Рашенгейт

Рашенгейт – это огромный публичный скандал, рожденный мировой прессой. Связан он с российской коррупцией и действиями кремлевских властей. Начался Рашенгейт в конце июля 1999 года. Наиболее активную роль в нем сыграли итальянские, швейцарские и американские газеты, и нанес этот «гейт» довольно чувствительный удар по российскому престижу.

И связан Рашенгейт, конечно, с расследованием ряда громких уголовных дел, начиная с «Мабетекса» (естественно, с учетом роли самого президента и его семьи в этом деле), с «Андавы» – Аэрофлота (сюда же примыкает швейцарская фирма «Форюс»), с деятельности российских чиновников на рынке ГКО, с сомнительных операций с кредитами МВФ и так далее. Пик Рашенгейта пришелся на «Бэнк оф Нью-Йорк» и скандальную историю, связанную с отмыванием через этот банк грязных российских денег.

Волею судьбы я оказался «полноправным» участником Рашенгейта: в августе – сентябре 1999 года мне приходилось давать по четыре-пять интервью в день на эту тему. Рашенгейтом заинтересовался весь мир.

Я много раз анализировал вопрос, почему начался Рашенгейт, отрабатывал различные версии, различные варианты и, честно говоря, к окончательному выводу так и не пришел. Слишком уж многим оказался выгоден Рашенгейт.

Наиболее вероятная версия – политическая. И корни ее находятся не в России, а в Америке. Россия стала лишь неким плацдармом, куском земли, вокруг которого развернулась борьба. Борьба интересов, политических пристрастий, борьба групп, претендующих на власть в России и в Соединенных Штатах, борьба двух крупнейших американских партий – республиканской и демократической, ну а сколько этих партий будет у нас – никому не ведомо.

Видные деятели республиканской партии США выступили против Клинтона, Гора и других, кто правит ныне Америкой, и, собрав воедино все примеры неудачного сотрудничества Штатов с Россией, с режимом Ельцина, примеры коррупции и воровства, войн и угнетения режимом собственного народа, ринулись в атаку на демократов. Это была очень выгодная карта в предвыборной борьбе, карта, которая даже имела свой лозунг: «Россия, которую мы потеряли». Все то, на что раньше в Европе и в Америке старательно закрывали глаза, всплыло на поверхность… Начался Рашенгейт.

Вторая версия связана с «Мабетексом». Ведь, собственно, с «Мабетекса» Рашенгейт и начался. А источником, катализатором, раскрутчиком в данном случае могла стать прокуратура Швейцарии. Увидев беспомощность своих российских коллег, их боязнь и нежелание бороться с «сильными мира сего», засевшими на кремлевском холме, прокуратура Швейцарии, чтобы привлечь к этой проблеме внимание общественности, вбросила в печать документы, с которых и началась шумиха. Об этом я, собственно, уже говорил.

Третья версия – Филипп Туровер. Он долго молчал, ничего не говорил, потом, чтобы обезопасить себя, исчез и летом из-за границы начал давать обширные интервью, где с пугающей откровенностью рассказывал о том, что творится в коридорах российской власти.

Почему именно он? Туровер, как я уже отметил, делал тщательные подборки документов на российских чиновников, классифицировал их; раньше он долгие годы работал с высшими эшелонами власти – с Кремлем, с Белым домом, с московской мэрией, видел родных наших чиновников в самых разных ипостасях, принимая участие во многих крупнейших сделках, и при этом занимался тем, чем не занимался никто: с каждого документа, попавшего ему в руки, снимал копию.

Копии подшивал в папку. Никто не знает точно, зачем он это делал, знает, наверное, только он сам, мы же можем только догадываться; каждая бумага в этих папках – это свидетельство чьего-то греха, продажности, воровства, подлога. Папки эти напичканы бумагами очень плотно.

Папка № 3, например, носит название «Управление делами», в ней – все, что связано с «Мабетексом». Папка № 12 – «Постановления и распоряжения правительства. 134 листа». Есть и другая – № 33, в которой собраны секретные постановления правительства, когда им руководил Черномырдин, всего 164 листа. И все это – не только секретные, но и уникальные бумаги. Типа закрытого постановления о выделении «Сибнефти» квоты на экспорт трех миллионов тонн нефти без всяких акцизов. В результате, по мнению Ф. Туровера, Березовский и Абрамович положили в карман тридцать миллионов долларов. А папка № 1, с которой начался архив, посвящена Марийскому машзаводу. Завод этот производил и продавал за границу зенитно-ракетные комплексы «С-300 В». Самое прямое отношение к продаже этих ракет имел вице-премьер Уринсон. Об этом, как утверждает Туровер, знал и Черномырдин.

Папка № 3 – «Переписка с Управлением делами президента России», в ней 24 листа. Папка № 41 – «Финансовые документы, 365 листов». В частности, Туровер говорит, что по швейцарской фирме «Нога» у него гораздо больше компрометирующих документов, чем по «Мабетексу», и суммы там гораздо более крупные, чем в деле фирмы господина Беджета Паколли.

Есть папки, касающиеся мэрии Москвы, клуба банков, работающих с советскими (российскими) долгами «Готтардо», фирмы «Антей» и другие.

* * *

Но вернемся к Рашенгейту. Я не исключаю также участия в Рашенгейте западных и американских спецслужб. В США был даже сделан специальный доклад, на котором Гор начертал отрицательную резолюцию. Вывод из этого доклада был для России убийственным: из империи зла мы превратились в самую коррумпированную страну мира.

Коррупция у нас действительно разъела исполнительную власть едва ли не целиком, проникла на самый верх, подмяла под себя и окружение Ельцина, и его семью, и самого Бориса Николаевича, и многих членов правительства.

Ничем, никакими доказательствами, никакими фактами нельзя отбить главный постулат, которым, собственно и оперировали авторы доклада: за период правления Ельцина не только не было создано правовое государство, не были даже созданы нормальные правоохранительные органы. Все обещания по этой части, которые Борис Николаевич давал своим друзьям – другу Биллу, другу Гельмуту, другу Рю, – оказались невыполненными.

Упал авторитет страны, что привело к сильнейшему оттоку инвестиций из России. Наши бизнесмены, – сплошь, без исключения, – воспринимаются за рубежом, как преступники, какотмывщики грязных денег.

Американцы, те и вовсе почувствовали себя ущемленными: как же так получается – они давали нам деньги, думали, что на подъем экономики, а деньги пошли в чиновничью мошну, оказались на личных счетах людей, многим из которых стыдно даже руку подавать…

Наша власть видела в скандале только негатив, но, как и в случае с «Мабетексом», была от Рашенгейта и польза. Публичное освещение происходящего в стране ударило по рукам чиновничьему ворью – кое-кто стал боятся брать. Это во-первых, во-вторых, у наших правоохранительных органов появилась международная поддержка, что позволило им действовать более активно. И в-третьих, хорошо, что мировое сообщество узнало, что творится у нас в России.

Во весь рост поднялся вопрос, который в начале 1999 года стоял передо мною, когда я еще находился в своем кабинете в Генпрокуратуре – вопрос возврата ворованных либо незаконно вывезенных денег в Россию. Только теперь вопрос этот стоял уже перед всем миром. Борис Николаевич и палец о палец не ударил, чтобы вернуть их на родину.

Летом 1999 года я получил приглашение из Штатов от господина Джеймса Лича, председателя банковского комитета палаты представителей конгресса США и стал готовиться к поездке. Мне было предложено сделать в конгрессе доклад о российской коррупции. Судя по заинтересованности, с которой господин Лич вел со мной переговоры, я понял: в конгрессе США хотят, чтобы деньги России вернулись домой. И готовы поступить так, как это было, например, в ситуации с президентом Филиппин Маркосом. Все деньги, увезенные тогда им, вернулись на Филиппины.

В конгрессе США, похоже, хорошо понимают, что без их помощи, к сожалению, этого не сделать: чиновники будут спасать наворованные деньги и ставить на каждом шагу барьеры. Что-что, а барьеры наши родные «протиратели кресел» умеют ставить прекрасно.

Но в США прекрасно понимали и другое – скандал позволил консолидировать здоровые силы в России. О том, что происходит, заговорили люди! Печать, естественно, разбилась на два лагеря: одни стали осуждать коррупционеров и называть вещи своими именами, другие, находящиеся под контролем у березовских-лебедевых, – делать вид, что ничего страшного не происходит, никакого воровства и взяточничества нет, а то, что есть, – это так, мол, мелочи, нечто несерьезное.

Возникла даже идея создания общественного антикоррупционного комитета, но во главе комитета встал Степашин. Ну какой из него антикоррупционер, когда сформированное им правительство почти на треть состояло из лиц с сомнительной репутацией! Да и сам он, к слову, будучи министром внутренних дел, спустил на тормозах громкое дело банкира Смоленского – человека, которому давным-давно надо сидеть за решеткой. Именно Степашин изгнал из МВД многих честных и толковых работников, включая Игоря Николаевича Кожевникова – руководителя следственного комитета МВД России. Хорошая идея, но исполнение ее ничего, кроме разочарования, не принесло.

* * *

В эту пору, как я уже говорил, мне приходилось давать много интервью, и я в них старался все-таки обходить крайности, как-то развеять прочный миф о том, что Россия – самая коррумпированная страна, но не скрывал размеров угрозы, исходящей от нашей коррумпированной власти. И призывал опираться на здоровые политические силы в России, которые реально нацелены на борьбу с коррупцией.

Эту же линию провел и во время встречи с группой конгрессменов США, которая прибыла в Россию во главе с видным политиком Куртом Вэлдомом. Я рассказал им все, как есть, без прикрас, но одновременно старался, чтобы они не делали крайних, порочащих Россию оценок. Коррумпированной может быть верхушка, могут быть несколько тысяч, но весь народ коррумпированным быть не может. Это совершенно исключено.

Разговор получился чрезвычайно доброжелательным.

– Только не говорите мне, что у вас в США нет коррупции, – сказал я американцам.

Гости засмеялись.

– А вот помните, у вас был закрытый доклад по коррупции, на котором Гор поставил хлесткую резолюцию: «Чушь!» или что-то в этом роде… Можно ли с ним познакомиться?

– Нам самим было бы интересно прочитать этот доклад, – сказали гости, – только найти его мы не можем до сих пор.

– Жаль. Там ведь шла речь и о главе нашего тогдашнего правительства, и о многих других. Можно было бы сопоставить с нынешними данными.

Американцы уехали из России потрясенные – они поняли, что у нас нет, а точнее, не осталось независимой уголовной юстиции, все находится под контролем Кремля или олигархов…

В чем специфика развернувшегося скандала? Во-первых, Кремль сам дал повод для него. Во-вторых, преследование Генпрокурора (дело даже не во мне, а в должности, которую я занимал) получило крайне негативную оценку на Западе. Пленка, конечно, тоже привлекла внимание, ее с интересом посмотрели и тут же забыли, поскольку встал другой вопрос: как быть с коррупцией? Пленка – это ерунда. Состряпали, и ладно, на два дня хватит развлекаловки, – а дальше что?

Главное – коррумпированный Кремль и преследуемая прокуратура, как быть с этим?

Уязвимость Кремля была и в том, что слишком много знакомых лиц оказались замешанными в Рашенгейте. Прежде всего – президентская семья. Сам президент, дочери его Татьяна и Елена, позднее всплыл Леонид Дьяченко Татьянин муж, и естественно, члены «семьи» – Березовский с его веером хвостов (Логоваз, ABBA, «Андрава» – Аэрофлот и т. д.), – фигура, крайне одиозная для Запада: Волошин, который проходил по двум уголовным делам: в связи с «Чара-банком» и Мариной Францевой, когда с подачи Волошина этот банк за реальные деньги – деньги вкладчиков, между прочим, – купил фантики – обесцененные бумаги Автомобильного всероссийского альянса (ABBA) – мыльного пузыря, рожденного Березовским; и в связи с проданным векселем Агропромсервиса. Добыт этот вексель был преступным путем. Была создана финансовая структура, в которую граждане вложили свои деньги. Эти деньги были вложены в ценные бумаги, в том числе и вексель Агропромсервиса, но потом бумаги были проданы, а куда ушли деньги – неизвестно. Уголовное дело было возбуждено по статье «мошенничество». Тут и Абрамович, первая сделка с нефтью которого была криминальной. Московской прокуратурой была даже выдана санкция на его арест, но дело это было благополучно прикрыто.

В республике Коми – Мамут. Более поздние данные свидетельствовали о его причастности к отмыванию грязных денег через «Бэнк оф Нью-Йорк», через Собин-банк и МДБ – Московский деловой банк и другие.

Оказалось, что и в высшем руководстве Кремля, и в окружении президента практически нет людей с чистыми руками.

* * *

Очень громко развивался скандал с БАБом – Борисом Абрамовичем Березовским, с целой связкой фирм: Аэрофлот – «Андава» – «Форюс». Материалов набралось, как я уже говорил, на целые девять томов. Это расследование – международное, совместное российско-швейцарское. Несмотря на препятствие, которое чинили адвокаты «Андавы», удалось преодолеть многие суды и заполучить документы этой фирмы. В них шла речь о финансовой деятельности трех перечисленных выше фирм: русского Аэрофлота и швейцарских «Андавы» и «Форюса». Документов было изъято столько, что для их перевозки понадобился целый грузовик, а в прокуратуре Швейцарии для них пришлось отвести целую комнату. Бумаги забили эту комнату целиком, снизу доверху.

Были вскрыты и заморожены счета Березовского, руководителей Аэрофлота Глушкова и Краснекера на общую сумму семьдесят миллионов долларов. Встал вопрос о возврате этих денег в Россию.

Видя, что следствие в России буксует, швейцарцы возбудили дело по отмыванию денег и сами назначили параллельное расследование. Не только в отношении «Андавы» и «Форюса», но и в отношении «Мабетекса». Это, кстати, стало и неким способом давления на российскую прокуратуру, которую после меня временно возглавил вначале Чайка, а потом Устинов. Наши коллеги из Швейцарии дали понять, что если российская прокуратура не доведет это дело до конца, то его доведет швейцарская сторона.

Березовский принимал очень активные усилия, чтобы дело спустить на тормозах, надеялся выкрутить руки Чайке, и когда встал вопрос об очередном продлении сроков следствия, он обратился к Чайке – пора, мол, это дело закрывать. Чайка же, понимая, чем это ему грозит, отказал. Тогда Чайку вызвал Волошин, попробовал надавить, но Чайка, надо отдать ему должное, устоял и здесь, поэтому ему пришлось вскоре покинуть Генпрокуратуру: Чайку заменили на Устинова.

По данным швейцарской стороны, из Аэрофлота в «Андаву» и «Форюс» было перекачано шестьсот миллионов долларов. Шестьсот миллионов! А из «Форюса» и «Андавы», по версии следствия, деньги уже переводились по цепочке на личные счета либо счета фирм, принадлежавших БАБу – Борису Абрамовичу Березовскому.

БАБ очень сильно забеспокоился, узнав, что генеральный директор «Андавы» Вильям Ферреро, в надежде все свалить на своих российских кредиторов, пошел на контакт со швейцарской прокуратурой и дал согласие на сотрудничество. Березовский показаний Ферреро здорово боялся.

На Западе связывали с этими аферами и зятя Ельцина Окулова, но Окулов к ним оказался непричастен.

Адвокаты Березовского бомбардировали суды исками, в свою очередь, обвиняли российскую прокуратуру во всех смертных грехах, но всякий раз, получая обоснованный юридический отпор, оставались, как принято говорить в России, с носом. Они даже подали иск и в отношении Карлы дель Понте, но и тут у них ничего не получилось – Березовский только потратил деньги на своих защитников.

Расследование это оказалось очень опасным для «семьи» – слишком уж оно приблизилось к президенту и его интересам, в частности к «большому карману». Ведь не все деньги осели на счетах БАБа и его подручных Глушкова и Краснекера – часть из них прокручивалась в финансовом конвейере, проценты, естественно, оседали известно где – «детишкам на молочишко», часть шла на покупку недвижимости во Франции (на Лазурном берегу) и в других райских местах нашей матушки-земли. Кто поселится в тех царских хоромах, представляет большой интерес для следствия.

* * *

Но главным ядром Рашенгейта оказался скандал с «Бэнк оф Нью-Йорк», одним из самых крупных банков Соединенных Штатов, он занимает тринадцатое место в Америке по величине. Спецслужбы США и Англии, оказывается, уже давно отслеживали финансовые операции российских фирм, производимые через «Бэнк оф Нью-Йорк».

Повод для этого наблюдения оказался довольно необычным и печальным для России ельцинской поры. Внимание спецслужб привлекла платежка, по которой проводились деньги за выкуп одного из чеченских заложников. Довольно оригинальный, конечно, способ превращения «грязных» денег в «чистые». Информация незамедлительно попала к российским правоохранительным органам, был сделан запрос и в результате всплыл «Бэнк оф Нью-Йорк».

Банк этот уже давно проводит операции с российскими коммерческими структурами и – вольно или невольно – стал одним из тех пылесосов, которые денно и нощно откачивают валюту из России.

Недаром на Западе ходит совершенно фантастическая сумма – 350 миллиардов долларов. Такая сумма, по оценке экспертов, уплыла за рубеж после распада Советского Союза.

Ходит также и другая цифра: между 1994 и 1998 годами утечка капитала из России составила 140 миллиардов долларов.

Связующими звеньями между «Бэнк оф Нью-Йорк» и нашими отмывочно-коммерческими структурами оказались две советские (в прошлом) гражданки: Наталья Гурфинкель, первый вице-президент банка и одновременно жена бывшего представителя России в Международном валютном фонде (с 1992 по 1995 год) Константина Когаловского, и Люси Эдвардс – вице-президент Лондонского отделения банка, отвечающая за восточноевропейское направление.

Мужем Люси Эдвардс был некий Питер Берлин, также выходец из Советского Союза, получивший американское гражданство. Берлину принадлежала фирма «Бенекс», занимавшаяся «стиркой» «грязных» денег. Только за полгода (с октября 1998-го по март 1999 года) через один-единственный счет в «Бэнк оф Нью-Йорк» фирма умудрилась прокачать 4,2 миллиарда долларов. Счет Питера Берлина, на котором в тот момент находилось 20 миллионов долларов, был немедленно арестован.

Скандал продолжал разгораться.

Выяснилось, что отмывочная фирма «Бенекс» связана с американской компанией, которой заправляет Семен Могилевич – также бывший советский гражданин. Популярная американская газета «Виллидж Войс» опубликовала о нем статью, которую озаглавила очень броско – видать, имела на то основания, «Самый опасный гангстер в мире». Автором статьи был журналист Роберт Фридмэн. Через короткое время спецслужбы записали телефонный разговор, в котором Могилевич заказал убийство журналиста, пообещав за это неслыханный гонорар – 100 тысяч долларов.

Роберт Фридмэн вынужден был уйти в подполье – он серьезно опасался за свою жизнь.

* * *

Все российские деньги, прошедшие через «Бэнк оф Нью-Йорк», можно разбить на три группы.

Первая группа – это чистые деньги, которые «Бенекс» брал за то, чтобы вывести российские коммерческие структуры на финансовый рынок США.

Вторая группа – грязные деньги, уведенные от российских налогов. Это делалось и делается так: проводится сделка с партией товара, в несколько раз меньшей, чем есть на самом деле, – и расчеты делаются двойные: одни для отвода глаз (для налоговой службы), другие – реальные. Денежная разница проводилась через «Бенекс». В США это считается серьезным преступлением, у нас же, как видите, – обычным явлением.

Третья группа – это обычные преступные деньги, которые вывозились из России.

И кто только к этим деньгам не оказался причастен! Спецслужбы взяли да дернули несколько ниточек – связанных с игроками ГКО, с продавцами нефти и так далее. И много чего нашли. Ну для начала, например, счета Леонида Дьяченко – ельцинского зятя. На Каймановых островах, в офшорных отделениях «Бэнк оф Нью-Йорк». Выяснили: Дьяченко работает через крутую штатовскую фирму «Белка трайдинг». Получает в России дешевую нефть, на Западе продает ее дорого, деньги кладет в карман.

В США находку обнародовали, семья Ельцина ответила молчанием – сделала вид, что ничего не заметила.

В свое время вышел указ Ельцина о создании сырьевого монстра «Сибнефть». Черномырдин, руководивший в ту пору правительством, был против создания новой гигантской структуры, достаточно того, что уже было, компании «Роснефть». Но Борис Николаевич указ подписал и тем самым выполнил волю «семьи». Формально считалось, «Сибнефть» была создана для того, чтобы обеспечить первый канал телевидения – ОРТ деньгами. Это было необходимо, как воздух: надвигалась предвыборная кампания.

А пролоббировали этот указ два человека – БАБ и Абрамович. И обогатились за счет «Сибнефти» именно они. И Дьяченко обогатился. 2,7 миллиона долларов, найденные на Каймановых островах, – неплохая сумма для безбедной жизни. И одновременно это яркий пример того, как можно обогащаться, в том числе используя только одну подпись (под указом) тестя.

У любого следователя немедленно возникнет вопрос: а какими побуждениями руководствовался президент, создавая столь прибыльную фирму, с которой сотрудничает его зять?

Вскоре «Сибнефть» была незаконно приватизирована, что мы в прокуратуре установили точно. Никакого реального конкурса по продаже акций этой компании не было. Березовский и Абрамович сделали все, чтобы за двести миллионов долларов втихую купить контрольный пакет «Сибнефти». А в «Сибнефти», между прочим, находится Омский НПЗ – нефтеперерабатывающий завод, самый крупный в Европе. Стоимость только одного этого завода – на порядок выше всей стоимости «Сибнефти».

Для сравнения надо заметить, что 13 процентов акций компании «Сиданко» были проданы за шестьсот миллионов долларов, а здесь, за сумму символическую и смешную, – эти люди завладели огромным хозяйством. Причем у прокуратуры были подозрения, что и эта сумма – двести миллионов долларов реально не была заплачена. Деньги были изысканы Минфином, переведены из одной графы в другую, зачтены в счет будущих доходов – такие пассажи у нас научились делать мастерски.

Я уже не говорю о том, что большая часть выручки от продажи нефти уходила за рубеж, на счета швейцарской фирмы «Руником», которую целиком контролировал Абрамович.

* * *

Но вернемся к моей поездке в США, по приглашению конгресса – поездке, которая должна была быть, но, к сожалению, не состоялась. Хотя я начал готовиться к ней тщательно. Парламентские слушания в США – это авторитетное политическое событие. Человек, выступающий в конгрессе, незамедлительно берется под его защиту. Слушания освещают средства массовой информации не только США, но и многих стран мира. Поездка, естественно, оплачивалась конгрессом. И тема была злободневная: «Роль финансовой системы США в отмывании российских денег».

Но когда я начал готовиться к поездке, то понял – она будет все больше и больше принимать политическую окраску. Более того, ее могут использовать в своих предвыборных целях республиканцы – чтобы торпедировать политику администрации Клинтона. В частности, в отношении России. А демократы США своей помощью вольно или невольно обеспечивали стабильность в России.

Это первый аспект. Второй: мне предлагали дать официальные показания в конгрессе. Я подумал о том, что эти показания потом могут быть где-то использованы, а под эти показания запросто могли бы сократить финансовые потоки МВФ в нашу страну и вообще принять решения, ущемляющие интересы России. Плюс ко всему надо было сказать правду: Кремль коррумпирован.

Одно дело, когда это заявляют разные газеты и дикторы на телевидении, и совсем другое – Генеральный прокурор России. Мне было стыдно за свою страну, за то, что за рубежом родилось некое неверие в способность России самостоятельно решить проблемы коррупции и вообще преступности. А ведь всем известно – было бы желание государства…

И последнее: мои недруги постарались бы использовать эту поездку против меня.

После долгих раздумий я написал письмо Джейму Личу, где поблагодарил за приглашение, сказал, что солидарен с теми, кто занят сложнейшим расследованием коррупционных процессов в России, и в Штаты не поехал. Хотя хорошо понимал – там меня ожидает успех, ожидает поддержка, которая мне так нужна, – но не поехал…

* * *

Одна из сюжетных линий Рашенгейта была тесно связана с фигурой Генерального прокурора России. Моя ситуация использовалась в Рашенгейте очень активно.

Я понимал, что не могу уклоняться от ответов на некие острые вопросы обязан, просто обязан формулировать свою точку зрения. Более того, после всякого громкого залпа по Кремлю корреспонденты разных газет бежали ко мне за комментариями. Комментарии эти сидели у Кремля в печенках, и я уверен, что стали причиной проведения у меня обысков.

Обыски были некой акцией устрашения. Произошло все довольно буднично, хотя некий холодок в душе сохранился до сих пор. Мне позвонил следователь Паршиков:

– Юрий Ильич, мы хотим произвести у вас выемку документов, в частности изъять удостоверение Егиазаряна.

В свое время для меня это оказалось новостью: банкиру Егиазарянуя никаких удостоверений не давал.

– Что за удостоверение? – спросил я, когда узнал о нем (это было раньше, когда я еще не покидал свой кабинет).

– Удостоверение советника Генеральной прокуратуры.

Я позвонил начальнику управления кадров Поляковой:

– Первый раз слышу о таком удостоверении. Дайте команду на вахту – пусть изымут!

Оказывается, у Егиазаряна действительно имелось «внештатное» удостоверение, его вскоре у него изъяли. Подписал удостоверение заместитель Генерального прокурора Колмогоров, подпись была подлинная, когда же стали Колмогорова спрашивать об этом, он сказал, что вообще такого не помнит, все-таки пять лет прошло с момента выдачи…

Я прекратил разбирательство – подпись-то подлинная, – и положил удостоверение в сейф. Там оно где-то и валялось, пылилось среди бумаг.

Тем временем прошло несколько моих интервью – о «семье», о счетах, о трех кредитных карточках, с которых, как выяснилось, было снято несколько десятков тысяч долларов, и «группа обыска» появилась у меня.

Обыски прошли в сентябре, прошли вполне корректно, у меня никаких замечаний не вызвали, но на Западе это восприняли как форму давления на Генерального прокурора, борющегося с коррупцией.

А западные правоохранительные органы уже вовсю работали по семье президента. Отыскали собственность БАБа на Лазурном берегу, в местечке Ла Гарус, об этом было сообщено во влиятельной швейцарской газете «ТАН».

Вилла эта была куплена очень дешево при участии Инвестиционного общества французской недвижимости – за 55 тысяч франков. Одна только земля под виллой стоит дороже, гораздо дороже: когда же стали искать Инвестиционное общество французской недвижимости, то оказалось, что адрес у фирмы ложный… Есть предположение, что вилла эта была куплена на деньги «Сибнефти».

Был раскручен и «сюжет» с домиком в Баварии, в местечке Гармиш-Партенкирхен, где несколько раз была засечена Татьяна Дьяченко, делавшая заказы на обои, мебель и тому подобное. Вылетала она туда вместе с Абрамовичем, это было отмечено в аэропорту Шереметьево.

У Люси Эдвардс и Натальи Гурфинкель-Когаловской были произведены обыски и им предъявили обвинения. Обвинения были предъявлены также Питеру Берлину и Светлане Кудрявцевой – еще одной нашей соотечественнице, служащей восточноевропейского филиала «Бэнк оф Нью-Йорк».

Гурфинкель была выпущена под залог в 30 тысяч долларов, но ей явно грозила тюрьма. Хотя она и отрицала, что получала взятки от «Бенекса» и Берлина, но были найдены уже чеки на 30 с лишним тысяч долларов от Берлина и на восемь тысяч – от «Бенекса»…

Самое интересное, кроме правоохранительных органов Запада и российской прокуратуры, проблемой возврата денег озаботился еще один наш гражданин Лебедев Александр Евгеньевич из Национального резервного банка – тот самый Лебедев, который сам проходит по уголовному делу о хищении и отмывании российских денег. Действует по принципу: «Держите вора!» А держать-то надо все-таки самого Александра Евгеньевича.

Если бы не противодействие Кремля, можно было бы узнать, счета каких российских чиновников находятся в «Бэнк оф Нью-Йорк», сколько денег на этих счетах имеется, откуда они взялись, из каких источников.

Я встречался с комиссией Курта Вэлдома и попросил их сообщить, чьи это счета и каковы источники поступлений. Американцы обещали поработать над этим вопросом.

Рашенгейт – горький урок, через него надо было пройти. Мы подписали Страсбургскую конвенцию о борьбе с коррупцией, нам надо учиться поиску грязных денег у Запада. Швейцария, например, не считает для себя это зазорным и пытается научиться этому у Англии, мы же – нет… У нас на то просто нет политической воли.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.