Вспомним старину (Ъбино…

Вспомним старину (Ъбино…

А вот теперь вспомним отцов-основателей расовой теории конца XIX века. Артюр Гобино утверждал, что нордическая раса обладает колоссальным творческим потенциалом. Что именно она основывает цивилизации, а потом смешивается с местными низшими расами и после этого цивилизация погибает.

Я знаю, что Гобино не прав, что он отвратительный расист и что ни один порядочный человек не должен подавать ему руку. Но вот ведь «странность»! Все происходит в точности так, как он писал. Везде и всегда.

Везде-то нордическая раса «наследила», вплоть до уединенных тихоокеанских островов. Куда нас только не заносило! Судьба и расы, и созданной ею цивилизации зависела от того, много ли европеоидов поселились в этом месте и не потеряли ли они связь с остальными.

В лучшем случае они образовывали аристократию некоего смешанного народа и, пока оставались у власти, заставляли подданных заниматься хоть чем-то. А потом нордическая раса оказывалась ассимилирована, смешивалась с местными расами и сама погружалась в бездарный мертвящий сон. Если это население было способно построить хоть какую-то собственную цивилизацию — осмысленная жизнь продолжалась. Как в Индии, Китае, Армении, в Малой Азии.

Если европеоидов оказывалось мало и они оставались в изоляции от остальных — судьба их чаще всего складывалась трагически. Ненужные местным, непонятные уже из-за своего ума и активности, они оказывались отвергнутыми. Нордических людей свергали и истребляли, погружая цивилизацию в хаос: как в Америке, где белых бородатых людей вынудили бежать в океан.

На затерянном в беспредельном океане острове Пасхи в миниатюре повторилось то же, что происходило везде: нордическая раса начинает и проигрывает. Благодаря маленьким размерам острова и малочисленности населения, этот пример становится очень уж наглядной моделью.

Нордическая раса принесла на этот островок импульс развития, построила цивилизацию, в которой командовала местным населением. Местные оказались не очень восприимчивы к культуре, они истребляют неспокойных пришельцев… И потом могли веками жрать друг друга в свое удовольствие.

Политически некорректно? Может быть. Но зато соответствует фактам.

И что немаловажно, ведь именно об этом и писал Гобино! Все сходится.

События эпохи колониализма только повторяют то, что уже было тысячу раз: европеоиды выходят из Европы, заселяют обе Америки, Австралию, Южную Африку, ряд островов (в том числе таких крупных, как Новая Зеландия). Тем самым только завершается процесс массового расселения этой формы человека по всему миру.

Чудовищно тяжелым трудом, который организовывали европейцы, по их проектам и по их планам создана была Мировая цивилизация, в которой европеоиды — главные. Именно так: Мировая цивилизация. Впервые за историю человечества.

…И опять наши «короткоухие» не хотят работать на нашу цивилизацию. Им это неинтересно, непонятно. Они в этом не видят смысла. Они, конечно, охотно потребляют все, что цивилизация может им дать. Но им глубоко чужд творческий дух, который и создал нашу цивилизацию. Нашу, господа, нашу!

Глобальные «короткоухие» прилагают колоссальные усилия, чтобы попасть в наши государства, в наши большие города: здесь им сытнее и теплее.

Сидя в безопасности наших городов, при центральном отоплении и электрическом свете, они смеются над теми, кто построил эти города и наполнил их всем необходимым для жизни.

Они сыто отрыгивают, блаженно отваливаются от полного стола с непривычно полными животами — и осуждают образ жизни тех, кто сделал их сытыми и жирными. Они сбежали из своих вымирающих от голода деревушек, и болтают безответственные сказки, какая невероятная «духовность» скапливается в этих убогих местах.

Наша полиция охраняет их безопасность — но они ненавидят полицию: она мешает им жить так, как они привыкли в родных кочевьях.

Все, что они имеют, придумано нашими интеллектуалами, но они презирают наших интеллектуалов. Уже потому, что не в состоянии понять, что делают интеллектуалы.

Все, что они надевают на себя, жрут и пьют, создано трудом и талантом европейцев — но они ненавидят европейцев. Ненавидят именно потому, что за нами стоит квалифицированный умный труд, им самим совершенно недоступный.

«Короткоухие» могут возразить, что они ведь тоже трудятся. Верно! Они работают, чаще всего на чужой земле, делая что-то в лучшем случае полупонятное. Не свое. Участвуют в непонятных и чуждых им проектах. Этот чужой труд они выполняют не потому, что им это нравится, а ровно потому, что он приносит в тысячу раз больше, чем ковыряние деревянным колом красной африканской земли или унылая пастьба тупых прожорливых коз под тропическим солнцем.

Само выполнение нашего труда, жизнь по нашим правилам, участие в наших проектах — это отрицание собственного опыта, истории их народов и уже потому — тяжелое унижение. «Короткоухие» подчиняются чужой воле, принимают чужой интеллект, выполняют чужие законы… И ненавидят все это, просто потому, что оно чужое. Выдумка чужого ума, порождение чужого труда.

…Так настоящие короткоухие на острове Пасхи врубались в камни кратера Роно Рараку, вырубая исполинских моаи. Вырубали и думали: а этим бы рубилом да вас бы самих по башке!

…Так мотыжили сахарный тростник и собирали кофе негры на острове Гаити. Собирали, а по ночам живым рвали на части черного петуха, мечтали: а понаделать бы зомби из вас всех!

Если предоставить всему идти так, как идет сейчас, близок момент: «короткоухие» бросятся на нас. Они опрокинут наши «моаи», превратят в зомби всех, кто из нас останется завидовать своим мертвецам. На развалинах нашей цивилизации они долго будут дуть пиво и плясать, тыкая пальцами — во, глядите, какие морды скорчили эти дохлые уроды! Как мы их!

Так и будут дуть пиво, сыто рыгать, ухмыляться, и ничего не делать, пока не кончится все, что мы создали и накопили.

Если так вести себя и ничего не создавать — надолго ли хватит?! Не надолго. На Гаити быстро кончилось все, что делали проклятые белые работорговцы. На острове Пасхи кончилось все, что создавали вредные «длинноухие». Ну и что?! Разве черной гопоте много надо? Часть передохнет от голода, часть прокормится, разрыхляя палкой-копалкой бывшие площади наших громадных городов.