Право знать и право не знать

Право знать и право не знать

Понимание разницы между частной жизнью и общественной необходимостью обладать информацией – тонкая грань. В США есть четкая разница между публичной фигурой и частным гражданином, а также между публичными действиями и действиями, которые совершают публичные фигуры, когда они выступают в качестве частного лица. Но с другой стороны, у политика в США практически отсутствует право на защиту частной жизни и информации. Логика простая: человек, который решает стать политиком, во-первых, принимает это решение добровольно, его никто туда не тянет, а во-вторых, он хочет получать зарплату из кармана налогоплательщиков. Избиратели выступают в роли работодателя и имеют право на максимум знаний о человеке, которого нанимают.

Человек, ищущий поддержки от общества, не может скрывать от этого общества то, что оно хочет знать. Ни один серьезный политик в Америке не вздумает судиться с журналистом или СМИ. Это не только выглядит как лицемерие с его стороны, но и может привести к концу политической карьеры. Политики – от президента до последнего публичного клерка в муниципальном офисе провинциального американского графства – журналистов побаиваются и стараются заигрывать с ними. Публичность политики в США и относительная, как я писал выше, свобода прессы стали в свое время сильнейшим фактором, обеспечившим сранительную свободу местной политики от внутренних манипуляций, привходящих и групповых интересов, коррупции, нелегального финансирования политических кампаний и т. п. Конечно, многое здесь не идеально, но все же американская политика в значительной степени свободна от этих недостатков.

Есть еще категория людей, от которых сильно зависит жизнь других, и по их privacy в США до сих пор нет определенности. Например, врач имеет право на защиту своей личной жизни, в том числе личной медицинской информации – она вообще по законам США охраняется особо. Однако возникает конфликт между правами врача на privacy и правами пациентов знать, если, скажем, врач-стоматолог или хирург сам болен СПИДом. Имеют ли родители школьников право знать, что учитель их детей был четыре раза разведен, что для некоторых родителей является просто аморальным? Они не решатся доверить такому человеку своего ребенка. А как быть с религиозными предпочтениями учителя? Конечно, и то и другое является сугубо частной информацией, защищенной соответствующими законами, однако при желании можно увидеть логику и в праве общества на подобные знания о людях, от которых ежедневно зависит их жизнь.

Здесь открывается поле деятельности для журналистов. Еще в начале своей жизни в США я попал в офис профессора-юриста в Гарвардском университете. За его спиной стоял огромный книжный шкаф, заполненный томами законов. «Это, – сказал он, указывая на тома, – введение в законодательство о средствах массовой информации. Само законодательство в этот шкаф и не влезет». Я знал, что Америка – страна законов, юристов и журналистов, но не подозревал, что закон и журналистика в этой стране связаны столь тесно. Расписано буквально почти все – от права журналиста на сокрытие своего источника информации до его ответственности за невольное искажение фактов, от права использовать свой стиль письма до отношений с редакторами и владельцами издания. Есть еще профессиональный кодекс журналиста, где содержится требование, ставшее почти законом: информация должна быть проверена из трех независимых источников. Там же говорится о том, что при описании конкретного человека или его действий журналист должен указывать максимальное число его личностных характеристик, чтобы люди с такими же именами и фамилиями не были приняты за героя статьи. Там же содержится запрет на указание национальности или религиозной принадлежности преступника и т. п. Конечно, реализация на практике многих положений этого огромного законодательства зачастую отличается от того, что написано в книгах. Однако наличие этой правовой базы дает журналистам США немалый профессиональный инструментарий.

У подавляющего числа журналистов в США нет специальных пресс-удостоверений – они не нужны, поскольку у них есть такие же права на получение информации, как и у всех граждан страны, что обеспечивается законом о свободе информации. Специальные аккредитации нужны для попадания на режимные объекты – например в Белый дом. В другие государственные здания, как правило, граждане США проходят легко. Для этого не нужно выписывать пропуск – достаточно просто пройти через рамку металлоискателя и показать свое водительское удостоверение.

Запретить гражданам страны входить в здания, которые содержатся за счет их налогов, невозможно, это будет нарушением закона. Даже в здание конгресса США можно войти свободно, там нет никакого столь знакомого россиянам «бюро пропусков» или чего-либо в этом роде. Замечу в скобках, что члены конгресса, конечно, получают большое число просьб и жалоб, однако их количество не идет ни в какое сравнение с некоторыми другими странами, так как здесь принято сначала «идти по цепочке», а не жаловаться сразу наверх. Очень часто то или иное звено этой административной цепочки решает проблему жалобщика. Конечно, после событий 11 сентября 2001 г. контроль усилился, однако он не повлиял на право американских граждан иметь постоянный доступ к членам конгресса и сенаторам страны и своих штатов, не говоря уже о представителях других ветвей власти. Поэтому и жизнь у американских журналистов, с одной стороны, проще – им не надо заморачиваться с получением доступов и уговорами какого-либо чиновника поделиться информацией, – но с другой стороны, сложней, так как доступ к этой информации может получить любой гражданин страны и «отобрать хлеб» у профессионального журналиста. По мере развития Интернета и социальных сетей вероятность таких ситуаций растет очень быстро.

Все это касается госорганизаций, политиков, чиновников и той категории людей, которые в России называются бюджетниками. С частным бизнесом ситуация сложней. У тех, кто работает не за общественные деньги, прав больше. Это естественно, ибо они не залезают в карман налогоплательщику. Частная корпорация имеет право на гораздо большую закрытость от публичного интереса. Ее права и возможности журналистов тщательно регулируются законодательством, хотя и тут нередки случаи, когда газета или телевизионный канал прорывают систему корпоративной защиты и публикуют или транслируют материал, полученный в результате журналистского расследования. Как правило, корпорации при этом не бегут в суд для защиты, однако включают систему контроля нанесенного ущерба, показывая, что уж они-то всегда выступали за открытость и как можно большее информирование своих клиентов о том, что происходит внутри. Потеря публичной репутации – самое страшное, что может с ними случиться, поэтому они стараются никогда не «наезжать» на журналистов или издания, представляющие интересы клиентов и покупателей.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.