М. В. Марков Преподавание политической экономии в Санкт-Петербургском университете (1819–1917): организация, содержание и политика правительства

Санкт-Петербургский государственный университет, Российская Федерация, 199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7–9

Для цитирования: Марков М. В. Преподавание политической экономии в Санкт-Петербургском университете (1819–1917): организация, содержание и политика правительства // Экономическая теория в Санкт-Петербургском университете: Путь в 200 лет. Сб. статей, посвященный 200-летию кафедры политической экономии (экономической теории) СПбГУ / под ред. В. Т. Рязанова. СПб., 2019. С. 32–52.

В статье представлено развитие преподавания политической экономии в Санкт-Петербургском университете и воздействие на него нормативно-правовых актов Российской империи. Реконструируется хронология и содержание преподавания политической экономии в рамках организационных структур, задаваемых общими уставами Императорских российских университетов и другими документами.

Ключевые слова: Императорский Санкт-Петербургский университет, кафедра политической экономии, Педагогический институт, Главный педагогический институт, университетский устав в Российской империи.

Введение. Цель нашей работы состоит в том, чтобы проследить основные этапы преподавания политической экономии в Санкт-Петербургском университете в XIX – начале ХХ в., рассмотрев регулирующие его деятельность нормативные акты. Разумеется, прежде всего характер преподавания определялся личностями, занимавшими профессорскую кафедру политической экономии (табл. 1). Вместе с тем в данный период преподавание вообще, а в политической экономии особенно было тесно связано с государственной политикой в области науки и образования. Правительство ставило противоречивые задачи: с одной стороны, оно стремилось обеспечить условия для развития в России науки мирового уровня, с другой – препятствовало распространению тех идей, которые представлялись разрушительными для государства. Как показала история, выполнена была только первая задача, а торжество революционных идей привело к крушению не только империи, но и Императорского университета.

Предыстория политической экономии в Санкт-Петербурге (1803–1819). Преподавание политической экономии как самостоятельной науки начинается в России в царствование Александра I (1801–1825), когда эта наука приобретает особую популярность и в правительственных кругах, и в светском обществе. Первое упоминание политической экономии в документах, связанных с образовательной реформой александровского царствования, появляется в «Предварительных правилах народного просвещения» (24 января 1803 г.), заложивших основу этой реформы. «Предварительные правила» предполагают, что «основания политической экономии» должны преподаваться уже в гимназиях[3].

Таблица 1. Список ординарных профессоров кафедры политической экономии (с 1835 г. – кафедры политической экономии и статистики) Императорского Санкт-Петербургского университета (1819–1917)

Затем, 25 июля 1803 г., был утвержден новый устав Санкт-Петербургской академии наук. В уставе в числе наук, «коих усовершенствованием Академия должна заниматься», впервые упоминается «экономия политическая» и вводится должность ординарного академика в области политической экономии[4]. Первым академиком по разряду политической экономии был избран в 1804 г. Андрей Карлович Шторх (Heinrich Friedrichvon Storch, 1766–1835), который сыграл впоследствии важную роль в развитии экономического образования в России. Уроженец Риги, Шторх получил образование в Йенском и Гейдельбергском университетах. Рано привлек к себе внимание работами в области статистики. В 1788 г., заручившись покровительством русского вельможи Николая Петровича Румянцева (1754–1826), вернулся в Российскую империю, где началась его академическая, чиновническая и придворная карьера. В 1813 г. Шторху поручают чтение курса политической экономии младшим братьям императора – великим князьям Николаю и Михаилу. На основе прочитанных лекций в 1815 г. в Санкт-Петербурге Шторх издает на французском языке курс политэкономии под названием «Cours d’?conomie politique ou exposition desprincipes qui d? terminentla prosp?rit?des nations». В 1819 г. Карл Рау публикует сокращенный немецкий перевод этой книги со своими комментариями. Также в 1823 г. книга Шторха была перепечатана в Париже Жаном Батистом Сэем, который дополнил ее примечаниями и критикой. Благодаря изданию своего курса Шторх стал наиболее известным русским экономистом XIX века в европейской науке. Хотя книга Шторха оказала существенное влияние на развитие русской экономической науки, ее частичный перевод на русский язык, как исторического памятника, вышел только в 1881 г., а полный уже в наше время – в 2008 г. – под названием «Курс политической экономии, или Изложение начал, обусловливающих народное благоденствие. Размышления о природе национального дохода». Причина этого заключается в том, что в своих лекциях Шторх, обращаясь к великим князьям, откровенно рассказывает об экономических проблемах Российской империи и критикует крепостное право, что сделало невозможным, по цензурным соображениям, публикацию книги Шторха в царствование (1825–1855) его ученика, императора Николая I. Несмотря на отсутствие русского перевода, в первой половине XIX в. курс Шторха часто использовался в качестве основного учебника политической экономии в русских университетах.

Еще одной составляющей реформы Александра I стало создание университетской системы – уже существовавшие высшие учебные заведения были преобразованы, а также были учреждены новые. 18 мая 1803 г. был принят устав Виленского университета, 12 сентября 1803 г. – Дерптского, а 5 ноября 1804 г. – уставы русских университетов: Московского и учреждаемых Харьковского и Казанского. В Москве, Харькове и Казани на отделении нравственных и политических наук создавались кафедры дипломатики и политической экономии (см.: [Жарова, 2011]).

Одновременно начался процесс образования (воссоздания) университета в Санкт-Петербурге, который проходил в несколько этапов. Прежде всего, в правительственных кругах не существовало единого мнения о необходимости университета в столице, ведь европейский опыт показывал, что университеты лучше развиваются в провинции (см.: [Жуковская, 2013]). Кроме того, хотя основанный в 1724 г. Академический университет фактически прекратил существование в конце XVIII в., Академия продолжала деятельность в сфере высшего образования. Также в Санкт-Петербурге существовала учрежденная в 1783 г. учительская семинария, преобразованная в 1803 г. в гимназию. Очевидно, что учительская гимназия изначально создавалась как учреждение высшего, а не среднего образования. Об этом свидетельствует приглашение для преподавания в ней ряда иностранных профессоров, в числе которых был М. А. Балугьянский (1769–1847), ставший основоположником преподавания политической экономии в Санкт-Петербурге и профессором кафедры политической экономии до 1821 г. (о Балугьянском см. статьи Л. Д. Широкорада и А. Н. Дубянского в настоящем издании).

Следующим этапом стало учреждение в 1804 г. на основе учительской гимназии Педагогического института. Поскольку институт должен был готовить учителей для губернских гимназий, «Правила для Педагогического института» предполагали создание ряда профессорских кафедр для «преподавания в оном положенные в губернских гимназиях науки с возможною обширностью»[5]. В числе должностей действительных профессоров была и должность профессора экономии политической и коммерческих наук. Таким образом, кафедра политической экономии в Санкт-Петербурге возникла раньше университета, днем ее рождения можно считать 16 апреля (28 апреля по новому стилю) 1804 г., когда были утверждены «Правила». Более того, поскольку «Правила для Педагогического института» были приняты раньше, чем предполагавшие создание кафедр политической экономии уставы Московского, Харьковского и Казанского университетов, кафедра политической экономии Санкт-Петербургского университета может по праву считаться первой кафедрой политической экономии в Российской империи.

В § 66 «Правил» подробно перечисляются обязанности профессора политической экономии. Процитируем его полностью, поскольку можно с большой вероятностью предположить, что этот параграф был подготовлен при участии самого Балугьянского (его не могли составить чиновники Министерства просвещения), а значит, позволяет нам познакомиться с системой его преподавания. «Профессор политической экономии, следуя в своих преподаваниях порядку Зонненфельса, в 1-й части будет читать о родах гражданских обществ, покажет начала политических, гражданских и уголовных законов и объяснит о гражданском благоустройстве. Во 2-й части о существе народного богатства и источнике оного по правилам Шмита, Рюйша, Герреншванда и Канара, разбирая и других авторов, известных по сей материи; потом предложит способы к распространению земледелия, фабрик, коммерции и мореплавания;

будет говорить о обращении денег, доверии в торговле, о банкирских векселях и равновесии коммерции. В 3-й – о государственных доходах и способах, как привести оные в лучшее состояние, о обыкновенных доходах и как можно увеличить оные, и объяснит о управлении помещичьих и государственных волостей. Потом, дошедши до податей, покажет, какие могут быть сборы с недвижимых имений, с домов, с приема и раздачи сумм в процент; наконец о доверии самого гражданства, банковых и гербовых листах и других источниках государственной казны»[6].

Прокомментируем имена авторов, на труды которых, по мысли составителя правил, должен опираться профессор политической экономии. Прежде всего, это Йозеф Зонненфельс (1732–1817) – австрийский ученый, литератор и государственный деятель, профессор Венского университета и учитель Балугьянского, в области экономической науки – представитель камерализма. Его основная работа «Основы политики, торговли и финансовой науки» (Grunds?tze der Polizei, Handlungund Finanzwissenschaft) впервые вышла в 1765–1767 гг., выдержала восемь изданий и, по свидетельству Й. Шумпетера, оставалась официальным учебником в Австро-Венгрии вплоть до 1848 г. [Шумпетер, 2001, с. 218]. В 1787 г. эта книга вышла в русском переводе под названием «Начальные основания полиции или благочиния». К сожалению, нам не удалось установить, кто имеется в виду под фамилиями Рюйш и Шмит (было бы логично предположить, что «Шмит» – это Адам Смит в немецкой транскрипции). Швейцарский физиократ Жан Херреншванд (1728–1812) был достаточно популярен в свое время, а его учебник «De l’ economie politique moderne» (1786 г.) был опубликован в 1807 г. на русском языке под названием «О новейшем государственном хозяйстве». Наконец, французский экономист и математик Николя-Франсуа Канар (1754–1833) наиболее известен вкладом в теорию налогообложения, его «Principes d’ ?conomie politique» вышли в 1801 г. Итак, мы видим, что преподавание политической экономии предполагалось на самом высоком уровне.

В 1811 г. политическую экономию стал также преподавать один из первых выпускников Педагогического института М. Г. Плисов (1783–1853), сначала в должности преподавателя, затем адьюнкта (1812–1817 гг.) и экстраординарного профессора (1817–1823 гг.). После увольнения из университета Плисов поступил на государственную службу, где добился определенного успеха, был произведен в чин тайного советника и стал сенатором (1852 г.). К сожалению, Плисов не оставил печатных работ по политической экономии, поэтому судить о его вкладе в науку мы не можем.

23 декабря 1816 г. произошла еще одна перемена в жизни Педагогического института – был принят нормативно-правовой акт, получивший название «Новое образование Главного педагогического института», согласно которому Педагогический институт был переименован в Главный педагогический институт и его задачей стала подготовка не только учителей, но и магистров, адьюнктов и профессоров для всех училищ империи[7]. Курс высших наук в этом учебном заведении делился на три отделения (впоследствии три факультета): 1) наук философических и юридических; 2) наук физических и математических; 3) наук исторических и словесных, при этом кафедра политической экономии относилась к первому отделению. В документе «Новое образование Главного педагогического института» появляется также кафедра статистики, которая относится к третьему отделению.

Преподавание политической экономии в Санкт-Петербургском университете в первый период его существования (1819–1847). После ряда описанных выше экспериментов в правительстве возобладало мнение о необходимости учреждения в столице университета и 8 (20) февраля 1818 г. был принят документ «Первоначальное образование Санкт-Петербургского университета», переименовывающий Главный педагогический институт в университет[8]. Этот документ явился вехой, которая определила начало работы кафедры в рамках университета, но с точки зрения преподавания ничего не изменил, сохранив действие устава Главного педагогического института (с 1824 г. на управление Санкт-Петербургским университетом был распространен устав Московского университета).

Следует заметить, что формальный список кафедр, предполагавшийся уставами, по которым работал университет (Главного педагогического института и Московского университета 1804 г.) описывал желаемое, а вовсе не реальное положение дел. Так, Балугьянский читал не только политическую экономию, но и энциклопедию политических и юридических наук, а Плисов – также естественное и римское право (см.: [Григорьев, 1870, с. 14, 32]). Впрочем, очень скоро Балугьянскому и Плисову пришлось оставить преподавание – новый статус не стал защитой против разгрома университета в условиях усиления клерикальных и полицейских тенденций в государственном управлении.

После разгрома университета в 1821 г. в преподавании политической экономии начался странный период – ею занялись филологи. Профессором политической экономии стал Н. И. Бутырский (1783–1848), занимавший также кафедру российской словесности (возможно, это не так удивительно, если вспомнить, что и Адам Смит читал лекции по истории английской литературы). О Бутырском мало что можно сказать как об экономисте, известно, что в 1829 г. на торжественном акте университета он прочел лекцию «Об учении Адама Смита и нравственном направлении, какое надлежало бы дать политической экономии» [Григорьев, 1870, с. 61]. Бутырский пробыл профессором до 1835 г., и в разные годы объявляемый им курс носил название: «Политическая экономия», «Народное хозяйство» или «Государственное хозяйство», «Финансы, по теории Адама Смита, с прибавлениями из Сэя».

Еще одним историком литературы, который преподавал политическую экономию в качестве адьюнкта, был в 1830–1832 гг. А. В. Никитенко (1804–1877), перешедший затем на кафедру словесности и ставший в 1849 г. ее ординарным профессором. Никитенко оставил одну печатную работу, посвященную политической экономии, которая написана велеречивым стилем, но слаба с теоретической точки зрения. Приведем, для примера, характеристику Адама Смита из этой статьи: «Сей знаменитый муж, подобно немногим в других родах познаний, которых природа, кажется нарочно производит в ту минуту, когда брожение новых полезных идей достигнет, так сказать, последнего своего процесса и когда нужно дать им определенность, образ и образу сему жизнь, – сей знаменитый муж, говорю, первый снискал политической экономии право на сан науки и почетное место в святилище истины» [Никитенко, 1827, с. 239].

Перемены в преподавание политической экономии внес «Общий устав Императорских российских университетов», принятый 26 июля 1835 г.[9] Прежде всего устав изменил организационное подчинение кафедры: университеты должны были делиться на три факультета – философский, юридический и медицинский (последний в Санкт-Петербурге отсутствовал). Философский факультет состоял из двух отделений – историко-филологических и естественных наук. Кафедра политической экономии относилась к первому отделению и при этом объединялась с кафедрой статистики. Объединение политической экономии и статистики сохранилось до конца императорского периода, впоследствии ее занимали, как правило, сразу два профессора, но первоначально положение профессора кафедры усложнилось – он должен был читать сразу две науки. Новая организация факультетов отделила политическую экономию от юридических наук, притом что на юридическом факультете было образовано две кафедры с близкой к экономической науке предметной областью – законов благоустройства и благочиния, а также законов о государственных повинностях и финансах. Впоследствии по инициативе Совета университета предметы были перегруппированы, и начиная с 1843/44 учебного года был открыт особый, камеральный разряд юридического факультета, объединявший юридические, экономические и прикладные технические науки. Камеральный (с 1860 г. – административный) разряд просуществовал до 1882 г.

Отметим еще одну новацию устава 1835 года – профессор, прослуживший 25 лет, удостаивался звания заслуженного, после чего его кафедра признавалась вакантной, заслуженный профессор снова должен был пройти процедуру избрания, а при увольнении приобретал право на пенсию в размере полного оклада своего жалования. Тем самым создавался мотивационный механизм обновления преподавательского состава. Министр народного просвещения С. С. Уваров (1786–1855) напрямую ставил задачу удаления «профессоров без заслуг, но без нарекания, опоздалых на их поприще, малоспособных к преподаванию» (цит. по: [Костина, 2013, с. 234]).

В результате в 1835 г. Бутырского заменил несомненно более квалифицированный В. С. Порошин (1811–1868), защитивший в 1838 г. докторскую диссертацию на тему «Критические исследования об основаниях статистики». Согласно «Объявлениям публичного преподавания наук», курс Порошина носил название «Политическая экономия по руководству Шторха», но, очевидно, его содержание было шире – книга Шторха к тому времени уже устарела. При этом еще раз обратим внимание на подмеченный Л. Д. Широкорадом факт: борьба бюрократии с «инакомыслием» привела к тому, что место вполне консервативных Балугьянского и Плисова занял профессор, который «обращал внимание студентов на возникавшие в то время в Западной Европе учения социалистических школ в сфере политической экономии» [Майков, 1905, с. 578].

В 1847 г. Порошин неожиданно покинул кафедру, не оставив преемника, способного занять его кафедру. С уходом Порошина можно связать один интересный эпизод из истории русской экономической мысли. В 1847 г. либеральный чиновник А. И. Бутовский (1817–1890) опубликовал «Опыт о народном богатстве, или началах политической экономии» в трех томах, ставший первым русским учебником политической экономии, где попытался примирить французский либерализм Дюнуайе и Бастия с самодержавием и крепостным правом. Для того чтобы предотвратить преподавание по этому учебнику в русских университетах, а возможно, и чтобы воспрепятствовать избранию Бутовского на кафедру политической экономии, молодой революционный демократ, близкий к кружку петрашевцев, В. А. Милютин (1826–1855), выпускник университета, а впоследствии адъюнкт кафедры законов благоустройства и благочиния (1850–1854), выступил в 1847 году с серией статей в журналах «Современник» и Отечественные записки» [Милютин, с. 273–444], где свою критику Бутовского использовал в качестве предлога для критики классической политической экономии в целом. При этом его аргументация была настолько убедительна, что через несколько десятилетий «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона» сообщал об «Опыте» Бутовского только то, что это сочинение «дало молодому талантливому публицисту В. А. Милютину повод написать две критические статьи» [Бутовский Александр, 1891, с. 84]. Статьи Милютина стали одним из наиболее заметных явлений в русской экономической науке 1840-х гг.

Академизация преподавания (1847–1905). В 1847 г. вопрос о замещении кафедры политической экономии и статистики в Санкт-Петербургском университете был решен в административном порядке – на нее был перемещен профессор Казанского университета И. Я. Горлов (1814–1890) (о Горлове см.: [Белозеров, 2009]). Несмотря на характер этого назначения, Горлов зарекомендовал себя как серьезный ученый, и с его именем связана профессионализация преподавания и научной деятельности в области политической экономии в Санкт-Петербургском университете. Немаловажно также и то, что Горлов первым в университете издал учебник по политэкономии – двухтомник «Начала политической экономии» (СПб., 1859–1862).

В период профессорства Горлова был принят новый «Общий устав Императорских российских университетов» (1863)[10], по которому кафедра политической экономии окончательно (в императорский период) вошла в состав юридического факультета. В том же году Горлов стал заслуженным профессором, но в отставку вышел лишь через десять лет. Одновременно на кафедре появляются младшие преподаватели, читающие параллельные курсы.

Янсон Юлий Эдуардович (1835–1893)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/person/378-yanson-yuliy-eduardovich.html

Прежде всего, это сменивший Горлова в 1873 г. в должности ординарного профессора Юлий Эдуардович Янсон (1835–1893). Закончив Киевский университет, в 1864 г. Янсон защитил магистерскую диссертацию «Значение теории ренты Рикардо в науке политической экономии» в Санкт-Петербургском университете, где со следующего года начал работу в качестве приват-доцента. Вскоре он публикует «Краткий курс политической экономии» (СПб., 1865–1866). Несмотря на то что впоследствии основные научные и преподавательские Янсона сместились в область статистики (в 1871 г. он защитил докторскую диссертацию на тему «Направления в научной обработке нравственной статистики»), он пользовался особым авторитетом как среди политэкономов, так и среди статистиков. Янсона можно назвать основателем формировавшейся петербургской научной школы, в университете продолжили работу его ученики, среди которых были П. И. Георгиевский, Л. В. Ходский, В. Г. Яроцкий и др.

В 1866 г. приват-доцентом кафедры политической экономии становится также Эдмунд Романович Вреден (1835–1891), защитивший магистерскую диссертацию «Государствоведение Сансовино и всемирные реляции Ботеро» (о Вредене см.: [Соколов, 2009]). Вреден читает курсы по статистике и истории политической экономии. В 1870 г. защищает докторскую диссертацию «Страховые артели и долевая рабочая плата». В 1873 г., после ухода И. Я Горлова в отставку, Вреден становится экстраординарным профессором и за ним закрепляется курс политической экономии. При этом он не теряет интереса и к истории экономических учений – в разные годы объявляет специальные курсы, «Объяснительные чтения» по Адаму Смиту, Д. Рикардо и Дж. С. Миллю. Также он читал ряд оригинальных курсов: «Морфология бытового строя современного хозяйства», «Бытовой строй промышленных предприятий и экономические условия их приложения к разным производствам» и др. Вреден неоднократно публиковал пособия (конспекты лекций) по читаемым им курсам, но положительного отклика они не встретили. Наконец, в 1880 г. он становится ординарным профессором кафедры политической экономии и статистики – с этого времени закрепляется практика избрания двух профессоров по данной кафедре.

Начиная с 1882–1883 учебного года деление юридического факультета на административный и юридический разряды было отменено. Затем некоторые новации в преподавание внес «Общий устав Императорских российских университетов» 1884 г., ставший последним в Российской империи. Новый устав отменял штатные должности младших преподавателей – постоянный оклад стали получать только профессора. Профессор по истечении тридцати лет учебной службы переходил в категорию «внештатных профессоров», оставаясь при этом членом факультета и получая пенсию в размере полного оклада. Кроме того, вводилась гонорарная система – гонорары за лекциимогли получать профессора и приват-доценты.

Вреден Эдмунд Романович (1835–1891)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/32-vreden-edmund-romanovich.html

Согласно уставу, со студентов за слушание лекций наряду с платой в пользу университета также взималась отдельная плата в пользу преподавателей – один рубль за час учебных занятий в неделю в течении полугодия. При этом устав предусматривал: «Если один и тот же предмет преподается несколькими преподавателями, то студенту предоставляется слушать лекции и принимать участие в практических упражнениях у того из означенных преподавателей, у кого он сам пожелает» (ст. 73)[11]. Данное положение устава призвано было поощрить конкуренцию в чтении обязательных курсов со стороны не входящих в штат преподавателей.

Конкурентное начало в преподавании университетских курсов, с одной стороны, могло повысить степень автономности науки, ее независимости от административного и политического давления, допустив разнообразие представляемых взглядов. Но с другой стороны, существовала опасность, что лекторы, стремясь привлечь на свой курс больше слушателей, начнут заискивать перед студентами, потворствуя в том числе их политическим взглядам. Кроме того, конкуренция способствовала конфликтам между преподавателями. Так, например, гонорар за чтение курса политической экономии мог представлять достаточно внушительную сумму. Этот курс, который читался четыре часа в неделю в течение одного полугодия, являлся обязательным на юридическом факультете, также на лекции допускались студенты других факультетов и вольнослушатели. Как мы увидим, именно при чтении курса политической экономии конкурентная ситуация неоднократно возникала в Санкт-Петербургском университете. Отметим, что такая ситуация была, скорее, исключением. По свидетельству П. И. Георгиевского, «кажется, ни в одном из русских университетов, кроме Санкт-Петербургского, а в последнем – ни в одном факультете, кроме юридического, до последних лет конкурентных обязательных курсов приват-доцентами не читалось» [Георгиевский, 1909, с. 131–132].

Георгиевский Павел Иванович (1857–1938)

Источник: https://vivaldi.nlr.ru/lh000001391/details

По новому уставу, в 1890 г. Янсон, начавший академическую службу в Горигорецком земледельческом институте, должен был покинуть штатную должность профессора. Смену себе он стал готовить заранее. Первым его учеником, начавшим работу в университете, стал в 1882 г. Павел Иванович Георгиевский (1857–1938) (о Георгиевском см.: [Дмитриев, Чебаненко, 2012]). В 1885 г. он защитил магистерскую диссертацию на тему «Международная хлебная торговля», а в 1887 г. докторскую диссертацию «Финансовые отношения государства и частных железных дорог». Первоначально Георгиевский ведет практические занятия и специальный курс по статистике, но уже в 1885/86 учебном году объявляет параллельный с Вреденом курс политической экономии (заметим, что впоследствии он будет критиковать конкурентное преподавание). В 1888 г. Георгиевский становится экстраординарным, в 1890 г. – ординарным профессором. Политическая экономия становится основной преподавательской специальностью Георгиевского, а для преподавания статистики приглашается приват-доцент кафедры финансового права И. И. Кауфман (1848–1915), в 1901 г. ставший вторым ординарным профессором кафедры политической экономии и статистики (с 1893 г. – экстраординарный профессор).

О теоретических взглядах Георгиевского и содержании преподаваемого им курса можно судить по его впервые вышедшему в 1890 г. и выдержавшему четыре издания учебнику «Политическая экономия». Структура учебника достаточно оригинальна. Он состоит из введения и частей, посвященных производству ценностей, обращению ценностей, распределению ценностей, а также употреблению и уничтожению ценностей. Оригинальность этой структуры заключается в том, что, следуя в общем классической воспроизводственной схеме, Георгиевский особое значение придает уничтожению и употреблению ценностей, ставя себе это в заслугу: «Признание важности этого отдела экономической науки, не только не уступающего по своему содержанию другим отделам, но даже, по нашему мнению, превосходящего прочие отделы по своему значению, выдвигается нами, едва ли не впервые в экономической науке» [Георгиевский, 1904, с. 282].

Употребление ценностей для Георгиевского (он настаивает именно на этом термине, который уместнее, по его мнению, термина «потребление») имеет для него значение само по себе, а не как основа теории ценности. Уделяя много внимания критике Маркса, Георгиевский отказывается от трудовой теории ценности, но не переходит и к теории предельной полезности, хотя с последней теорией он был прекрасно знаком. Именно Георгиевский впервые в России, как утверждает Ю. И. Будович, представил в популярном курсе науки таблицу Менгера [Будович, 2004, с. 31–32]. Кроме того, будучи убежденным противником социализма, Георгиевский выпустил перевод на русский язык «Теории Карла Маркса и ее критики» О. Бём-Баверка (СПб., 1897). Теорию ценности Георгиевский заменяет теорией издержек производства, а также выдвигает свою собственную теорию «общественности». Эта категория выступает у него в роли четвертого фактора производства и проявляется в следующих основных формах: правовой порядок, знание и общественная кооперация. Исходя из этого, ученый стремится доказать, что общественность является источником «избытка» (чистого продукта), «который и должен идти на поддержание общественности или, что то же, на удовлетворение потребностей ее, как они в ней сложились и развились» [Георгиевский, 1904, с. 257].

Можно предположить, что Георгиевский уловил существование тех явлений, которые в экономической науке ХХ в. получили название внешних эффектов и общественных благ. Тем не менее четко сформулировать свое прозрение Георгиевский не смог, и его теория не привлекла внимания современников, несмотря на старания автора, который излагал ее в отдельных брошюрах на французском и немецком языках и, перейдя в разряд почетных профессоров, объявил чтение особого спецкурса «Социальный вопрос и теория общественности». Наконец, в 1924 г., находясь уже в эмиграции, он выступил на годичном заседании Русского юридического факультета в Праге с докладом «Общественность в народном хозяйстве».

Среди сотрудников юридического факультета университета Георгиевский выделялся своим консерватизмом и лояльностью к бюрократии. Однако политическая и научная мода того времени была совсем иной – в области политической экономии популярность приобретает учение Маркса, которое проникает в том числе и в университеты. Этим российские университеты отличались от европейских. Так, «до 1918 года среди официально утвержденных профессоров и адъюнкт-профессоров в университетах Германии не было ни одного социал-демократа» [Рингер, 2008, с. 172–173]. Все коллеги Георгиевского, пришедшие в университет с конца 1880-х гг. и до революции 1905 г. были связаны с марксизмом и, так или иначе, с революционным движением.

Первые учебники политической экономии марксистского направления, изданные преподавателями Санкт-Петербургского университета, принадлежат А. А. Исаеву (1851–1924) и Л. В. Ходскому (1854–1919). Андрей Алексеевич Исаев был приват-доцентом кафедры политической экономии в 1889–1899 гг. Его «Начала политической экономии» пользовались большой популярностью в дореволюционной России и выдержали семь изданий. О популярности курса Исаева в студенческой среде свидетельствуют опубликованные данные о гонораре профессоров и приват-доцентов в 1895 и 1896 гг. Судя по ним, в 1895–1896 учебном году профессор Георгиевский читал курсы политической экономии, статистики (последний также читали Кауфман, Ходский и Яроцкий), а также специальный курс «Пути сообщения в народном хозяйстве и государстве») и получил гонорар в размере 1049 рублей. При этом приват-доцент Исаев, читавший один параллельный курс политической экономии, получил гонорар в размере 7298 рублей [Список…, 1896, с. 2].

Исаев Андрей Алексеевич (1851–1924)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/person/184-isayev-andrey-alekseyevich.html

Леонид Владимирович Ходский не преподавал политическую экономию в университете, он с 1892 г. был приват-доцентом, а с 1895 г. – профессором кафедры финансового права, но являлся автором «Политической экономии в связи с финансами», которая также переиздавалась с 1884 г. несколько раз. Отметим, что оба эти преподавателя занимались политической деятельностью, подверглись преследованию и были уволены из университета распоряжением Министерства народного просвещения как неблагонадежные: Исаев – в 1899 г. после студенческих волнений, а Ходский – в 1905 г. Леонид Владимирович вернулся в университет в 1910 г. в качестве приват-доцента.

Еще одним преподавателем, придерживавшимся левых взглядов, был Василий Гаврилович Яроцкий (1855–1917). Он окончил Санкт-Петербургский университет в 1880 г., в 1888-м защитил магистерскую диссертацию на тему «Экономическая ответственность предпринимателей, а в 1896-м – докторскую на тему «Страхование рабочих в связи с ответственностью предпринимателей». Начало академической карьеры Яроцкого отмечено конфликтом с Георгиевским: в 1887–1888 гг. Яроцкий выступил в печати и на докторском диспуте с критикой книги Георгиевского «Финансовые отношения государства и частных железнодорожных обществ в России и в западноевропейских государствах», Георгиевский же в свою очередь опубликовал критические замечания на книгу Яроцкого «Экономическая ответственность предпринимателей». В результате этого конфликта, одной из причин которого могла быть конкуренция за профессорство по кафедре политической экономии и статистики (см.: [Дмитриев, 2009, с. 484]), Яроцкому пришлось защищать магистерскую и докторскую диссертации в Московском университете. Несмотря на это, в 1888 г. он был допущен к чтению лекций в звании приват-доцента в Санкт-Петербургский университет.

В изданном в 1916 г. учебнике политической экономии Яроцкий показывает себя как марксист народнического направления, приверженец трудовой теории ценности. Ученый подчеркивает неизменность своих теоретических взглядов: «Мне не понадобилось, – подобно некоторым из моих коллег, сколько-нибудь существенно изменять свои взгляды по основным вопросам науки или приспособляться к колебаниям в ней временных модных течений» [Яроцкий, 1916, с. III]. Под «временными модными течениями» Яроцкий подразумевает прежде всего австрийскую школу и критикует за подобное «модничанье» Туган-Барановского: «…в настоящее время работа экономистов в таком направлении должна быть признана если не совершенно бесплодной, то весьма мало полезной, если не считать самоуслаждения и взаимного обожания представителей подобного педантического теоретизирования» [Яроцкий, 1916, с. 37].

Яроцкий Василий Гаврилович (1855–1917)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/person/334-yarotskiy-vasiliy-gavrilovich.html

Наконец, в 1902 г. приват доцентом кафедры становится доцент Владимир Владимирович Святловский (1869–1927). В юности он участвовал в рабочем движении, в 1889–1892 гг. был членом «группы Бруснева» – одной из первых социал-демократических организаций в России, связанной с швейцарской группой «Освобождение труда» Г. В. Плеханова. В изданном в 1910 г. популярном «Конспекте лекций по политической экономии» Святловский стремится представить все существующие теоретические подходы. В частности, он описывает следующие теории ценности: теорию спроса и предложения, теорию издержек производства, трудовую или объективную теорию, а также субъективную, или австрийскую, теорию. При этом предпочтения автора очевидны. О Марксе Святловский пишет, что тот «дает строго логическое, часто возвышающееся до высокой абстрактной цепи неизбежно вытекающих одна из другой математических формул, учение» [Святловский, 1910, с. 146]. Австрийская же школа характеризуется им следующим образом: «В последнее время против субъективной теории ценности выдвинуто очень много как общих принципиальных, так и частныхкритических замечаний, в общей совокупности указавших шаткость методологической и философской основы австрийской теории ценности» [Святловский, 1910, с. 165].

Святловский Владимир Владимирович (1869–1927)

Источник https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/574-svyatlovskiy-vladimir-vladimirovich.html

Политическая экономия между двух революций (1905–1917). Начало ХХ в. стало противоречивым периодом в преподавании политической экономии. С одной стороны, происходит дальнейшая академизация и профессионализация. Растет число экономических курсов, читаемых яркими преподавателями, а в 1907 г. на юридическом факультете выделяется отделение экономических и государственных наук. С другой стороны, нормальная жизнь университета постоянно сотрясается революционными волнениями и политической реакцией.

Кулишер Иосиф Михайлович (1878–1933)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/145-kulisher-iosif-mikhaylovich.html

Несомненно, наиболее значительным эпизодом истории кафедры политической экономии в этот период стала преподавательская деятельность Михаила Ивановича Туган-Барановского (1865–1919) (подробнее см. статью Л. Д. Широкорада в наст. изд.). Напомним, что 1890-х гг. он уже был приват-доцентом кафедры политической экономии и статистики: в 1895/96 учебном году объявил специальный курс «Исторический обзор развития новейшей экономической науки», а в 1898/99 учебном году – параллельный курс по политической экономии. В 1901 г. за участие в студенческой демонстрации Туган-Барановского арестовывают, а затем подвергают административной высылке из Санкт-Петербурга. Революция 1905 г. позволила Туган-Барановскому вернуться к преподаванию политической экономии. Возобновив преподавание в университете, Туган-Барановский подготовил свой знаменитый учебник «Основы политической экономии» (1909 г.), который при жизни автора выдержит пять изданий, а также будет переиздан в постсоветский период в 1998 г. Туган-Барановский быстро приобретает популярность в студенческой среде и становится главным конкурентом Георгиевского в чтении основного курса политической экономии.

Преподавание экономических наук расширилось, вышло далеко за пределы традиционных обязательных курсов политической экономии, статистики, а также имевших экономическое содержание курсов финансового и полицейского права. И. М. Кулишер (1878–1933) стал преподавать «Историю экономического быта Западной Европы», М. А. Сиринов (1878–1929) – «Предмет и метод политической экономии по учению главнейших представителей политико-экономических школ», В. П. Туторский (1872–1911) и П. И. Лященко (1875–1955) – «Экономию сельского хозяйства» и «Сельскохозяйственную политику», В. А. Гаген (1874–1930) – «Обязательное призрение бедных в Западной Европе», Яроцкий – «Социальную политику в области рабочего вопроса», Святловский – «Русское рабочее законодательство», профессор Кауфман – «Политику денежного обращения» и «Демографическую статистику». Также началось преподавание отдельных курсов по экономической и местной статистике, которые читали В. В. Степанов (1868–1950) и Г. Г. Швиттау (1875–1950). В 1910-х гг. практические занятия по политической экономии и статистике начали вести такие известные впоследствии ученые, как М. В. Птуха (1884–1961) и С. И. Солнцев (1872–1936). Различные курсы по финансам стали читать М. И. Боголепов (1886–1945), А. И. Буковецкий (1881–1972), М. А. Курчинский (1876–1939), Ф. А. Меньков (1881–1925), В. Н. Твердохлебов (1876–1954) и др.

Лященко Петр Иванович (1875–1955)

Источник: https://bioslovhist.spbu.ru/histschool/759-lyashchenko-petr-ivanovich.html

В этот же период действия студенчества, которые иногда использовались профессурой в ее противостоянии с имперской бюрократией, превращают университет в один из центров революции. Оппозиционные настроения были традиционно свойственны российскому студенчеству, но с 1899 г., когда в Санкт-Петербургском университете начинается всероссийская студенческая забастовка, выступления студентов приобретают характер массового политического движения, регулярно проходят разного рода сходки и стачки, лекции непопулярных профессоров подвергаются обструкции по политическим причинам. Это позволило В. И. Вернадскому утверждать, что «с 1898 г. и до 1906 г. правильного преподавания в высшей школе не было; школа находилась в состоянии анархии, с которой энергично боролась русская профессура, так как начальство не имело никакого нравственного авторитета» [Вернадский, 1912, с. 4]. В феврале 1905 г., с началом революции, занятия в университете снова прерываются из-за студенческой стачки. В полном объеме учебный процесс восстановится только осенью 1906 г. Активно воздействовать на университетскую жизнь студенческие организации продолжали и после возобновления занятий в 1906 г.: «В течение всего 1906 г. вся внутренняя жизнь университета фактически определялась решениями самих студентов и деятельностью совета старост. Совет профессоров не мог ни повлиять на ход событий, ни изменить их» [Павлицкая, 1948, с. 153].

После «Третьеиюньского переворота» 1907 г. в России началось время политической реакции. В сфере высшего образования реакцию обычно связывают с деятельностью Л. А. Кассо, министра народного просвещения в 1910–1914 гг. В Московском университете наступление Кассо на университетскую автономию привело к отставке значительной части преподавателей. В столичном университете события развивались по-другому – как показано Е. А. Ростовцевым, «профессорский Совет, сплотившийся вокруг ректора, выбрал иную тактику – пассивного сопротивления давлению министерства» [Ростовцев, 2017, с. 624]. В ответ на это министерство пытается преодолеть оппозиционность профессорского Совета путем беспрецедентной практики назначения и «перевода в Санкт-Петербургский университет консервативных профессоров из провинциальных высших учебных заведений и перевода петербургских либералов в провинцию» [Ростовцев, 2017, с. 638]. Важно отметить, что эта политика прежде всего была направлена против юридического факультета, то есть представителей социальных наук. В конечном итоге на юридический факультет было назначено 11 профессоров.

Остановимся подробнее на одном из таких эпизодов, который был связан с тем, что П. И. Георгиевский, в соответствии с установленным порядком, отслужив 30 лет, должен был оставить к 1 января 1913 г. штатную университетскую должность. Встал вопрос о занятии профессорской кафедры и наиболее очевидным кандидатом на нее, как по возрасту, так и по научным заслугам, был М. И. Туган-Барановский. Именно он и был избран – сначала собранием юридического факультета 30 апреля 1912 г. (13 голосов «за», 1 «против»), а затем на заседании Совета университета 21 мая 1912 г. (29 голосов «за», 4 «против») [Протоколы заседаний…, 1914, с. 77–80].

Очевидно, что единственный голос «против» на собрании юридического факультета принадлежал профессору Георгиевскому. В своем отзыве, представленном юридическому факультету о М. И. Туган-Барановском как кандидате в профессоры по кафедре политической экономии, он обвиняет его в чрезвычайном увлечении идеями социализма и коммунизма и восхвалении их. Георгиевский указывает, что даже в «просвещенной Германии» не допускается занятие университетских кафедр социал-демократами, и предупреждает против опасности «замены кафедры НАУКИ политической экономии кафедрой ПРОПОВЕДИ социализма». Заканчивает свой отзыв Георгиевский мрачным пророчеством: «Отравление учащейся молодежи социалистическими фантазиями, подносимыми им под видом положительной науки с университетской кафедры, может иметь для этой молодежи, а в лице нескольких поколений ее – для целого государства, самые печальные последствия, предупредить которые, по мере сил, я считаю своим нравственным долгом» [Георгиевский, 2008, с. 100].

Обвинения Георгиевского не произвели и не могли произвести впечатления на собрание факультета и Совет университета. Многие русские интеллигенты того времени, в том числе коллеги Георгиевского и Туган-Барановского по университету, симпатизировали социалистическим идеям, занимая, возможно, более левые позиции, чем последний. Действительно, Туган-Барановский был известен своими работами о социализме (и Георгиевский тенденциозно подбирает цитаты из этих работ), но социализм рассматривался им в качестве этического идеала будущего общества свободных людей. В области же практической политики Туган-Барановский скорее был сторонником буржуазной кадетской партии.

Необходимо также отметить и возможное существование личных мотивов неприязни Георгиевского к Туган-Барановскому. В своем отзыве он не только характеризует научные и политические взгляды кандидата, но и позволяет себе намекнуть, что тот пользуется прибылью с капитала и поземельной рентой, а значит в своей жизни не следует социалистическим идеям. Об отношениях Георгиевского и Туган-Барановского свидетельствует также опубликованная переписка сотрудников университета с В. И. Борткевичем (1868–1931), в то время экстраординарным профессором Берлинского университета. Так, А. А. Кауфман говоря о ненависти Георгиевского к Туган-Барановскому, пишет: «…в данном случае работа была настолько шита белыми нитками, что, конечно, никакой поддержки Г[еоргиевский] не мог встретить» [Кауфман, 2009, с. 101]. Из письма М. В. Птухи мы узнаем, что к 1912 г. И. И. Кауфман, второй профессор кафедры политической экономии и статистики, отстаивал кандидатуру Туган-Барановского уже пять лет. Вот что сообщает М. В. Птуха В. И. Борткевичу: «П. И. Георгиевский, не желая замещения кафедры М. И. Туган-Барановским, предложил профессору Мануйлову выставить свою кандидатуру, но Мануйлов быть кандидатом П. И. Георгиевского категорически отказался. Ввиду этого, как рассказывают, он выставил Вашу кандидатуру, не заручившись предварительно Вашим согласием» [Птуха, 2010, с. 116]. Борткевич также не воспользовался этим предложением.

Таким образом, Георгиевский, интригуя против Туган-Барановского, стремится еще и к тому, чтобы кафедра политической экономии в Санкт-Петербургском университете была занята видным ученым. Интересно отметить, что эволюция теоретических взглядов предложенных им исследователей во многом развивалось в том направлении, которое было задано Туган-Барановским. А. Н. Мануйлов (1861–1929), активный политик, входивший в состав центрального комитета кадетской партии, с 1905 по 1911 г. был избранным ректором Московского университета и подал в отставку в связи с «делом Кассо». Кафедру политической экономии Московского университета Мануйлов занимал в 1903–1911 гг. В своей научной деятельности он перешел от марксистской трудовой теории стоимости к увлечению австрийской школой. Гораздо более крупным теоретиком был Борткевич, который с 1901 г. работал в Берлинском университете, но не мог получить там постоянную должность, так как был российским подданным. Борткевич получил известность как специалист в области математической статистики и теории вероятностей, а его наиболее важным достижением является применение аппарата теории издержек производства к анализу совместимости марксистских теорий стоимости и цены.

После избрания Туган-Барановский должен был быть утвержден в профессорской должности Министерством народного просвещения. Этого не произошло, и 15 сентября 1912 г. на заседании Совета университета ректор Э. Д. Гримм сообщил следующее: «Предложением от 13 июня за № 19998 г[осподин] министр уведомил ректора о том, что, рассмотрев выборное производство по замещению вакантных на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета кафедр, он не признал возможным утвердить постановление Совета Санкт-Петербургского университета об избрании на упомянутые кафедры представленных юридическим факультетом кандидатов». М. А. Таубе, товарищ министра народного просвещения, бывший профессор университета, объяснил, что подобные действия министерства объясняются, в частности, по словам Гримма, «постоянной оппозицией будто бы проявляемой Советом Санкт-Петербургского университета по отношению к мероприятиям Министерства народного просвещения» [Протоколы заседаний…, 1914, с. 119–120].

Однако министерство в данный период интересовалось достоинствами кандидата как ученого в последнюю очередь. В условиях противостояния с профессорским Советом университета необходима была прежде всего лояльная кандидатура. Такая кандидатура была найдена в Одессе, и на кафедру политической экономии в Санкт-Петербургский университет был переведен профессор полицейского права Новороссийского университета И. И. Чистяков. Кроме того, очередным шагом министерства Кассо в наступлении на академические свободы стал запрет преподавания приват-доцентами общих курсов, параллельных профессорским. Туган-Барановскому оставалось только проведение практических занятий, это не могло его устроить, он покидает университет и переходит в Политехнический институт Петра Великого.

Иван Иванович Чистяков (1873 —?) окончил юридический факультет Московского университета в 1898 г., в 1901–1910 гг. – приват-доцент Московского университета, а в 1910–1912 гг. – экстраординарный профессор Новороссийского университета. В 1910-м в Новороссийском университете он защитил диссертацию на степень магистра полицейского права «Образование народа во Франции в эпоху Третьей республики», а в 1912 г. в разгромленном Московском университете защитил докторскую диссертацию «Опыт истории страхования рабочих в связи с некоторыми другими мерами их обеспечения». Докторская диссертация Чистякова имеет реферативный характер и представляет собой обзор различных проектов и предложений по страхованию рабочих. Примечательно, что и сам автор в предисловии расписывается в своей теоретической несостоятельности: «В первоначальные намерения автора входило теоретическое рассмотрение вопроса о страховании рабочих в России… Но эту мысль, почти в самом начале занятий, ему пришлось оставить, как преждевременную, за полным отсутствием сводных работ исторического характера по предмету исследования. …Остановившись таким образом пока на истории подлежащего изучению вопроса, автор встретил и на этом пути ряд препятствий внешнего характера, относившихся к установлению объема и нахождению соответствующего материала» [Чистяков, 1912, с. IX]. Скорость (два года после защиты магистерской диссертации), с которой докторская диссертация была подготовлена и защищена, наталкивает на мысль, что Чистяков пользовался определенной административной поддержкой, ввиду предполагавшегося его назначения.

В качестве политэконома Чистяков проявить себя не успел, но в то же время необходимо признать, что он мог обновить преподавание курса политической экономии. Так, например, он впервые в Санкт-Петербургском университете вносит в список рекомендуемых пособий «Принципы экономической науки» А. Маршалла. Однако профессором Санкт-Петербургского университета Чистяков пробыл всего четыре года. Сразу после Февральской революции 1917 г. все назначенные министерством профессора были отстранены от должности. Чистяков отправляется в Томск, где 1 марта 1918 г. его избирают профессором кафедры политической экономии и статистики местного университета. В период Гражданской войны следы Чистякова теряются.

Заключение. После Февральской революции на краткий срок либеральной профессуре показалось, что наступило время реализации всех ее желаний. Многие получили заслуженную награду. Например, В. Г. Яроцкий был удостоен звания сенатора. М. И. Туган-Барановский вновь был избран профессором университета, но вернуться к преподаванию ему было не суждено, он встал на путь сотрудничества с украинскими сепаратистами и скончался 8 января 1919 г. в поезде под Одессой, направляясь в Париж в составе украинской делегации. Октябрь развеял иллюзии, а советская власть продемонстрировала, что в России университетская автономия имеет смысл только тогда, когда она охраняется и поддерживается государством.

Список литературы

Белозеров С. А. Иван Яковлевич Горлов // Очерки по истории финансовой науки: Санкт-Петербургский университет. М., 2009. С. 185–193.

Будович Ю. И. Курс политической экономии в России на рубеже XIX–XX вв. и современность. М., 2004.

Бутовский Александр // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 41 т. Т. V. СПб., 1891. С. 84–85.

Вернадский В. И. 1911 год в истории русской умственной культуры. СПб., 1912.

Георгиевский П. И. О реформе университетов в России (1909) // Георгиевский П. И. Призрение бедных и благотворительность. О реформе университетов в России. М.: ЛЕНАНД, 2016

Георгиевский П. И. Политическая экономия: в 2 т. Изд. 4-е. Т. 2. СПб., 1904.

Георгиевский П. И. В юридический факультет Санкт-Петербургского университета / публ. А. Л. Дмитриева // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 5: Экономика. 2008. Вып. 1. С. 97–100.

Григорьев В. В. Императорский Санкт-Петербургский университет в течение первых пятидесяти лет его существования. СПб., 1870.

Дмитриев А. Л. Василий Гаврилович Яроцкий // Очерки по истории финансовой науки: Санкт-Петербургский университет. М., 2009. С. 479–489.

Дмитриев А. Л., Чебаненко Е. Н. Павел Иванович Георгиевский // Финансовая наука в Санкт-Петербурге: исторические очерки. М., 2012. С. 105–126.

Жарова Е. Ю. Университетские уставы 1803–1804 гг. // Вопросы образования. 2011. № 4. С. 268–290.

Жуковская Т. Н. Правительственные стратегии в сфере просвещения и идея университета в Петербурге (1803–1819) // Клио. 2013. № 10. С. 15–26.

Кауфман А. А. Письма А. А. Кауфмана к В. И. Борткевичу / публ. А. Л. Дмитриева // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 5: Экономика. 2009. Вып. 4. С. 94–113.

Костина Т. В. Профессора «старые» и «новые»: «антиколлегиальная» реформа С. С. Уварова // Сословие русских профессоров. Создатели статусов и смыслов. М., 2013. С. 212–238.

Майков П. Порошин Виктор Степанович // Русский биографический словарь: в 25 т. Т. 14. СПб., 1905. С. 577–580.

Милютин В. А. Избранные произведения. М.: ОГИЗ, 1946.

Никитенко А. О политической экономии вообще и в особенности о производимости как главном предмете оной // Северный архив. 1827. № 23. С 227–251; № 24, С. 297–316.

Павлицкая Н. И. Петербургский университет в революции 1905–1907 гг. // Вестник Ленинградского университета. 1948. № 11. С. 138–156.

Протоколы заседаний Совета Императорского Санкт-Петербургского университета за 1912 год. № 68. СПб., 1914.

Птуха М. В. Письма М. В. Птухи к В. И. Борткевичу / публ. А. Л. Дмитриева // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 5: Экономика. 2010. Вып. 4. С. 113–128.

Рингер Ф. Закат немецких мандаринов: Академическое сообществов Германии, 1890–1933. М., 2008.

Ростовцев Е. А. Столичный университет Российской империи: ученое сословие, общество и власть (вторая половина XIX – начало ХХ в.). М., 2017.

Святловский В. В. Конспект лекций по политической экономии. СПб., 1910.

Соколов Б. И. Эдмунд Романович Вреден // Очерки по истории финансовой науки: Санкт-Петербургский университет. М., 2009. С. 163–183.

Список профессоров и приват-доцентов, получивших в 1895 и 1896 годах (считая с 1 января) гонорар за чтение лекций и ведение практических занятий. СПб., 1896.

Чистяков И. И. Страхование рабочих в России. Опыт истории страхования рабочих, в связи с некоторыми другими мерами их обеспечения. М., 1912.

Шумпетер Й. А. История экономического анализа: в 3 т. Т. 1. СПб., 2001.

Яроцкий В. Г. Курс лекций политической экономии. Вып. 1. Пг., 1916.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.