Князь князей[9]

Историки часто говорят о том, что при оценке тех или иных событий прошлого обязательно необходимо исходить из объективных условий, которые существовали на тот момент. То есть, грубо говоря, нечего лезть с вопросами соблюдения прав и свобод человека и гражданина куда-нибудь в эпоху мрачного средневековья. Такая точка зрения, безусловно, имеет право на существование, иначе большую часть исторических героев (коими в основном являются воители и правители, пролившие моря человеческой крови) всем народам придется списать в утиль.

В этот раз автору этих строк хотелось бы привлечь внимание читателя к одной из таких исторических фигур, каковой в истории Дешт-и Кипчака является беклербек Едыге. Так сложилось, что казахские ученые практически не занимались исследованием его роли в отечественной истории. Причем даже нельзя сказать, что тому мешали какие-либо запреты Москвы, поскольку два десятилетия независимости абсолютно ничего не изменили. Подобное положение дел связано, скорее, с произошедшим разделением истории Великой степи. Ныне, за право исключительного обладания одними персонажами еще ведутся ожесточенные споры, другие давно остались никому не нужны, а третьи без особенных трений отошли в число предков какого-то конкретного современного народа. В числе последних оказался и Едыге, едва ли не единодушно признанный “основателем Ногайской Орды” и соответственно оставленный ногайцам, хотя в последние годы на территории одного из крупнейших субъектов Российской Федерации ему все чаще присваивают статус “татарского национального героя”.

Прежде всего, следует отметить, что Едыге являлся самой культовой фигурой в степном эпосе. Если остальных героев богатырских сказаний еще как-то можно локализовать, то предание о Едыге свято хранилось среди башкир, казахов, каракалпаков, кыргызов, татар “кочевых узбеков” и других тюркских народов. Кроме того, если в случаях со многими другими персонажами истории исследователи сталкиваются с недостатком источников, то в отношении Едыге ситуация совершенно иная. О нем помимо самих степняков писали арабы, персы, литовцы, русские и даже испанцы. Разумеется, подобное обилие исторического материала существенно облегчает работу историков, но кое-какие моменты его жизни до сих пор остаются окутаны тайной.

Согласно сообщению Кадыргали-бека, Едыге родился около 1356 г. Он принадлежал к племени мангыт, входившему в состав Ак-Орды – левого крыла Улуса Джучи (Золотой Орды). Вопрос непосредственного происхождения Едыге неоднозначен. Так, согласно сведениям Кадыргали-бека, отцом Едыге был Кутлыкия, убитый ханом Урусом. В то же время, Муин ад-дин Натанзи называл Едыге сыном эмира хана Уруса – Балтычака. В данном случае, один из источников трудно предпочесть другому. Муин ад-дин Натанзи от других персидских авторов отличался глубокой информированностью и в своей работе основывался на не дошедших до наших времен тюркских источниках, но и Кадыргали-бек в силу своего происхождения также превосходно разбирался в вопросах степной истории. Может быть, ответ на этот вопрос кроется, например, в казахском эпосе, согласно которому отцом Едыге был Куттыкия (то есть тот же Кутлыкия Кадыргали-бека), погибший незадолго до рождения своего сына. Как повествует сказание, в результате различного рода передряг, новорожденный сирота был взят на воспитание Жылкыбаем, которого в таком случае можно отождествить с эмиром Балтычаком.

Детство и юность Едыге пришлись на период “Великой замятни”, в которой в результате ожесточенной борьбы за престол между различными претендентами пресеклась династия, ведущая свое происхождение от Бату-хана, и Золотая Орда пала. На месте правого крыла образовалось несколько улусов, правители которых продолжали терзать друг друга, но ни один из них не обладал талантом и поддержкой населения в такой степени, чтобы восстановить порядок. Вскоре, не понимая, на кого нужно ориентироваться в такой анархии, перестали подчиняться Булгария, Литва, Русь, Хорезм. Более того, пользуясь ситуацией, вчерашние данники даже стали совершать успешные походы на правителей отдельных частей Орды и наносить им поражения.

Ак-Орда некоторое время оставалась в стороне от всех этих процессов. Хан этого улуса Чимтай, несмотря на давление своего окружения, категорически отказывался каким бы то ни было образом ввязываться в борьбу за престол. Но после смерти ак-ордынского правителя в 1368 г., когда на сыгнакский престол взошел его сын Урус, все изменилось. Первым делом, новый правитель стал чрезвычайно жестко искоренять малейшие попытки ослушания своих подданных. Одним из первых за подобный проступок был казнен чингизид Туй-ходжа, и, видимо, такая же участь выпала на долю отца Едыге – Кутлыкии. После этого Урус двинул свои войска на запад, к середине 70-х гг. овладев Сарайчиком и Сараем. Фактически в этот момент для восстановления державы оставалось сделать всего один шаг – расправиться с Мамаем, контролирующим территорию к западу от Волги. Это была не очень трудная задача, поскольку мятежный темник не располагал серьезными силами, опираясь только на народы Северного Кавказа. С 1374 г. ему перестал выплачивать дань московский князь Дмитрий Иванович (впоследствии получивший прозвание “Донской”), и Мамай ничего не сумел с этим поделать. Но оказалось, что для самого Уруса главным врагом в это время являлся вовсе не Мамай и даже не бывшие золотоордынские вассалы.

На территории Мавераннахра в 1366 г. неожиданно возникло новое государство, которое в 1370 г. было единолично возглавлено бывшим разбойником Тимуром из племени барлас. Он принял титул эмира и формальным правителем объявил подставного чингизида. Подобным оформлением власти в тот момент нельзя было никого удивить, но гораздо более неожиданным стало то обстоятельство, что, быстро объединив страну, Тимур стал явно посягать на лавры великого завоевателя. И главным объектом для своей экспансии он избрал Дешт-и Кипчак.

Как бы это ни казалось удивительным на взгляд современного человека, но даже в те времена правителям все же требовались какие-то формальные объяснения для начала войны. В такой ситуации, для Тимура как нельзя кстати играло на руку появление при его дворе недовольных суровым правлением Уруса. Самым знатным из этих беглецов был сын того самого казненного Туй-ходжи – Тохтамыш. Как сообщает Муин ад-дин Натанзи, “когда Токтамыш прибыл к высочайшему двору, Тимур приложил неописуемые старания в оказании ему почета вроде того, что на первом же приеме он пожаловал (ему) сразу (множество) царских палаток и украшений вместе с верховыми животными и одеждами. Он назначил ему юрт выше собственной палатки. После того как он (Тимур) закончил его (Токтамыша) общие и частные дела, он (Тимур) отдал приказ, чтобы украсили его (Токтамыша) именем грамоту на управление Туркестаном”.

Конечно, летописцы Тимура преподносили данное обстоятельство исключительно как свидетельство великодушия и благородства своего патрона, но эмир все свои ходы просчитывал на несколько ходов вперед, как в шахматах, которые он обожал. Вести о приеме Тохтамыша облетели всю степь, и вскоре в Самарканд потянулись другие имевшие зуб на Уруса огланы и беки. Примерно тогда же к Тимуру явился и двадцатилетний Едыге, готовый вступить в союз хоть с шайтаном, если бы тот помог ему отомстить за отца. Так, из отрядов выделенных Тимуром и бежавших в Мавераннахр ак-ордынцев была составлена армия, во главе которой Тимур, оставаясь в тени, формально поставил Тохтамыша. Весной 1376 г., война против Ак-Орды была развязана, что стало причиной поспешного возвращения Уруса с берегов Волги.

Несколько битв закончились полным поражением Тохтамыша и Тимура, и, видимо, все их грандиозные планы завершились бы полным провалом, но свое слово сказал его величество Случай. В начале 1377 г. неожиданно скончался хан Урус, и выяснилось, что вся мощь Ак-Орды держалась лишь благодаря его железной воле. Сын Уруса Темир-Малик, правда, успел нанести еще одно поражение Тохтамышу, но потом увлекся празднованием победы и начал злоупотреблять вином. Попойки в ханской ставке происходили каждый день, что не могло не вызвать падения авторитета власти в народе. Наблюдая за моральным разложением своего повелителя, многие беки постепенно пришли к выводу, что тот же Тохтамыш будет более достойным ханом, тем более что это повлечет за собой прекращение затянувшегося конфликта с Тимуром. Один за другим при ставке Тохтамыша появлялись новые сторонники, призывая его поскорее воцариться на ак-ордынском троне.

Очередное появление в степи Тохтамыша стало его триумфом. Все племена признали его власть без какого-либо сопротивления. После чего оставалось лишь взять в плен и казнить разгильдяя Темир-Малика, что и было проделано. Верность поверженному хану сохранил только отчим (если принять эпическую версию) Едыге – эмир Балтычак, который на предложение перейти на службу заявил Тохтамышу: “Если бы руки мои не были связаны, я ответил бы тебе. Пусть ослепнет тот глаз, который может видеть тебя на месте своего государя. Если в твоих руках власть, то прикажи, чтобы меня также казнили, чтобы голову государя положили на мою голову и тело его на мое тело, дабы если я не умер ранее его, то уж раньше его был бы предан праху”. Как далее передает Муин ад-дин Натанзи, пожелание столь преданного вассала было исполнено. Но тем самым Тохтамыш приобрел себе лютого врага в лице Едыге, который через некоторое время подался к Тимуру.

Видимо, Едыге понимал, что рано или поздно две державы столкнутся между собой. Тем более что между ними существовали неразрешенные территориальные споры в отношении присырдарьинских городов и Хорезма. Как уверяет Ибн Арабшах, именно Едыге со своей стороны всячески подталкивал Тимура к войне против Тохтамыша и в конце концов добился успеха. После нескольких лет локальных столкновений Тимур в начале 1391 г. перешел в решительное наступление.

Любопытно то, что на территории Ак-Орды Тимур так и не встретил никакого сопротивления. Источники сообщают, что и здесь не обошлось без Едыге, заблаговременно предупредившего соплеменников о начале войны. Многие кипчаки перешли на сторону Тимура, другие просто бежали в Сибирь или на Алтай.

Только перейдя за Яик, Тимур встретил, наконец, противника. Генеральное сражение между сторонами состоялось на р. Кундурча. В итоге Тимур нанес поражение Тохтамышу, но победа в битве не принесла победы во всей войне. Тимур не осмелился идти на Сарай ал-Джедид или Астрахань. В ход пошли другие меры. Тимур решил создать на территории Улуса Джучи два-три ханства, зависимых от Самарканда. Для переговоров со степными племенами, были направлены Едыге и два чингизида: Темир-Кутлуг и Кунче. Последний, ничего не добившись, был вынужден вернуться к Тимуру.

В свою очередь, Темир-Кутлуг и Едыге, вероятно, загодя нашедшие общий язык, установили свою власть в Ак-Орде, но не спешили с изъявлением покорности. Тимур понял, что просчитался, и принял решение отступить, понимая, в каком уязвимом положении он находится посреди чужих степей после тяжелой битвы. Досаде эмира не было предела, ведь оказалось, что его банально использовали как марионетку. Как в один голос сообщали современники, Едыге стал единственным человеком в истории, сумевшим обвести вокруг пальца великого завоевателя. Тот факт, что с этого времени Ак-Орда перешла под контроль Темир-Кутлуга и Едыге, подтверждается сведениями Ибн Арабшаха, который сообщает, что Едыге «поставил от себя султана и в столице (вероятно, в Сарайчике – Р. Т.) возвел (особого) хана, созвал к нему предводителей левой стороны и начальников племен ее”. Левой же стороной, или левым крылом именовалась именно Ак-Орда. Соответственно, кампания 1391 г. закончилась для Тохтамыша потерей Восточного Дешт-и Кипчака, и именно поэтому он больше не мог предпринимать активных действий против Тимура в Средней Азии.

Конечно, Тохтамыш не смирился с потерей Ак-Орды и повел против Едыге ожесточенную борьбу. Как сообщает Ибн-Арабшах, успех склонялся то на одну, то на другую сторону, но в пятнадцатом сражении Едыге потерпел полное поражение, и под его началом осталось не более 500 человек. Едыге и Темир-Кутлугу было не на что больше надеяться, но положение спас Тимур или, вернее, сам Тохтамыш, вновь вступивший в противостояние с великим эмиром. На этот раз военные действия начались в 1395 г. на Кавказе. На р. Терек войска Большой Орды были подвергнуты жуткому разгрому, хотя Тохтамышу вновь удалось ускользнуть. Тимур, не довольствуясь уничтожением ордынской армии, решил нанести удар по городам Поволжья, в первую очередь – по Сарай ал-Джедиду и Астрахани. Оба города были взяты и разрушены.

Поражение Тохтамыша вновь сыграло на руку Едыге, который сумел захватить территорию междуречья Волги и Яика, известную в кипчакском фольклоре как страна “Едиль-Джаик”. Здесь Темир-Кутлуг был еще раз провозглашен ханом, Едыге же получил титул беклербека (князя князей).

Усиление Едыге и Темир-Кутлуга совсем не входило в планы Тимура. Но и бороться с ними в открытую после тяжелой войны с Тохтамышем было трудно. Тем более что Тимуру вскоре после разгрома Астрахани и Сарая пришлось вступить в борьбу с поднявшими восстание кавказскими племенами. Оставленные в тылу небольшие гарнизоны не могли справиться с горцами, и по этой причине Тимуру даже пришлось прервать едва начавшийся поход на Русь, которую он также хотел включить в состав своей империи. Поэтому великий хромой решил действовать по старой схеме и отправить в степь одного из чингизидов, признав его новым ханом Ак-Орды. На роль возмутителя спокойствия был выбран младший сын хана Уруса, предводитель отборного отряда “узбекских храбрецов” Куюрчук. Он был снабжен всем необходимым и отправлен за Волгу, где на развалинах Сарая его провозгласили ханом.

Но и на этот раз задумка Тимура провалилась. Куюрчук был убит практически сразу. Письменные источники не сообщают о том, чьих это рук было делом, зато достаточно реалистично об этом рассказывается в кипчакском эпосе. Как повествует народное сказание, Едыге послал своего сына Нураддина преследовать Тохтамыша, сам же поспешил в Сарай. Однако “вернувшись, он не узнал прежнего города. Враг завладел им, и люди покинули его. Лишь ханский дворец “Золотой камень” остался целым среди развалин. Но и он был захвачен врагами. Эдиге с войском перебил охрану и вошел во дворец. Там на золотом троне сидел кривой чингизид Кыйгыршык. Когда Эдиге подошел к трону, Кыйгыршык сказал:

Гордую голову беркута

Ты преклони, Кубы-ул (прозвище Едыге – Р. Т.)!

Славный Чингиза потомок

Перед тобой, Кубы-ул!

Много рабов мы имели,

Ты лишь один из рабов

Разозлился Эдиге наглости чингизида, схватил Кыйгыршыка за ногу, поднял и ударил головой о землю, а визирей всех зарубил. Эдиге отстроил город заново, поселил в нем свою орду. Вышел он к людям и спросил их:

– Чье теперь могущество, скажите?

– Могущество Эдиге! – ответил народ.

– Чье сейчас время? – спросил Эдиге.

– Это время Эдиге! – сказала родина”.

Так описывает эти события эпос, но реальный Едыге, несмотря на наступление “своего времени”, понимал, что безмятежно почивать на лаврах было нельзя. Следовало еще устранить неуемного Тохтамыша, который вновь начал разворачивать активную деятельность и даже установил свою власть в Крыму. В 1398 г. Едыге разгромил Тохтамыша, которому вновь удалось бежать. На сей раз хан ушел в Киев к своему недавнему вассалу – литовскому князю Витовту. Последний принял беглого хана с радушием и без долгих раздумий согласился содействовать возвращению хана на трон. Вот как передает летописец слова Витовта, обращенные к соратникам перед походом: “Пойдем пленити землю Татарьскую, победим царя Темирь Кутлуя, возьмем царство его и разделим богатство и имение его, и посадим в Орде на царстве его царя Тахтамиша, и на Кафе, и на Озове, и на Крыму и на Азтаракани, и на Заяицкой Орде (т. е. в Ак-Орде – Р.Т.), и на всем Приморий, и на Казани, и то будет все наше и царь наш”.

В августе 1399 г., огромное войско Витовта достигло р. Ворсклы, где их встретил Темир-Кутлуг. Последний вступил в переговоры и стал тянуть время, поскольку основные силы из Ак-Орды должен был подвести Едыге. Витовт, предвкушая победу, согласился на переговоры, в ходе которых вел себя чрезвычайно надменно, а Темир-Кутлуг смиренно соглашался на любые условия мира: признавал литовского князя своим сюзереном, обязывался чеканить монету с его именем и выплачивать ежегодную дань. Пока длились переговоры, успели подтянуться и ак-ордынские войска.

Теперь тон переговоров изменился. Передразнивая князя, Едыге сразу выдвинул Витовту его же собственные требования, после чего разговоры закончились. Витовт, конечно, был раздосадован своей ошибкой, но, тем не менее, совсем не сомневался в победном исходе сражения. Его армия серьезно превосходила кипчакское войско в численности и, кроме того, была снабжена самыми передовыми средствами вооружения: арбалетами, пищалями, пушками. Витовту не терпелось поскорее раздавить хана-плута и его вельможу-нахала, потому с самого начала битвы без всякой предварительной разведки он обрушил все свои силы на кипчакское войско. Понемногу литовцы стали теснить противника, и победа уже казалась совсем близкой. Но в этот момент Витовт неожиданно подвергся нападению с тыла. Оказалось, что литовский натиск до сего времени сдерживали отряды Едыге, в то время как Темир-Кутлуг обходил Витовта по флангу. Этот блестяще исполненный маневр решил исход всей битвы. Не выдержав удара, войско Витовта бежало, побросав и пищали, и пушки. Кипчакская конница рубила деморализованного противника на протяжении пятисот километров, вплоть до самого Киева. После чего литовцам пришлось выплатить три тысячи рублей в качестве контрибуции.

Расправившись с Витовтом, Едыге объявил настоящую охоту на Тохтамыша. Эта затяжная война отнимала много времени и средств, но расправиться с Тохтамышем никак не удавалось. Это объяснялось тем, что он нашел себе новых союзников в лице сибирской династии тайбугидов.

Верный соратник Едыге, Темир-Кутлуг умер в 1400 г. Едыге без особых помех утвердил в качестве нового хана Шадибека, приходившегося покойному двоюродным братом, и продолжил неустанную работу по укреплению мощи государства. Но, несмотря на все усилия, восстановить Золотую Орду не удавалось. Слишком уж много было противников у этой идеи.

Неугомонный Тохтамыш в 1405 г. вновь обратился за помощью к Тимуру. Последний в это время готовился к самому грандиозному походу в своей жизни. На сей раз великий завоеватель избрал своей целью Китай. Тем не менее, Тимур милостиво встретил послов своего заклятого друга и пообещал после завоевания Поднебесной империи разобраться, наконец, с Едыге и вернуть трон Улуса Джучи Тохтамышу.

Помыслам Тимура не суждено было сбыться. 18 февраля 1405 г., в самом начале китайского похода эмир умер в Отраре. Поэтому, когда в Дешт-и Кипчак пришли вести о смерти эмира Тимура, Едыге начал подготовку к новой войне. На этот раз его целью стал Хорезм, в котором после разрушительных походов только начала восстанавливаться нормальная жизнь. Хорезмийцы ненавидели Тимура и его наследников и потому легко признали себя вассалами всемогущего Едыге. Уже в самом начале 1406 г. он захватил Хорезм и назначил его правителем эмира Анка. В том же году удалось, наконец, расправиться и с Тохтамышем. По русским источникам, Тохтамыш был убит в Сибири ханом Шадибеком, согласно же народным сказаниям, он пал от руки сына Едыге Нураддина.

Но гибель Тохтамыша еще не означала конца смуты, поскольку его сыновья не собирались складывать оружия и лишь на время затаились сначала на Руси, а затем в Литве, вновь найдя приют у старого приятеля своего отца Витовта. Едыге решил расправиться с этой проблемой совместно с московским князем Василием Дмитриевичем, тем более что литовцы регулярно тревожили Русь нападениями. В 1406 г. отряды хана Шадибека выступили в распоряжение московского князя, однако Василий, столкнувшись с литовцами на р. Плаве, решил заключить мир с Витовтом. То же самое произошло и на следующий год. Вновь Василий, встретив войска Витовта на р. Вязьме, заключил перемирие. Стало ясно, что московский князь просто морочит голову и не собирается предпринимать никаких серьезных действий.