Дагестан

Дагестан – регион Кавказа, на юго-западе которого находится часть Главного Кавказского хребта, на востоке омывается Каспийским морем.

Состав Дагестана представлен десятками разными народностями.

Пять основных групп составляют коренные народности, говорящие на разных языках. Это лезгины, даргинцы, аварцы, лакцы и кумыки.

Можно отнести к коренным шестую группу – татов (горских евреев), живущих в Дагестане с первых веков нашей эры главным образом в прикаспийских городах и селениях и сохранивших до наших дней свою самобытность.

В группы лезгин, аварцев и даргинцев включены разноплемённые народы, говорящие на наречиях, совершенно отличных от языков основной группы.

Все лакцы говорят на одном языке. Язык кумыков – так же, как ногайцев, живущих в Дагестане, и азербайджанцев – относится к группе тюркских языков. Таты сохранили древний фарси.

В группу аварцев объединены андийцы, ахвахцы, багулалы, ботлихцы, каратинцы, годоберинцы, дидойцы, чамалалы, бежтинцы, гунзенцы.

Даргинскую группу составляют урахинцы, цудахарцы, левашинцы, акушинцы, каракайтагцы, кубачинцы, которые населяют аулы, соответствующие названиям.

Также даргинцы живут в Буйнакском, Карабудахкентском, Каякентском и даже Агульском районах.

Места поселений кумыков тоже обширны. Они занимают большую часть северных плоскогорий Буйнакского, Махачкалинского, Каякентского, Хасавюртского, Чирюртского, Бабаюртского, Кизилюртского, Коркмаскалинского и других районов.

Русские и армяне живут во всех дагестанских городах, но основная их часть – в Кизляре.

Южная часть Дагестана, населённая лезгинами, граничит с Азербайджаном. Лезгины селились, начиная с прикаспийских холмогорий, вдоль Самура, Ахты-Чая, Гурген-Чая и более мелких рек, поднимая свои сакли до подошв Большого Кавказа, высот Самурского хребта и склонов Шаздага (Царь-горы).

Лезгины объединяют в своей группе собственно лезгин, табасаранцев, агулов, удин, рутульцев, цахуров.

Археологические раскопки позволяют утверждать, что на территории современного Дагестана обитали первобытные люди. Но однотипность культур палеолита, неолита и эпохи бронзы – недостаточное основание для суждения о единстве народов. Предметы, характеризующие эпохи и уровень культуры, могли быть занесены извне, из мест более благоприятных для обитания по природным и климатическим условиям.

Войны, нашествия, набеги, отходы и отступления под натиском сильных противников загнали людей, искавших спасения, на вершины гор, в неприступные скалы, мрачные ущелья, на склоны ледников, на высоты, где даже в летнюю пору носят овчинные шубы, тёплые папахи и войлочную обувь. Дагестанские горы служили убежищем для осколков воинственных и мирных племён, и им даже в далёких «медвежьих углах» грозила опасность. Поэтому их глубоко и тщательно продуманные селения лепятся к скалам, к крутым склонам гор, обращённым в глубокие пропасти и обрывы. Проход к аулам можно заложить камнями и, заняв выгодную позицию, успешно держать оборону. Да и сами эти высокогорные аулы – настоящие крепости.

Поднимающиеся ярусами сакли дают возможность биться за каждый «этаж» в отдельности.

При поддержке защитников верхнего яруса есть возможность подбросить подкрепление по нижним помещениям: загонам для скота, сеновалам, крытым дворам, превращённым в сообщающиеся ходы. От верхних ярусов можно прокладывать туннели, чтобы в критическую минуту покинуть аул. Узкие, кривые улочки тоже препятствуют штурму и ведению уличных боёв.

Именно эти тесно связанные друг с другом дома сплачивали сельчан в единую семью, готовую прийти друг другу на помощь, оказать взаимовыручку даже в мирное время.

Лишь с появлением крупных состояний отдельные горцы решались на отселение. Обогащение порождало отчуждённость, «возвышение» над своим народом. Попытки накопить ещё больше, за счёт пота и крови других, в свою очередь, приводили к возмущениям, перерастающим в междоусобицы.

Если не войнами, не нашествиями, не проникновениями, не миграциями народов в разные времена, то чем ещё можно объяснить разнообразие и многоязычие народностей Дагестана?

Почему надо считать курьёзом, если кто-то из дореволюционных учёных отождествляет, скажем, тех же аварцев с аварами (обрами) раннего Средневековья?

Если авары (которых считали народом уйгурского происхождения), говорившие на тюркском языке, могли с границ Китая дойти до южнорусских степей с родственными гуннами и рассеяться частью по Кавказу, а основной силой устремиться в Европу, то почему осколки их племён не могли осесть (так же, как и гунны) в Аварии и сохранить своё первобытное наименование?

И почему кумыки не могут быть потомками куманов (половцев), обитавших рядом – на берегах Кумы, чей язык и даже акцент схож с карачаевским и балкарским, относящимися к тюркской языковой группе?

Не случайно некоторые кумыки Буйнакского района на вопрос, откуда они родом, отвечают «ари як лыбыз», что означает «с дальней стороны». И это ничуть не принижает кумыков, толерантных, миролюбивых, не уступающих по уровню культуры ни одному другому народу Дагестана.

Дагестан в целом и этногенез его обитателей нельзя рассматривать с локальных позиций, в угоду своим узконациональным интересам.

К нему надо подходить с позиций диалектики, в непрерывной и неразрывной связи со всеми народами, жившими и живущими в сопредельных странах.

И не случайно ведь выдающийся советский лингвист академик Н.Я. Марр установил некоторое языковое родство народов Малой Азии с народами Кавказа.

Грузинский академик Н.А. Джавахишвили, изучая сохранившиеся названия некоторых местностей Грузии, сделал вывод, что в Восточной Грузии когда-то обитали чеченские и дагестанские племена.

Вполне вероятно. Вопрос только в том, когда и под натиском каких сил могли отойти и подняться выше чеченцы и дагестанцы с насиженных мест и переселиться в Грузию?

Возможно, это произошло в V–VI веках нашей эры, когда кочевые племена гуннов подошли к Дербентскому проходу и, обнаружив, что он закрыт, повернули на запад, в горы. Оттесняя со своих земель сначала аварцев, а потом и чеченцев в сторону Грузии, они осели на какое-то время, а может, и навсегда в Аварии.

Топонимика позволяет учёным не только предполагать, но и делать настоящие открытия, как это удалось грузинскому учёному НА. Джавахишвили. К сожалению, дагестанские историки вплоть до середины XX века только вскользь касались скифов и сарматов, прошедших через Дагестан в Закавказье в VII–VIII веках по узкой приморской полосе. Хотя эти пришельцы диктовали свою волю отдельным народам Азербайджана, образовав своё царство, они затем проникли в Армению и Грузию, а потом ворвались в Переднюю Азию. В истории Дагестана скифам было уделено несколько строк, и то со ссылкой на античных авторов.

Но те же находки, обнаруженные на раскопках Бовтугайского поселения в районе Кизилюрта и отнесённые специалистами к V–IV векам до нашей эры (в частности, трёхпёрые бронзовые наконечники стрел скифского образца), а также найденные следы скифских продвижений у Кизляра, Махачкалы, у селений Тарки и Карабудахкента, в устье реки Самур приоткрыли завесу тайны влияния скифов на этногенез Дагестана.

Учёные Древней Армении так же, как и древние греки, называли Дагестан «страной гуннов». Они знали лучше, чем мы, что представлял собой Дагестан в то время.

В названии Гази-Кумуха – административного центра, древнейшего из лакских городищ, находящихся в горах Дагестана, – таится его старое наименование Гунн-Мух («мох’к» означает «земля» по-чеченски), что значит «город гуннов», а лежащее ниже Кумуха селение до сих пор носит название Унчукатль (Гунн-чун-катль). В аналогичной топонимике Аварии – Гуниб (Гунн), Гунбет, Гунзеб, а также знаменитый Хунзах («хун» и «гунн» – одно и то же), резиденция нуцалов (ханов), – тоже усматриваются корни, связанные с пребыванием гуннов в этой древней стране.

Река Аварии Кудияб-Ор (Большая река) когда-то носила наименование Кара-Койсу, что по-тюркски означает «чёрный колодец», а гунны, как уже было сказано, – тюркиты, и языку них тюркский.

В этом отношении надо отдать должное армянским, азербайджанским и грузинским учёным, которые скрупулёзно, по крупицам стараются собрать всё, что доступно познанию, и с благородством объективных исследователей освещают историю своей страны и народов в тесной взаимосвязи не только с народами сопредельных стран, но и с пришедшими издалека, не боясь «принизить национальное достоинство» своих предков.

И вообще, стоит ли выяснять, какое из первобытных племён первым поселилось на земле лакцев или аварцев? Ведь никто у тех и других не собирается отнимать их земли, с которых те же лакцы и аварцы, оставляя за спиной могилы предков, переселяются в города.

Дагестан – своеобразная страна. В далёкой древности своей северо-западная его часть входила в территорию государства Кавказской Албании. Северо-восточная прикаспийская низменность Дагестана так же, как Азербайджан, Армения и Грузия (значительнее, чем Закавказье), подвергалась воздействию со стороны устремлявшихся на юг «новых» обитателей русских степей, предгорий и гор Кавказа. Часть их оседала не только на равнинных землях, но и проникала в глубь гор.

Пройти с севера в Закавказье и в сторону Ближнего Востока можно только по единственному удобному, прямому Дербентскому проходу, который тянется открытым коридором вдоль берега Каспия. А крутыми извилистыми перевальными путями через горы Дагестана можно было проникнуть в Азербайджан и Грузию: пешком или верхом через владения лакцев и лезгин в Азербайджан, а из Аварии – в Кахетию.

Путь в Грузию был проложен ещё через Дарьяльское ущелье. К Черноморскому побережью Кавказа с севера можно пройти, забравшись на высоты трёх перевалов: Марухского, Клухорского и Мамисонского, – по крутым дорогам, местами переходящим в узкие козьи тропы, висящие над глубокими мрачными ущельями.

Невзирая ни на какие преграды, движение по этим дорогам шло веками в ту и другую сторону. Шли с миром и товарами, бежали, спасаясь от смерти, мчались с обнажённым оружием, чтобы награбить, отнять, вытеснить или подчинить себе.

Причём «Страной гор и Горой языков» Дагестан назван не арабскими путешественниками, как утверждают некоторые, а древнегреческим «отцом истории» Геродотом.

Нужно ещё добавить, что сведения, касающиеся племён, населявших Дагестан, приводимые греческими, римскими, персидскими, азербайджанскими, армянскими, грузинскими учёными, отрывочные, путаные.

Но тем не менее они представляют определённую ценность, ибо в стране, не имевшей в древности своей письменности, найти документы по этой теме невозможно.

Разве только в старинных песнях, легендах и сказаниях, передаваемых из уст в уста и записанных позже.

Этническое многообразие, сохранившееся здесь до наших дней, при слишком скудных данных об историческом прошлом дагестанских народов, даёт повод для всяких, порой бессмысленных, догадок и предположений. И правы те учёные, которые пытаются осветить этот весьма сложный вопрос с точки зрения диалектики, в связи с историей сопредельных народов и мировыми событиями, оказавшими воздействие на данный регион.

Отчасти правы учёные, в особенности из местных, которые пытаются доказать, что их предки жили в горах Дагестана в доисторические времена, то не менее правы и те, кто утверждает, что Дагестан был прибежищем для людей, отколовшихся от своих орд, народов и племён и бежавших от невыносимого гнёта феодалов; преступников, отвергнутых родом или племенем; кровников, скрывающихся от мщения; рабов и пленников, угнанных с родины и проданных на рынках, и, наконец, беженцев, искавших спасения в неприступных горах после ожесточённых схваток со вторгнувшимися на их земли могущественными покорителями миров.

Через территорию Дагестана с древнейших времен проходили важнейшие торговые пути, которые связывали страны восточной Европы с государствами передней и средней Азии.

Об этом объективно свидетельствует ряд древних памятников письменности, обнаруженных на территории Северного Кавказа – эпиграфические надписи на камнях, выполненные разными алфавитами на древнегреческом, древнееврейском, персидском, тюркском, древнерусском, грузинском, армянском, арабском и др.

Дружины разноплеменных, разноязычных завоевателей, караваны торговцев, мигрирующие племена оставляли после себя эпиграфические свидетельства и немногочисленных обитателей, ведущих как оседлый, так и кочевой образ жизни.

Все эти процессы, постоянно расширяли, приумножали, изменяли, перемешивали состав населения Дагестана.

Именно этим объясняются многочисленность и многообразие поселений, народностей, племен, осевших и поселившихся на территории Дагестана, ставших автохтонным населением. Именно в этом первопричина существования – несмотря на процессы ассимиляции и смешения, трансформацию, интеграцию – множества языковых, религиозных, обрядовых, бытовых укладов и традиций жителей разных районов Дагестана.

Чтобы выжить, защищаться от врагов и существовать, люди селились компактными малочисленными объединениями в труднодоступных местах – горах, ущельях.

Подобные поселения представляли собой оптимальную и фактически единственную возможную форму хозяйствования в условиях Северного Кавказа до времен технологического прогресса, строительства городов современного типа в конце XVIII – первой половине XIX вв.

Их неприступные убежища в укромных углах дагестанских гор из одиноких саклей превращались в поселения, разрастались в аулы и городища у рек, возле больших дорог, по которым в мирные времена проходили караваны купцов из дальних стран, менялы и мелкие торговцы из соседних поселений.

Рассмотрим один из уголков Южного Дагестана. С древнейших времён селились здесь племена, объединённые в группу лезгинских народностей.

Начнём с самого названия народа, данного в советский период. С Кавказской войны округ назывался Кюринским (Куринским, от реки Кура).

Лакцы, проживающие в соседнем районе, называли лезгин куралами, то есть кюринцами. Обычно названия племён и народов происходили от названия места их поселения или вождя племени.

Куринцы, или кюринцы, могли подняться в горы с берегов реки Куры.

Но нельзя обойти вниманием древнейшее название горцев Дагестана «леки». Сами лезгины называют себя «лязги». Но ведь и соседствующие лакцы издревле называют себя не гази-кумухцами, а лакцами, несмотря на то что древнее городище, их столица называется Гази-Кумух.

«Лак», «лакэ», «лязг»… Если задуматься над этими названиями двух народностей Дагестана, первое, что приходит в голову, – Лазика – царство, образованное в IV веке нашей эры в Западной Грузии объединёнными племенами лазов (колхов), абазгов, сванов и других народностей.

Лазы могли проникнуть в Алазанскую долину Грузии, спасаясь от греческих, римских, персидских завоевателей. До наших дней на Северном Кавказе сохранились происшедшие от абхазцев абазины, которые бежали с побережий Чёрного моря через перевалы Кавказа. Подобно скифам с берегов Ледовитого океана, и гуннам-тюркитам с гор Тянь-Шаня с гор Тянь-Шаня, Алтая и из степей Монголии непокорные лазы могли дойти до тех же Кавказских гор и Закавказья, покинув Лазику после поражения в войнах с захватчиками и сохранить своё древнее наименование.

В лезгинскую группу народов, селящихся в горах Южного Дагестана, входит ряд народностей, говорящих на разных языках.

Давайте остановимся на рутульцах, живущих в самом высокогорном Рутульском районе, между отрогами Большого Кавказа и Самурским хребтом. Основная часть рутульцев живёт в районном центре Рутул, а также в аулах Лучек и Шиназ.

Выше рутульцев в горах живут цахуры в селениях Цахур, Мишлиш, Калиял, Гельмец.

Говорят цахуры и рутульцы на языках совершенно отличных друг от друга.

В том же Рутульском районе есть селение Кусар, в котором живут аварцы, есть аул Хлют, в котором живут лезгины, и есть аул Аракул, в котором живут лакцы.

Жители этих аулов говорят на собственных языках: аварском, лезгинском и лакском. До революции языком общения всех этих селений был тюркский, поскольку связи с сопредельным Азербайджаном были наиболее развитыми.

Жители названных и других лезгинских аулов могли спуститься из своих поднебесных селений к Азербайджану, пройдя высокогорные перевалы – Динадинский и Аттогайский – только летом, ибо осенью, зимой и весной на этих перевалах бушуют бураны и тоскливо завывают вьюги, сбрасывающие с вершин вместе со снежными лавинами обломки скал.

Если лезгины из расположенных ниже селений с приличными дорогами ещё могли спуститься к Дербенту и в сторону Северного Дагестана, то цахуры большую часть года вообще были отрезаны от внешнего мира. Даже в свои соседние сёла в зимнее время они могли пройти, лишь карабкаясь по узеньким тропам, с железными крюками в руках, которыми цеплялись за выступы скал.

Так вот, с наступлением весны цахуры-скотоводы, как и другие соплеменники, спускались со своих вершин в бывшее владение елисуйского султана, на шумных базарах которого могли обменять, продать, купить всё необходимое для жизни или же наняться на сезонную работу к какому-нибудь богатому владельцу земли, садов, виноградников, скота или хозяину богатых плодами и орешниками закатальских лесов.

Отсюда и явилась жизненная необходимость знать язык народа, от которого горцы Южного Дагестана были экономически зависимы.

После революции, когда линия раздела между Азербайджаном и Дагестаном пролегла по Главному Кавказскому хребту, часть лезгин, в том числе цахуров и аварцев, оказалась на стороне Азербайджана.

Народы Южного Дагестана, как и народы остальных автономий, вошедших в состав Советского Союза и благодаря этому сделавших колоссальный скачок от феодализма к социализму, сами выбрали русский язык для общения с другими народами.

А теперь продолжим исследование процесса миграции, исчезновения прежних народов и появления новых – смешанных с населением других регионов.

Ещё в древние времена с гор Рутульского района была проложена дорога в страну лакцев. Она соединяет селения Хосрех, Ашти, Кули, Чейми (Кая) и спускается дальше, расширяясь до центра Гази-Кумуха.

У нижней стороны городища, тянущегося вдоль реки – Гази-Кумухской Кой-Су, – эта дорога превращается в шоссейную, по которой может проехать колёсный транспорт, и называется эта дорога Царской. Доходит она до бывшей столицы и губернского города Темир-Хан-Шуры (ныне Буйнакск). От Буйнакска через крутой перевал Атлы-Боюн дорога спускается к побережью Каспия и к нынешней столице республики – Махачкале.

Это был второй после Дербентского прохода древнейший путь в Закавказье. Он стал главным, когда сасаниды Ирана преградили стеной Дербентский проход в самом узком месте.

Дербентская стена – стена времён Сасанидов. «Дербент» означает «узкие врата». Стена перекрывает проход от морского берега до крепости Нарын-кала. Стена на протяжении 15 веков использовалась в оборонительных целях персами, арабами и монголами.

Длина стены составляет 3600 метров. Южная и северная стены идут параллельно друг другу на расстоянии 300–400 метров.

Горная часть стены (Даг-бары) уходит в сторону Кавказского хребта; это грандиозное сооружение сохранилось лишь фрагментарно. Морская часть стены заходила на 500 метров в море, запирая вход в морской порт. Наиболее древняя часть города заключена между этими двумя стенами. Южная стена была снесена в XIX веке. Северная сохраняет первозданный вид.

Нет сомнения, что в Гунн-Мухе (Гази-Кумухе) обитали как гунны, так и хазары, кладбище которых, отдельное от мусульманского, сохранилось до наших дней и называется Семирдарал, то есть «кладбище семирдерцев» – от названия одного из больших городов Хазарского каганата, который находился в Дагестане возле нынешнего аула Тарки.

Кумух – одно из крупнейших городищ, где до принятия ислама были магалы (кварталы) армян-огнепоклонников со жрецами-служителями культа Заратустры при храмах.

Были здесь кварталы жителей, исповедующих христианство, жили и идолопоклонники.

Городище это был основан задолго до Дербента. Славилось оно мастеровыми умельцами: оружейниками, медниками, ювелирами, гончарами, шорниками. Сюда съезжались купцы из разных стран.

Скотоводы пригоняли сюда с летних пастбищ отары овец, гурты крупного рогатого скота, табуны лошадей. Каждый шах магала (махла), управляющий районом (участком), подчинялся царю.

Старосты селений, расположенных вокруг городища, собирали дань верховному правителю, а при необходимости приводили вооружённых ополченцев. На свободных, отдалённых от Гунн-Муха землях в те времена могли селиться беженцы из Азербайджана, Армении и Грузии, искавшие убежища от преследователей и врагов. Об этом свидетельствуют сохранившиеся в народе предания и развалины поселений и крепостей.

Так, жители селения Кая, согласно преданию, пришли сюда из Армении. В основном это был торговый люд, доставлявший в страну лаков товары из Армении, Грузии, Азербайджана.

В VII веке нашей эры они, как и все лакцы, приняли ислам. А ещё раньше недалеко от Кая существовало селение, называемое Харал. Развалины его и часть оградительной стены ещё сохранились.

Так вот, жители Харала тоже были армянами, явившимися сюда со стадами овец. Харальцы сначала построили кошары для своих овец, потом поставили сакли.

Со временем на месте хутора вырос аул, обитатели которого жили обособленно, оградив своё селение стеной. По сохранившимся воспоминаниям, большая часть этого села исповедовала христианство. Харальцы пришли сюда после принятия христианства армянами.

Сохранилось предание, согласно которому жители аула Вихли Кулинского района переселились сюда, покинув родной аул Сюрги, находившийся в даргинских владениях. Что-то схожее с даргинцами они сохранили в быту и одеяниях.

Со временем вихлинцы утратили свой язык и стали частью лакской народности.

Народ этот отличается трудолюбием, весёлым нравом и удивительным остроумием. Занимаются вихлинцы, как и кулинцы, в основном скотоводством.

И что характерно – в кулинском диалекте лакского языка встречается много тюркских слов, перенятых у соседей рутульцев, которые помимо своего языка знали тюркский.

Среди народов, объединённых единым лакским языком, есть баркалцы. Аул Баркал расположен на границе лакских и даргинских земель. Баркалцы – прославленные на весь Дагестан гончары.

Старики рассказывали, что жители Баркала – пришлые, когда-то говорившие на своём языке, отличавшемся от лакского и даргинского. Но со временем, оказавшись под властью гази-кумухских ханов, переняли язык лакцев. А в своей одежде женщины что-то взяли от акушинок (даргинок).

Возможно, эти баркалцы когда-то откололись целым родовым союзом от балкарского племени (потомков булгар), незначительная часть которых после распада их царства осела на Северном Кавказе.

Миграция из закавказских стран, независимо от причины, чаще всего приводила переселенцев из Армении в горы лакцев, а из Грузии – к аварцам.

Даже в середине VIII века, когда персидский шах Надир после грабительских походов на Индию и Среднюю Азию вторгся в Закавказье и стал чинить произвол, наиболее состоятельные армяне, нагрузив на лошадей и мулов свои богатства, спешили укрыться в горах, на лакской земле.

Явившись к гази-кумухскому хану с дарами и заручившись покровительством местного владыки, они осели.

Со временем, живя среди мусульман суннитского толка, не признававших шиитов Персии, армяне обращались в ислам, обучались лакскому языку, перенимали нравы, обычаи, становились лакцами.

Потомки тех армян – Саркисовы (Саркисянцы), Егизаровы (Егизарянцы), Шахназаровы (Шахназаряны) и другие, живущие в наши дни, – относятся к мусульманам и называются лакцами.

Лакцы селились у Большой дороги, в местах, где широкие горные плато создавали территориальные удобства для всяких контактов с разными народами, входившими в состав их владений, по сути «интернациональных».

Кроме того, лучшие экономические условия, высокая общая культура порождали миролюбие и веротерпимость. Всё это ложилось в основу факторов, способствующих объединению, а также укоренению единого языка.

На юго-востоке, выше лакцев, за хребтом Турчидага жили аварцы. Этот район тянется полосой, начиная от северных плоскогорий, граничащих с Чечнёй, до отрогов Станового Кавказского хребта, откуда берут начало перевальные пути в сторону Грузии.

Основная часть высокогорной Аварии – это тесные, причудливые скопления вздыбленных гор и скал, с мрачными ущельями, бездонными пропастями, узкими каньонами, в глубинах которых неистовствуют ревущие, стремительные, бурные потоки вспененных вод, нагоняя суеверный страх на глядящего вниз.

Серпантины дорог, то вьющиеся вдоль рек по узким каменистым берегам, то змеящиеся по горным склонам, местами могут поднять на высоты, окутанные клубящейся белой пеленой кучевых облаков, где синь неба кажется прозрачной, а воздух, охмеляя, кружит голову. Еде открывается взору величественная панорама зелёных хребтов, чередующихся с голыми скалами, а над ними, в царственном величии, в белых саванах, в вечном покое, в первозданной тишине застыли неприступные вершины.

В царстве этого мирного хаоса и торжественного покоя, в серых скопищах саклей, прилепленных к склонам гор или срезам скал, теплится жизнь людей, сильных духом, борющихся за своё выживание и не ропщущих на судьбу за то, что обделила их многими благами земной жизни.

Остановимся на самых высокогорных, самых прекрасных районах Аварии, граничащих с Грузией.

Здесь из-под вечных снегов и ледников Главного Кавказского хребта струятся прозрачные, как слёзы, ручейки, резвящиеся на белокаменных прогибах склонов и сливающиеся в безудержные потоки. В узких щелях они с рёвом разбиваются вдребезги, ударяясь о стены и препятствия на пути. Склоны здешних гор, обласканные солнцем, орашаемые влагой, богаты девственными лесами, где водится всякий зверь. Альпийские луга, покрытые сочным разнотравьем, дают возможность для выпаса домашнего скота и заготовки кормов на зиму.

Жизнь в здешних аулах не подчинена природным законам, люди не «впадают в спячку» даже в суровые зимы, когда снежные бураны и метели завывают над саклями, словно стаи голодных волков, а снежные лавины отрезают дороги не только к внешнему миру, но даже от аула к аулу.

Описанное высокогорье Аварии разделено на районы. Цумадинский район – центральный, к которому относятся аулы Хуштада, Конода и Тлондода. Тут живут багулалы. В Эчеди и Тинди живут тиндинцы. Последний расположен у массива, покрытого ледниками, люди и летом не снимают овчинные шубы. В аулах Агвали и Цумада – чамалинцы.

Тляратинский – самый высокогорный район, который полгода бывает отрезан от внешнего мира, – граничит с Грузией. Относящиеся к этому району селения – Кособ, Анцух, Бежуда – больше других обогреваются южным солнцем.

Хваршины и дидойцы, как и другие народности, проживающие в Цумадинском и Тляратинском районах, говорят на разных языках и потому в прежние времена почти не общались друг с другом, тогда как с Грузией, находящимися по ту сторону хребта, дружили и торговали.