Фактор племён
Фактор племён
Вопрос о том, какого роду-племени добрый молодец (красна девица, богатырский конь), на Руси относится ко временам былинным. Фольклор такой был. Специфика жанра. Что-то между эпохой Гостомысла и варягами. Которых на Русь, как известно, призвали, поскольку велика она была и обильна, но порядку там не было.
И немедленно после призвания они начали подминать под свою руку и облагать данью всяческих вятичей, кривичей, радимичей, а также прочую чудь, весь и мерю. Как, впрочем, нормальным налоговикам по сей день делать и положено. Ну, это в школе все более или менее проходили.
Соответственно, понимание того, что в качестве идентификатора у современного человека может присутствовать племя или тем более род, в отечестве отсутствует давно. Так как ещё со времён домонгольских на Руси царил развитой феодализм. И были княжества.
Были они в рамках феодальной же раздробленности. Соответственно, население полагало себя владимирскими, галицкими, рязанскими и прочими. В соответствии с названием региональной столицы. А уж потом, после монголов, всех так поразбросало и перемешало… Не до племён.
Что, впрочем, в полной мере соответствовало общеевропейским тенденциям. Рим племена тоже перелопатил. И Византия им от всей души добавила. Что же до варваров, то бургунды, готы, свевы, франки, вандалы и лангобарды вскоре отправились по той же исторической дороге, что англы, саксы, юты, даны, аллеманы, маркоманы и тевтоны.
То есть географические названия от них всех остались. Но жили их потомки в рамках опять-таки феодального мира. И идентифицировали себя по королевствам, графствам, герцогствам и княжествам. А также вольным городам. Но не по племенам, отжившим своё на веки вечные.
Последнее было характерно не только для Европы. Племена составляли немалую долю населения Персии и Порты, Китая и империи Моголов, Халифата и всего того мира, который европейцы именуют Востоком. Но далеко не только они. Большой город, а эти древние и средневековые государства были государствами городскими, перемалывал племена и превращал их в сословия, касты или жителей определённых кварталов. Хотя не уничтожил до конца. И в Азии. И на Ближнем Востоке.
Что до Африки, фактор племенной принадлежности на континенте до сего дня является не единственным, но, пожалуй, главным маркером. Если только демонстративно не принимать трайбализм во внимание. Что по сей день является главной ошибкой и главной глупостью западных консультантов, чьи проекты благополучно умирают на континенте год за годом и десятилетие за десятилетием. А без этого с африканскими государствами работать просто невозможно.
И дело тут даже не в том, что воровать будут все, а варварство местных обычаев, включая работорговлю, похищения женщин и детей, эксплуатацию их как двуногого скота и прочие столь же милые традиции, искореняются только вместе с местным населением. Поголовно.
Проект может быть замечательным. Теоретически. Но без благословения «сильных людей» всех без исключения племён и родов, к территории которых имеет хоть какое-то отношение, он обречён на неудачу. К примеру, нефтепроводы будут дырявить до состояния решета. Чтобы получить свою долю сырья и продать его по дешёвке. И чёрт с ней, с экологией и окружающей средой.
Сотрудников зарубежных компаний возьмут в заложники, требуя выкупа. Не обращать внимания на это могут разве что китайцы. У которых в Африке на тяжёлых работах трудятся китайские заключённые, которых им не жалко. А охраняют их китайские военные, которые, как-никак, давали родине присягу. И так далее и тому подобное.
А не ходи ты в наш садик, крошечка-Хаврошечка. Не рви наш аленький цветочек. Геть с ридной афрыканщины, злочинная капиталистична влада! И соцыалистична тоже геть! Не сори нам своими заводами. Не гадь электростанциями. И лекций своих занудных не читай.
Автору в своё время в связи с проблемами Ближнего и Среднего Востока приходилось много обсуждать вопросы соотношения племенного с государственным. И это насмерть вбило ему в голову представление о том, что игнорировать этот фактор нельзя. С большой буквы «Нэ». Если, конечно, хотеть сделать дело. А не похоронить его.
Как это, впрочем, и произошло в Афганистане и Ираке, Йемене и Ливии, не говоря уже о Сирии и тем более Палестине. В 2000-е и 2010-е годы. Под аккомпанемент бессмысленных заклинаний о демократии и независимости. И за большие, а также очень большие деньги.
Отметим справедливости ради, что советская политологическая школа, не говоря уже об идеологии, грешила тем же глубочайшим маразмом, что и политология западная. Основой была та же самая политкорректность, только рассматриваемая под другим углом. То есть племена в марксистско-ленинском понимании исторического процесса соответствовали конкретной фазе развития человечества.
В последующих фазах этого развития существовать они не должны были. И не существовали. Поскольку, как хорошо известно, если практика не соответствует теории, тем хуже для практики. Поэтому все страны Африки, Азии и Ближнего Востока, которые в погоне за дармовым оружием и советскими кредитами объявляли себя странами социалистической ориентации, племён не должны были иметь по определению.
В крайнем случае они могли иметь народы. И вопрос о том, в какой форме эти самые народы — то ли триста, то ли пятьсот — в Африке существуют, а существовали они там именно в виде родов и племён, был идеологически невыдержан. Диссертацию по этой теме защитить было невозможно. В отличие от кандидатских и докторских баллад об их, народов, соцориентации и пламенной борьбе с капитализмом.
Впрочем, были и совсем запретные, исходя из приоритетов внешней политики, темы. К примеру, арабизм в Северной Африке означал угнетение и притеснение берберов. Но Алжир, в пределах которого берберов, в частности туарегов, давили самым жестоким образом, был военно-политическим союзником и крупным экономическим партнёром СССР. Притом что берберы пользовались поддержкой Франции. То есть автоматически для советской науки не существовали.
Это же касалось племён Судана, Сомали, Ливии, Анголы, Мозамбика, Эфиопии, Конго и всех прочих стран, которые в какой-то период их истории брали курс на сотрудничество с СССР. Поскольку племенная мешанина настолько не соответствовала марксистской теории, что проще было игнорировать её. Чем пытаться ответить на вопрос, какой социализм, да если хорошо подумать, то и какой капитализм может возникнуть в этом скопище людей. Назвать которых дикарями, исходя из политеса и потребности в военных базах, было никак нельзя. А не назвать язык не поворачивался.
Благо далеко не все из них представали перед объективами в первозданном виде, часто нагишом, с татуировками, раскраской, копьями и неизменным автоматом Калашникова. Руководители носили яркие национальные одежды или хорошо сшитые костюмы с галстуками. Смотрелись презентабельно и колоритно.
Они символизировали собой, своими резиденциями, личными самолётами и лимузинами свободу, демократию, прогресс и вообще всё то, что им было положено символизировать для закрепления их стран в ООН. Где, освоившись, они или их представители и представители их наследников или сменивших их «сильных парней» сидят и поныне.
Причём их можно называть премьер-министрами и президентами, министрами финансов или обороны сто тысяч раз. Но в правительствах стран, где они занимают те или иные посты, они их занимают только потому, что представляют то или иное племя. Этническую группу. Род. И на худой конец того или иного феодала, контролирующего большую или меньшую часть страны. Хотя и здесь есть исключения из правил.
Люди, о которых идёт речь, могут представлять собой попросту типичных «правящих бандитов», не претендуя на роль вождей народа. То есть иметь за спиной достаточно штыков. Или стволов. Что, впрочем, в Африке в конечном счёте всё равно означает, что их поддерживает то или иное племя. Или часть какого-то племени, именующая себя «армией», «фронтом» или «движением».
Сомневающиеся могут попробовать найти кого-нибудь более соответствующего западным представлениям о демократии в Заире, Сомали или Судане. Мир их заблудшим душам. Шансы на благополучное возвращение из путешествия такого рода минимальны.
Поскольку мир племён живёт по принципам, которые исчерпывающе изложены в старинной сомалийской поговорке: «Я и моя страна против всего мира. Я и моё племя против моей страны. Я и мой клан против моего племени. Я и моя семья против моего клана. Я и мой брат против моей семьи. Я против моего брата».
Эти ребята на самом деле так живут. И не стесняются об этом говорить по той простой причине, что не считают такой образ жизни ненормальным. Напротив, именно он для них — единственно нормальный. В отличие от того бреда, которым их потчует мир белых людей.
Миротворцы и миссионеры. Дипломаты и журналисты. Чиновники международных организаций и фондов. И вообще все те, кто достаёт их, учит их, помогает им. Не в том, что им на самом деле надо, а в том, в чём они должны нуждаться по мнению назойливых самодовольных благотворителей. Которых можно только презирать. И ненавидеть.
Что по большей части и отражает отношение к программам зарубежной помощи всех тех, кому они призваны помочь. Презрение и ненависть могут быть разными. И выражаются по-разному. Например, с улыбкой и словами благодарности. С претензиями на участие в планировании.
Или с единственной задачей урвать свой кусок. А также со страстотерпением и мукой в душе. У тех, кто понимает, что, успокоив совесть никому не нужными подачками, дамы и господа уедут. И забудут всё, что было в Африке, как страшный сон, а они в этой Африке останутся.
Принципы демократии, равные права для всех, гуманитарные ценности, баланс интересов и прочие милые, благородные и высокоморальные сказки из жизни белых людей там не работают. И не будут работать в мире, где самое главное — из какого ты племени, рода и клана.
Миссерия и фур, загава и динка-нгок, луо и самбуру, масаи и нубийцы, дир и дарод, рахайнвейн и исаак, каддафа и варфалла живут так тысячи лет. Со своей иерархией. Кто главный, кто на вторых ролях или совсем уж пария. Всё расписано. Жёстко выстроено. И не терпит никаких попыток изменить статус. Личный или своей группы — всё равно.
Так и живут эти люди. Обращённые кем-то когда-то в ислам или христианство, мало похожие на привычные ислам и христианство. Или сохранившие веру в духов предков, зверей-покровителей, священные деревья и водопады. Поскольку больше всего верующих в традиционные религии живёт именно в Африке.
Объединённые в мужские тайные общества, подминающие под себя правительства и страны. Слушающиеся колдунов и практикующие охоту на ведьм. Полагающие, что мясо альбиносов или пигмеев может излечить от всех болезней, — каннибализм в Африке никуда не делся. Все они — Африка.
Сотни племён и сотни языков в больших странах. Десятки в маленьких. Тысячи — на всём континенте. А может, и десятки тысяч. Кто их считал? Единственный, кто попытался на памяти автора как-то объединить эту колоссальную силу, был, как ни странно, Муаммар Каддафи.
Диссидент и вечный нарушитель спокойствия арабской элиты в очередном приступе недовольства лидерами стран арабского мира объявил Ливию африканской страной. После чего лично возглавил Африканский союз. И вбил в свою последнюю идею фикс не просто много — очень много денег. Как, впрочем, делал всегда, когда чем-то увлекался.
Мало кто помнит сегодня, что Каддафи в рамках своей африканской политической эпопеи провёл съезд племён, избравший его «Королём традиционных королей Африки». То есть главным вождём племён континента. Хотя представить его африканским вождём тем, кто его знал, довольно трудно.
Впрочем, это его чудачество не помешало внешнему военному вмешательству в ливийскую гражданскую войну. Как и разгрому Ливии и физической ликвидации самого Каддафи. Созданный в 2002 году усилиями ливийского лидера Африканский союз осудил его убийство в 2011-м. Но к племенам это особого отношения уже не имело.
Повторим, многие из них Каддафи финансировал. Для реализации своих собственных политических проектов или проектов своих союзников. На будущее или для того, чтобы насолить тем, кого он не любил. А не любил он многих. Интриговал как мог. Последствия же его мало интересовали.
Именно поэтому Нигерия, ЮАР, Марокко, Египет, Алжир и Эфиопия не скрывали скептического отношения к африканским планам ливийского лидера и торпедировали их по мере сил. Так что после его гибели племенные лидеры, кормившиеся от его щедрот, остались на бобах.
Как следствие, они усилили борьбу за выживание. Что в африканских условиях означает борьбу за минеральные ресурсы и пути их транспортировки покупателям. Политическую власть и её конвертацию в разворовывание государственных бюджетов и международных кредитов.
Ну а те, которым повезло меньше других, — за доступ к благотворительным средствам, выделяемым международными организациями. Гуманитарной помощи. И прочим крохам с барского стола. В конце концов, не всем везёт. Племён в Африке много. Ресурсов куда меньше. А жить хочется всем.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.