14. Частный фальшивомонетчик
14. Частный фальшивомонетчик
Словарь определяет слово «поддельный» как «фальшивый, ложный, произведенный без права; сделанный как имитация чего-либо другого с целью обмануть кого-либо, выдавая поддельную копию за подлинную или оригинальную вещь». То есть подделка — это особый случай мошенничества. В общем значении мошенничества «ложность» состоит в том, чтобы отдать некий товар или предмет в обмен на другой товар или деньги. В случае с подделкой денег то, что отдается под видом подлинного, — это не предмет или товар, а сами деньги. Этот особый случай мошенничества представляет собой кражу, точно так же, как и мошенничество в целом.Однако с подделкой денег возникают некоторые осложнения.
Последствия подделки денег полностью зависят от того, выявляется ли факт подделки. Если да, то имеет место прямое воровство. Если подделка денег выявлена до того, как фальшивомонетчик передаст их первому получателю, его поймают с поличным, и факта подделки не произойдет (точка 1 на приведенной диаграмме).
Если подделка денег выявляется после того, как деньги переданы первому получателю, но до того, как он успел передать их далее (точка 2 на диаграмме), то подделка сводится к краже у первого получателя. Г-н Б отдает подлинный товар или услугу в обмен на кусок бумаги, который оказывается подделанным и ничего не стоит. Кусок бумаги уничтожается, и у первого получателя не остается ничего.
Если фальшивка выявляется после того, как первый получатель передал ее дальше (не зная об этом) второму получателю, но до того, как второй получатель смог передать ее третьему, то убыток несет второй получатель (точка 3).
Выявление подделки в разные моменты времени:
Второй получатель несет убыток, потому что он дал первому получателю что-то ценное и не получил ничего взамен. Если он сумеет найти первого получателя, то проблема того, кто несет убыток, осложняется еще и тем, что первый получатель ни в чем не виноват.
Возможно, убыток необходимо поделить между двумя получателями. Конечно, если удастся найти того, кто самым первым расплатился фальшивыми деньгами, и заставить его компенсировать потери, то никакого убытка не будет, потому что по сути факт подделки не будет иметь места. Но если после того, как оплата состоялась, найти никого из предыдущих участников цепочки нельзя, то получатель, обнаруживший у себя поддельные деньги, несет все издержки независимо от того, сколько раз они переходили из рук в руки.
Если факт подделки так и не выявляется, то ситуация становится радикально иной. Потери, связанные с подделкой, несет не один отдельный индивид, а общество в целом, причем довольно сложным образом. Потери не проявляются немедленно, потому что нет одного получателя, который теряет стоимость товара, отданного в обмен на фальшивые деньги.
И все же очевидно, что потери есть, — фальшивомонетчик приобрел нечто, обладающее стоимостью, никак не возместив это остальному обществу. Поскольку в любой момент времени в обществе так много товаров, а фальшивомонетчик получил часть из них путем мошенничества, должны быть другие члены общества, которые понесли потери.
Распространение потерь в обществе определяется повышением цен, вызванным дополнительными (фальшивыми) деньгами, находящимися в обращении. То, что цены повысятся в ответ на деятельность фальшивомонетчиков, давно известно, — ведь подделка увеличивает количество денег в обращении, а количество товаров и услуг останется прежним.
Цены не поднимутся все в один момент, но они и не будут расти равномерно, постоянно. Скорее всего, цены будут подниматься волнами, как вода в бассейне в ответ на падение камня, нарушившего равновесие. Сначала они пойдут вверх в той отрасли или сфере, к которой относится первый получатель фальшивых денег. Цены повысятся, потому что фальшивые деньги, потраченные в отрасли, являются «дополнительными», т.е. в отсутствие подделки они не были бы потрачены.
При этом первый получатель выигрывает. Он получил деньги, которые не появились бы, не будучи подделанными, и он может потратить эти дополнительные деньги там, где цены еще не поднялись. Первый получатель выигрывает эту разницу (она может быть значительной, хотя никоим образом не сопоставимой с выгодой фальшивомонетчика).
Второй получатель также выигрывает, как и все остальные получатели в начале распространяющейся волны. Все эти люди получают новые деньги до того, как фальшивки, попадая в оборот, толкают цены вверх.
Однако со временем появится получатель поддельных денег, который выйдет в ноль. Он получит деньги, когда еще сохранится возможность потратить часть из них там, где пока не произошло вызванного фальшивками повышения цен. Если он тратит свои деньги в сфере, не испытавшей скачка цен, он немного выиграет от инфляции, если нет — проиграет. В среднем люди на этой стадии денежной экспансии не получат особых выгод и не понесут особых потерь от подделки денег.
Люди, получающие фальшивые деньги после этой стадии, несут издержки расширения денежной массы. Прежде чем они получат дополнительные деньги, цены уже поднимутся. Когда под делки наконец дойдут до них, они уже понесут чистые потери. Есть некоторые группы людей (например, вдовы и пенсионеры), которые всегда теряют от подделки денег, потому что в процессе распространения инфляции, вызванной фальшивками, доходы этих людей остаются фиксированными.
Если все это так, то как же можно считать фальшивомонетчика героем? Основной результат выявляющейся в конце концов подделки — это обман человека, которого «оставили с носом». Основной результат не выявленной подделки — это инфляция, которая в конечном счете вредит многим из нас. Учитывая это, довольно странно называть фальшивомонетчика героем.
Основание называть героем обычного частного фальшивомонетчика заключается в том, чт.е. действующий первоначальный фальшивомонетчик и что деньги, подделываемые частным фальшивомонетчиком, не являются легитимными деньгами; на самом деле они сами — подделка. Одно дело говорить, что воровством является подделка подлинных денег; и совсем другое — что им является подделка поддельных денег!
Эту мысль можно пояснить аналогией. Брать чужую законную собственность — это воровство, и потому не имеет под собой оснований. Но такой запрет не действует применительно к собственности, на которую у вора нет законных прав (т.е. к украденной). Действительно, такие действия даже необязательно называть воровством. Другими словами, действие, которое на первый взгляд идентично воровству, не является неправомерным, если у жертвы нет законных прав на изъятые вещи. Если В украдет что-то у А, а С украдет это у В, то нельзя считать С виновным в краже. (Для простоты предположим, что С не может найти первоначального владельца А.) Принудительная передача товаров противоправна, только если первоначальный владелец является полноправным; в противном случае в этом нет ничего предосудительного.
Аналогично, из факта неправомерности подделки подлинных денег не следует незаконность подделки подделъных денег. Если обосновать утверждение о том, что подделка поддельных денег не является неправомерной и что «первоначальные» деньги — это подделка, то мы тем самым покажем, что частный фальшивомонетчик не виновен ни в каких преступлениях и, возможно, его следует считать героем.
Утверждение, что подделка фальшивых денег сама по себе не является неправомерной, основано на представлении о том, что это по форме идентично краже у вора. В исходном словарном определении подделки говорилось о «производстве без прав» и о том, чтобы «выдавать фальшивую копию за подлинную или оригинальную». Но если копируется подделка, то фальшивая копия не выдается за подлинную. Изготовитель подделки всего лишь передает еще одну фальшивую копию. И если производство без прав означает выдавать что-то за подлинное, то наш фальшивомонетчик не занимается этим, потому что не выдает ничего за подлинник, — он всего лишь пытается распространить свою работу как копию подделки. Государство занимается подделкой реальных денег - золота и серебра.
Государство занимается подделкой реальных денег – золота и серебра.
Деньги, которые подделывает фальшивомонетчик, сами по себе являются поддельными. Они изготовлены не частным фальшивомонетчиком, а государством.
Это серьезное обвинение, которыми обычно не разбрасываются. Как бы непривлекательно это ни выглядело, но факт остается фактом: государство повсеместно занимается подделкой реальных денег — золота и серебра. После этого практически все государства запрещают использовать реальные деньги, разрешая только оборот фабрикуемых ими подделок. Это эквивалентно тому, что частный фальшивомонетчик не просто копирует деньги в обороте, но препятствует обороту «легальных» денег.
Рассмотрим денежную систему до того, как в нее глубоко проникло государство. Золото и серебро (и представляющие их бумажные сертификаты) были средством обращения. Государство не могло просто вторгнуться в эту систему и навязать свои «декретные» деньги — не обеспеченные золотом или серебром (fiat currency). Это деньги, основанные на принуждении со стороны императоров, королей и президентов, а не на добровольных решениях людей.
Люди не стали бы принимать их в качестве денег и ради них добровольно отказываться от заработанного тяжким трудом. Поэтому государство действовало постепенно в своем стремлении захватить контроль над денежной системой.
При золотом стандарте частные монетные дворы превращали золотые слитки в монеты. Вес этих монет удостоверялся частными монетными дворами, чья репутация относительно точности и неподкупности была их основным активом. Первым шагом государства стал захват монопольного контроля над монетными дворами, провозглашение того, что чеканка монеты — это право суверена и что частным монетным дворам нельзя доверять столь важную задачу. Таким образом государство национализировало монетные дворы.
Следующим шагом стала порча монеты (debasement). После того как на монету наносился портрет монарха, чтобы гарантировать вес и качество, монеты подвергались «выпотеванию» (т.е. чеканились с номинальным весом выше реального). Именно так и началось государственное фальшивомонетничество.
Третьим шагом стало принятие законов об узаконенном средстве платежа. Эти законы требовали, чтобы деньги обменивались и подсчитывались по своей номинальной стоимости и ни по какой другой (например, по весу). Монета номиналом 10 золотых унций могла быть законно использована для оплаты долга в 10 золотых унций, хотя реально весила лишь 8 золотых унций. Протесты кредиторов судебная система суверена игнорировала, основываясь на законах о легальном платежном средстве. Задача этих законов состояла в том, чтобы гарантировать прием денег, подделанных государством.
Государство вскоре обнаружило, что это все мелочи. На «выпотевание» монет существовали ограничения. Даже постепенная замена полновесных монет (содержание золота в которых равнялось номинальной стоимости) номинальными (которые как металл практически не имели стоимости) все равно не приносила достаточного дохода. Даже если бы государство отбирало 100 процентов стоимости монеты, то стоимость всех монет, вместе взятых, была ограниченна. И государство избрало курс действий, обладавший гораздо большим потенциалом для подделывания.
Был сделан четвертый шаг[18]. Государство прекратило просто менять золотые монеты на номинальные и начало создавать денежные знаки, номинал которых превышал весь объем принадлежащего государству золота. Ни стоимость золота в монетах, ни стоимость золота в слитках, ни даже стоимость золота в земле больше не ограничивали масштаб государственных подделок.
Эта инновация привела государственные подделки на пятую стадию, или первую «цивилизованную» стадию. «Гринбеки», долларовые банкноты, теперь можно было создавать без видимых ограничений. Печатные прессы были разогнаны до высоких скоростей. Инфляция, вызванная подделкой денег на государственном уровне, начала распространяться по современному миру.
Шестой шаг еще больше подстегнул государственные расходы. Подделка бумажных денег, начавшаяся на пятой стадии, стала «шагом вперед» по сравнению с подделкой монет, но перспектива захвата банков и денег на чековых книжках требовала большего. В зависимости от резервных требований к банкам банковская система могла расширять денежную массу во много раз с помощью хорошо известного «эффекта мультипликатора». Во всех растущих экономиках бумажные деньги по сумме обгоняют монеты, а объем средств на депозитах обгоняет количество бумажных денег. Так захват банков (а также монополии на выпуск монет и бумажных денег) открыл новые горизонты для государств- фальшивомонетчиков.
Снова прикрываясь тем, что свободному рынку якобы нельзя доверять, государство приняло закон о создании Центрального банка, а затем Федеральной резервной системы. Центральному банку была предоставлена монополия на выпуск банкнот, а также кредитно- денежные инструменты (операции на открытом рынке, установление учетной ставки, кредиты банкам), чтобы поддерживать всю банковскую систему в гармоничном состоянии фальшивомонетничества.
Главный аргумент государства состоял в том, что так называемые свободные, или спекулятивные, банки, находившиеся в основном в труднодоступных районах Среднего Запада, небрежно относились к обеспечению своих банкнот. В основном это обвинение было справедливо. Однако причины этого, истоки которых связаны с войной 1812 года, весьма характерны. Во время этой войны банки Новой Англии были самыми устойчивыми в стране. Новая Англия также относилась к тем Районам страны, которые в наибольшей степени выступали против войны. Поэтому центральное правительство было вынуждено заимствовать у банков Среднего Запада, выпускавших банкноты в количестве куда большем, нежели их запасы золота.
(Государство без всяких оснований претендовало на обязанность поддерживать финансовую стабильность банков, но изменило своему слову.) Государство расходовало большую часть этих денег (в форме банкнот) в Новой Англии. Когда эти банки предъявили средне- западные банкноты к погашению, то государство, еще дальше уклоняясь от провозглашенных им же самим обязанностей, объявило «банковские каникулы» и разрешило «свободным» банкам не выполнять свои обязательства в течение нескольких лет.
Дальнейшая бурная политика, проводившаяся этими банками впоследствии, принесла им дурную репутацию и дала государству основание вмешаться. Таким образом, само государство поощряло частные банки к производству фальшивых денег.
На этой стадии развития, как говорится, в мази была только одна муха — которая и привела государство к седьмому шагу. Одни страны участвовали в производстве фальшивок и создании инфляции более активно, чем другие. Но когда в одной стране инфляция, вызванная поддельными деньгами, выше, чем в других, эта страна оказывается впутанной в трудности с платежным балансом. Если правительство государства А подделывает деньги более быстрыми темпами, чем правительство государства В, в государстве А цены будут расти быстрее, чем в В. Государству А будет легче покупать у В и труднее — продавать ему, так что импорт государства А (то, что оно покупает) превысит его экспорт (то, что оно продает). Непосредственным результатом дисбаланса между импортом и экспортом станет переток золота от А к В для оплаты этого превышения. Но поскольку количество золота ограничено, это не может продолжаться без конца.
Есть несколько вариантов действий. Правительство А может ввести налог на импорт (тариф), или же правительство В может ввести налог на экспорт. Обе страны могут установить квоты, запрещающие торговлю сверх некоторого предела. Государство А может девальвировать свою валюту, что облегчит ей экспорт и затруднит импорт. Или же государство В может ревальвировать свою валюту с противоположными эффектами.
С каждым из этих вариантов связаны свои проблемы. Тарифы и квоты мешают торговле, специализации и международному разделению труда. Девальвации и ревальвации нарушают работу системы международной торговли, на создание которой мир потратил так много времени. Кроме того, они не решают проблему дисбаланса, и валютные кризисы неизбежно возникают вновь и вновь, когда происходят изменения в относительной стоимости различных мировых валют.
Мировой центральный банк заставил бы все банки инфлировать в унисон.
Мир сейчас находится на стадии этого седьмого шага, поэтому трудно проследить его завершение. Впрочем, отмечаются две тенденции. Первая — проведение всемирной конференции по кредитно-денежным вопросам, примером которой является Бреттон-Вудс. На конференциях такого рода ведущие фальшивомонетчики-инфляционисты собираются, чтобы обсудить возможные средства от последствий их деятельности (хотя, конечно, они не формулируют свою роль таким образом).
Обычно они обсуждают возможность принятия некого варианта системы центрального банка, действующей в США, для использования во всемирном масштабе. Были предложения создать международный эквивалент Нашей Федеральной резервной системы. Сильный мировой банк подобного типа имел бы примерно такую же власть над всем миром, что и национальный банк—над своей страной. Он мог бы заставить все банки инфлировать в унисон и направлять инфляцию так, чтобы никто кроме него не мог заниматься созданием фальшивых денег. Однако каждый национальный центр фальшивомонетчиков до сих пор ревностно защищал свою власть, и поэтому такой всемирный центральный банк до сих пор не создан.
Альтернативой, которую популяризирует Милтон Фридман из Чикагского университета, является система «гибких обменных курсов». Она функционирует таким образом: как только цены или стоимость валют двух стран перестают соответствовать друг другу, происходит автоматическая корректировка, т.е. курсы валют разных стран друг к другу могут меняться. Это существенно отличает систему от соглашений, достигнутых на предшествующих мировых конференциях по кредитно-денежным проблемам, согласно которым цены валют фиксированы по отношению друг к другу.
Если при системе гибких курсов инфляция в стране А растет быстрее, чем в стране В, то появится относительное избыточное предложение валюты страны А, что приведет к снижению ее цены, отказу от импорта, повышению привлекательности экспорта.
Колоссальным преимуществом системы гибких обменных курсов по сравнению с системой фиксированных курсов является то, что она автоматическая. Поэтому удается избежать кризисов, которые в системе фиксированных курсов будут случаться каждый раз при изменении цен валют по отношению друг к другу.
И все же обе эти системы представляют собой искусственные попытки подавления негативных последствий государственных схем, основанных на фальшивых деньгах и инфляции. Поэтому ни одной из них отдать предпочтение нельзя.
Парадоксально, но негативные последствия — это хорошо. Боль в теле может служить предупреждением о более серьезных заболеваниях и потому полезна. Так же и проблемы с платежным балансом могут быть сигналом угрозы международной инфляции. Попытки сгладить эти трудности с помощью гибких обменных курсов оставляют мировую экономику открытой для разрушительного действия инфляции. Для мировой экономики в целом и для каждой отдельной страны в отдельности было бы гораздо лучше, если бы правительства не изобретали способы продолжать изготовление фальшивых денег и вытекающую из этого инфляцию, а полностью отказались от такой политики.
В этой связи нельзя не помечтать об агентах казначейства, людях «Т» из современных телесериалов. Посвятившие себя борьбе с фальшивомонетчиками, одетые в лучшем стиле «ФБР сегодня», они представляют собой ядро «неподкупных» (ха-ха!), жестких правоохранителей. На телевидении их приключения обычно начинаются с кадров, показывающих, как они спускаются по ступеням здания казначейства. Если бы они развернулись, поднялись по лестнице, вернулись в офисы своего начальства и арестовали его, то они накрыли бы крупнейшую банду фальшивомонетчиков, которую мир когда-либо знал.
Если же утверждать, что частный фальшивомонетчик — герой, то к понятию героизма необходимо применить три критерия. Героический акт должен: не нарушать прав невинных людей; приносить большую пользу для большого количества людей; быть связанным со значительным личным риском.
Относительно третьего критерия сомнений быть не может. Частные фальшивомонетчики действуют с большим личным риском. Государство объявило их деятельность вне закона. Министерство финансов тратит значительные суммы на их поимку. Государство стоит наготове, чтобы преследовать любого обвиненного в подделке и посадить в тюрьму тех, кого признают виновными. Невозможно усомниться в том, что критерий риска обеспечен с большим запасом.
Более того, очевидно, что деятельность частных фальшивомонетчиков приносит пользу обществу. Если бы эту деятельность разрешили, то негосударственная подделка денег положила бы конец государственной системе подделки. Повышение активности частных фальшивомонетчиков означает симметричное снижение активности государственной системы. И это веский аргумент в пользу частных фальшивомонетчиков. (Конечно, частная подделка денег неправомерна, и потому защищать ее нельзя. Тем не менее интересно рассмотреть следствия экономической теории.)
Можно возразить, что если частные фальшивомонетчики получат власть и заменят правительство, то положение людей не улучшится. Конечно, это так. Однако важно то, что частные фальшивомонетчики второразрядны по масштабам и такими останутся, вне сомнений. Это не более чем мелкая проблема. Именно это обстоятельство противостоит аргументации в пользу частных фальшивомонетчиков. Они не представляют угрозы людям, потому что недостаточно сильны для этого и не имеют возможности усилиться.
Эффект от их деятельности — противодействие огромному злу, фальшивомонетчику-государству. Это выгодно большому количеству людей. Хотя отдельные индивиды могут понести потери от этой деятельности, в итоге деятельность частного фальшивомонетчика влечет за собой больше пользы, чем вреда. Их деятельность — не мошенничество (являющееся аморальным), потому что они не стремятся выдать поддельные деньги за настоящие.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.