бездуховность, разнузданная русофобия, безбрежный космополитизм — все это за время либеральных «реформ» принесло свои ядовитые плоды. Эти годы российской истории есть не что иное как эпоха государственной и национальной катастрофы, политика откровенного геноцида против всех народов России.

Однако события последних лет показывают: стремление к справедливому общественному устройству и патриотические чувства нашего народа живы, несмотря ни на что. Вместе с тем, единство русской нации возможно только на основе интернационализма — преодоления рецидива местничества, которое играло резко отрицательную роль на протяжении целых исторических эпох.

Мы — не русские, а «пскопские», «калуцкие», «вятские», «рязанские» и т. д. Такого рода «национальная» самоидентификация была совсем не редкость в российской истории и держалась многие столетия — от периода феодальной раздробленности до начала XX века. Еще в Первую империалистическую войну крестьянин Центральной России был убежден: «До Калуги немец не дойдет».

«Традиции» местничества и обособленности никуда не делись, а нынешняя модель развития России только поддерживает их и укрепляет. Так, во время переписи населения 2010 года возникла дискуссия в Интернете, активно подхваченная СМИ, о реальной возможности возникновения новой национальности — «сибиряки». Такая открытая пропаганда сепаратизма связана с тем, что отдаленные регионы страны чувствуют себя ущемленными, устав от бесконечных обещаний Центра и его пустых лозунгов. По мнению инициаторов «акции», новая «национальная» самоидентификация будет способствовать «пробуждению коллективного этнонационального самосознания и преодолению колониалистского отношения Москвы к регионам».

В истории России национальной консолидации препятствовала прежде всего частная собственность на землю. Три проигранные Россией крупные войны — Крымская, Японская и Первая мировая — разворачивались именно на фоне разложения сельской общины и тяжелых кризисов общинного крестьянского землевладения. Местную ограниченность и раздробленность России сумела окончательно преодолеть лишь Октябрьская революция, выдвинувшая новый, основанный не только на прежних национальных, но и на новых, социальных критериях, лозунг: «Социалистическое Отечество в опасности!». И это была не «пропаганда», а указание на новые, более прочные узы, объединяющие население в Народ, в Нацию.

Есть, оказывается, единство более прочное, чем общность территории, языка, вероисповедания. Это единство людей свободного Труда, заменить которое невозможно ничем. Исчезает оно — пропадает и все остальное.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.