Гёте – г-жѣ фонъ-Штейнъ

Іоганнъ Вольфгангъ ГЕТЕ (1749—1832) долгое время, живя въ Веймар?, находился въ дружеской связи съ г-жей Штейнъ, умной и образованной женщиной, олицетворявшей для него Ифигенію. Охлажденіе между ними обнаружилось около 1789 г., посл? чего Гёте отправился путешествовать по Италіи. Посл?довавшая любовь его къ Христин? Вульпіусъ (1792 г.), – довольно вульгарной плебейк?, зам?нившей г-жу Штейнъ, далеко не носила того интеллектуальнаго характера, которымъ отм?чены отношенія и письма къ г-ж? Штейнъ.

Воскресенье, 31 марта.

Дорогая. Письмо Ваше огорчило меня. Если бы я только могъ понять глубокое нев?ріе Вашей души въ себя, души, въ которую должны бы в?рить тысячи, чтобы стать счастливыми! На св?т? ничего не надо понимать, ч?мъ дольше я смотрю, т?мъ ясн?е вижу это. – Ваша мечта, дорогая! Ваши слезы! – Это такъ! Д?йствительность я переношу большею частью хорошо; грезы могутъ меня растрогать когда угодно. Я вновь увид?лъ мою первую любовь. Что д?лаетъ со мною судьба! Сколько вещей пом?шала она мн? увид?ть во время этого путешествія съ полною ясностью! Это путешествіе словно должно было подвести итоги моей прошлой жизни! А теперь все начинается сызнова! В?дь вс? вы – мои! Скоро прі?ду. Еще не могу разстаться со Шретеръ. Прощайте! Прощайте! Въ посл?дній день марта 76 года. Лейпцигъ.

Г.

(Пятница, 25 мая).

Итакъ, отношеніе, самое чистое, самое прекрасное, самое правдивое, которое я когда-либо им?лъ къ женщин?, за исключеніемъ сестры, – нарушено. Я былъ подготовленъ къ этому, я только безконечно страдалъ за прошлое и за будущее, и за б?дное дитя, которое ушло, которое я обрекъ въ ту минуту на такое страданіе. Я не хочу вид?ть Васъ, Ваше настоящее опечалило бы меня. Если я не могу жить съ Вами, то Ваша любовь нужна мн? такъ же мало, какъ любовь вс?хъ отсутствующихъ, которою я такъ богатъ. Настоящее въ минуту нужды все р?шаетъ, все облегчаетъ, все укр?пляетъ. Отсутствующій приходитъ съ пожарнымъ насосомъ, когда огонь уже потушенъ – и все это ради св?та! Св?тъ, который не можетъ быть нич?мъ для меня, не хочетъ, чтобы и Ты была ч?мъ-нибудь для меня, – не в?даютъ, что творятъ. Рука заточеннаго въ одиночномъ заключеніи и не слышащаго голоса любви, бываетъ тяжка для того м?ста, куда она опускается. Прощай, дорогая.

24 мая 76.

Вечеромъ 16-го.

Еще слово. Вчера, когда мы ночью возвращались отъ Апольда, я ?халъ одинъ впереди, подл? гусаровъ, которые разсказывали другъ другу свои прод?лки; я то слушалъ, то не слушалъ, и, погруженный въ мысли, ?халъ дальше. Вдругъ я подумалъ о томъ, какъ я люблю эту м?стность, этотъ край! этотъ Эттерсбергъ! эти невысокіе холмы! И душу мн? пронизало насквозь – вдругъ и теб? когда-нибудь придется все это покинуть! Край, гд? ты нашла такъ много, нашла все счастье, о которомъ можетъ мечтать смертный, гд? ты переходишь отъ удовольствія къ неудовольствію, въ в?чно звенящей жизни, – если и теб? придется покинуть его, съ посохомъ въ рукахъ, какъ покинула ты свою родину. Слезы выступили у меня на глазахъ, и я почувствовалъ себя достаточно сильнымъ, чтобы перенести и это. – Сильнымъ! – значитъ, безчувственнымъ.

Записка 1—8 сентября 1876 г.

Къ чему я буду тебя мучить? Дорогая! Къ чему обманывать себя, мучить тебя и такъ дал?е. Мы нич?мъ не можемъ быть другъ для друга и слишкомъ много другъ для друга значимъ. Пов?рь мн?, когда я говорилъ съ тобою со всею ясностью, ты была во всемъ со мною согласна. Но именно потому, что я вижу вещи лишь такими, каковы он? есть, это и приводитъ меня въ б?шенство; покойной ночи, ангелъ мой, и добраго утра. Я не хочу увид?ть тебя снова… Только… ты знаешь все… Это знаютъ еще только сердце мое да подоплека… Все, что я могъ бы сказать, глупо. Отнын? буду вид?ть тебя, какъ видятъ зв?зды! – Подумай хорошенько объ этомъ.

Адр. Госпож? фонъ-Штейнъ.

Казенная печать съ саксенъ-веймаръ-эйзенахскимъ гербомъ.

(Четвергъ, 22 марта).

Твоя любовь – какъ утренняя и вечерняя зв?зда: она заходитъ посл? солнца и встаетъ до солнца. Словно полярная зв?зда, что, никогда не заходя, сплетаетъ надъ нашими головами в?чно-живой в?нокъ. Я молю боговъ, чтобы они не заставили ее померкнуть на моемъ жизненномъ пути. Первый весенній дождь можетъ пом?шать нашей прогулк?. Растенія онъ заставитъ распуститься, чтобы вскор? мы порадовались на первую зелень. Мы никогда еще вм?ст? не переживали такой чудной весны, пусть у нея не будетъ осени. Прости! Я спрошу около 12 часовъ, что будетъ. Прощай, лучшая, любимая.

22 марта 81.

Адресъ: Госпож? фонъ-Штейнъ.

(Суббота, 10 августа).

Сегодня утромъ я окончилъ главу изъ Вильгельма, начало которой диктовалъ теб?. Это доставило мн? пріятный часъ. Собственно, я рожденъ писателемъ. Я испытываю самую чистую радость, какую едва ли когда испытывалъ, если напишу что-либо хорошо, согласно задуманному. Прости. Береги для меня душу моей жизни, моего творчества, моихъ писаній.

Г.

19 авг. 82.

(Четвергъ), 17 сентября 1882 г., вечеромъ.

Тихонько вернулся домой, – читать, перебирать и думать о теб?. Я рожденъ для жизни частнаго челов?ка, и не понимаю, какъ судьба могла впутать меня въ управленіе государствомъ и въ княжескую семью.

Для тебя живу я, моя Лотта, теб? отданы вс? мои минуты, и ты остаешься моею, я это чувствую.

Вчера я махалъ носовымъ платкомъ, пока могъ тебя вид?ть, въ пути я былъ съ тобою, и только, завидя городъ, впервые ощутилъ пространство, отд?лявшее меня отъ тебя.

Я попытался точн?е обдумать первую часть или, лучше сказать, начало моей сказки, и м?стами пробовалъ писать стихи; это у меня вышло бы, если бы у меня было достаточно времени и домашнее спокойствіе.

(Воскресенье, 17 ноября).

Рано, не до разсв?та, но все же съ разсв?томъ, совершалъ я мое первое паломничество. Подъ твоими окнами поклонился я теб? и пошелъ къ твоему камню. Теперь это единственное св?тлое м?сто въ моемъ саду. Чистыя небесныя слезы падали на него; над?юсь, что въ этомъ н?тъ дурного предзнаменованія.

Я прошелъ мимо моего покинутаго домика, какъ Мелузина мимо своего жилища, въ которое ей не суждено было вернуться, и думалъ о прошломъ, въ которомъ ничего не понимаю, и о будущемъ, котораго не знаю. Какъ много потерялъ я, когда долженъ былъ покинуть это тихое уб?жище! То была вторая нить, державшая меня, теперь я вишу только на теб? и, благодареніе Господу, эта нить – кр?пчайшая. Посл?дніе дни я просматриваю письма, писанныя мн? за посл?днія десять л?тъ, и все меньше и меньше понимаю, кто я, и что мн? д?лать.

Будь со мною, дорогая Лотта, ты – мой якорь среди этихъ подводныхъ камней…

17 ноября 82.

(Четвергъ, 21 ноября).

Раннимъ утромъ буду у тебя. Разлучить меня съ тобою не могутъ ни жизнь, ни смерть, ни творчество, ни чтеніе д?ловыхъ бумагъ. Сн?гу радуюсь, онъ приводитъ мн? на память прошлыя зимы и многія сцены твоей дружбы. Прощай, сладкая греза моей жизни, успокоительный напитокъ для моихъ страданій. Завтра у меня чай. 21 ноября 82.

Сообщи мн? твой день.

(Верона), 18 сентября 86 г.

На крошечномъ листочк? даю о себ? в?сточку возлюбленной, не говоря ей, однако, гд? я. Я доволенъ, и только хот?лъ бы разд?лить съ тобою то прекрасное, которымъ наслаждаюсь, – желаніе, охватывающее меня часто съ острою тоскою.

Я велъ точный дневникъ, и заносилъ въ него все зам?чательное, что вид?лъ, о чемъ думалъ, и, по моему расчету, ты можешь получить его въ середин? октября. Ты, нав?рное, обрадуешься ему, и мое отсутствіе дастъ теб? больше, ч?мъ часто даетъ мое присутствіе. При этомъ ты найдешь и н?сколько рисунковъ. Впосл?дствіи больше! Не говори, однако, никому о томъ, что получишь. Прежде всего – это исключительно для тебя. Надъ Ифигеніей много работаю и над?юсь заслужить благодарность и т?хъ, что любили древность. Я долженъ сказать такъ много, и не могу говорить, не выдавая себя или не д?лая признаній. Ты въ Кохберг?, и мои мысли тамъ, съ тобою. Поклонись отъ меня Фрицу! Меня часто огорчаетъ то, что онъ не со мною. Если бы я зналъ, что знаю теперь, я взялъ бы его съ собою. Я на хорошей дорог?, и это путешествіе принесетъ мн? сразу большія преимущества. Прости! Сердечно радуюсь, что увижусь съ тобою и все теб? разскажу.

Ибо то, что говорилъ студентъ: «Ч?мъ былъ бы домъ, если бы я его не вид?лъ», я могу прим?нить удачн?е, сказавъ: «Къ чему мн? все это вид?ть, если я не смогу сообщить всего этого теб??» Тысячу разъ прощай, поклонись Штейну, Имгофъ и малютк?! Не забудь и Эрнста, о которомъ я часто думаю!

Терни, 27 октября 1786 г., вечеромъ.

Сидя снова въ пещер?, пострадавшей годъ тому назадъ отъ землетрясенія, обращаюсь къ теб? съ мольбою, дорогой мой геній-хранитель! До чего я избалованъ, я теперь только чувствую! Десять л?тъ жить съ тобою, быть тобою любимымъ, и вдругъ – очутиться въ чуждомъ мір?! Я это представлялъ себ? заран?е, и только высшая необходимость могла заставить меня принять это р?шеніе.

Пусть не будетъ у насъ иныхъ мыслей, какъ окончить жизнь вм?ст?!

23 декабря, вечеромъ.

Позволь мн? еще поблагодарить тебя за твое письмо! Позволь забыть на минуту, что есть въ немъ бол?зненнаго! Любовь моя! Любовь моя! Прошу тебя на кол?няхъ, умоляю, облегчи мн? мое возвращеніе къ теб?, чтобы я не оставался изгнанникомъ среди безпред?льнаго міра! Прости мн? великодушно, въ чемъ я предъ тобою провинился, и помоги мн? подняться! Разсказывай мн? почаще и побольше о томъ, какъ ты живешь. Скажи, что здорова, и что любишь меня! Въ ближайшемъ письм? сообщу теб? планъ моего путешествія, которое я предпринялъ, и которое да благословитъ небо! Прошу тебя объ одномъ: не смотри на меня, какъ на разлученнаго съ тобою! Ничто въ мір? не можетъ зам?нить мн? того, что я утратилъ бы, потерявъ тебя и мою тамошнюю обстановку. Если бы я привезъ съ собою силы мужественн?е переносить вс? непріятности! Не открывай ящиковъ, прошу тебя, и не безпокойся! Поклонись Штейну и Эрнсту! Фрица поблагодари за письмо! Пусть пишетъ мн? чаще. Я уже началъ собирать для него. Онъ долженъ получить все, что хочетъ, и даже больше, ч?мъ хочетъ.

То, что ты была больна, и больна по моей вин?, такъ удручаетъ мое сердце, что я не могу этого выразить. Прости мн?! Я самъ боролся между жизнью и смертью, и никакія слова не могутъ выразить того, что во мн? происходило. Это паденіе вернуло меня къ самому себ?. Любовь моя! Любовь моя!

Палермо, 18 апр?ля 1787 г.

Любовь моя! Еще прощальное слово изъ Палермо! Я могу только повторить теб?, что здоровъ и доволенъ, и что путешествіе мое принимаетъ н?кій образъ. Въ Неапол? оно оборвалось черезчуръ тупо. Изъ моихъ записокъ ты увидишь кое-что подробн?е; о ц?ломъ, о моемъ душевномъ состояніи, о счастливыхъ сл?дствіяхъ, которыя я ощущаю, ничего не могу сказать и не скажу. Это – неописуемо прекрасная страна, хотя сейчасъ я знаю всего лишь кусочекъ ея берега. Сколько радостей доставляетъ мн? ежедневно мое малое знаніе естественныхъ наукъ, и насколько больше долженъ бы былъ я знать, если бы моей радости суждено было стать полной. То, что я готовлю вамъ, удается мн?. Я уже проливалъ слезы радости при мысли о томъ, что обрадую васъ. Прости, дорогая. Сердце мое съ тобою, и теперь, когда разстояніе и разлука очистили все, что стояло въ посл?днее время между нами, прекрасное пламя любви, в?рности и воспоминаній снова ярко горитъ и св?титъ въ моемъ сердц?. Поклонись Гердерамъ и вс?мъ, и не забывай меня!

(Веймаръ), 1 іюня 1799 г.

Благодарю тебя за письмо, оставленное для меня, хотя многое въ немъ меня огорчило. Я медлилъ отв?чать на него, такъ какъ въ подобныхъ случаяхъ трудно быть искреннимъ и не оскорбить.

Какъ сильно я тебя люблю, какъ глубоко сознаю мои обязанности по отношенію къ теб? и къ Фрицу, – я доказалъ моимъ возвращеніемъ изъ Италіи. Герцогъ хот?лъ бы, чтобы я былъ еще тамъ, Гердеръ по?халъ туда, и такъ какъ я не вид?лъ, что могу быть ч?мъ-нибудь полезнымъ насл?дному принцу, то у меня едва ли могло быть что-нибудь на ум?, кром? тебя и Фрица.

О томъ, что я покинулъ въ Италіи, не буду повторять, ты достаточно недружелюбно встр?тила мое дов?рчивое признаніе объ этомъ.

Къ сожал?нію, ты была въ странномъ настроеніи, когда я прі?халъ, и, признаюсь чистосердечно, то, какъ ты меня приняла, и какъ меня приняли другіе, было мн? крайне чувствительно. Я проводилъ Гердера, герцогиню, оставилъ незанятымъ настойчиво предлагавшееся мн? м?сто въ экипаж?, остался для радости, какъ для радости и прі?халъ, и въ ту же минуту долженъ былъ позволить упорно повторять себ?, что могъ бы и не прі?зжать, что не сочувствую людямъ и т. д., и все это раньше, ч?мъ р?чь могла зайти о той связи, которая тебя, повидимому, такъ оскорбляетъ.

И что это за близость? Кому она вредитъ? Кто выражаетъ притязанія на ощущенія, которыя я доставляю несчастному созданію? Кто претендуетъ на часы, которые я провожу съ нею?

Спроси Фрица, Гердеровъ, спроси каждаго, кто мн? близокъ, сталъ ли я мен?е участливъ, мен?е сообщителенъ, мен?е д?ятеленъ въ отношеніи моихъ друзей, ч?мъ раньше? Разв? теперь я не принадлежу имъ и обществу гораздо больше?

Было бы чудомъ, если бы мн? суждено было утратить самое лучшее, самое сердечное отношеніе мое къ теб?.

Какъ сильно почувствовалъ я, что оно во мн? еще живо, когда однажды засталъ тебя расположенною бес?довать со мною объ интересныхъ предметахъ.

Но признаю, что не могу больше переносить того, какъ ты до сихъ поръ со мною обращалась. Когда я бывалъ разговорчивъ, ты закрывала мн? ротъ, когда я бывалъ сообщителенъ, ты обвиняла меня въ равнодушіи, когда я бывалъ д?ятеленъ въ отношеніи друзей, ты обвиняла меня въ холодности и небрежности. Ты сл?дила за мал?йшимъ выраженіемъ моего лица, порицала каждое мое движеніе, мою манеру держать себя, и всегда приводила меня въ дурное расположеніе духа. Гд? было сохраниться дов?рію и чистосердечію, когда ты отталкивала меня отъ себя умышленными капризами?

Я хот?лъ бы прибавить еще многое, если бы я не боялся, что это тебя, при твоемъ состояніи духа, скор?е оскорбитъ, ч?мъ примиритъ со мною.

Къ несчастью, ты давно уже пренебрегла моимъ сов?томъ относительно кофе и ввела такую діэту, которая чрезвычайно вредно отражается на твоемъ здоровь?. Мало того, что трудно превозмогать морально иныя впечатл?нія, – ты усиливаешь еще муку и мрачность грустныхъ представленій физическимъ средствомъ, вредъ котораго въ теченіе н?котораго времени ты понимала, и котораго изъ любви ко мн? ты одно время изб?гала, и чувствовала себя хорошо. Дай Богъ, чтобы л?ченіе и путешествіе принесли теб? пользу. Я не отказываюсь отъ надежды, что ты когда-нибудь снова меня признаешь. Прости. Фрицъ веселъ и прилежно пос?щаетъ меня. Принцъ чувствуетъ себя св?жимъ и бодрымъ.

Бельведеръ, 1 іюня 1789 г.

Г.