Вот тебе и Севера…

– Это в Питер народ едет белые ночи смотреть, экзотикой наслаждаться. У нас обычно от белых ночей уезжают, – словоохотливый водитель рассказывал о мурманской жизни. – Здесь в июне солнце вообще не заходит. Спать можно только при зашторенных окнах. Не все это переносят. Но полярная ночь – это еще хуже. Круглые сутки темно. Зато у нас служить легко.

– Это почему? – я с любопытством встрепенулся

– Так что той службы? Всего два дня… – и, поймав мой удивленный взгляд в зеркале заднего вида, засмеялся, понимая, что я попался на его шутку. – У нас же дни полярные. По полгода. И ночи такие же. Вот и служат солдаты на Севере всего два дня. А теперь так вообще всего на один день в армию идут… – и он снова весело хмыкнул…

За окнами авто мелькал странный лес. Точнее, подлесок. На бесчисленных гранитных скалах и «черепах» густо теснились невысокие, в руку толщиной, деревца, в основном береза. Но среди березняка часто мелькала рябина с ее наливавшимися оранжевыми тяжелыми кистями ягод. Тут было царство мха всех цветов и расцветок и царство воды. Справа и слева от дороги непрерывной чередой мелькали зеркала и блюдца озер. Они были всех размеров – от небольшого бочага до роскошных «швейцарских», которые обычно украшают туристические проспекты, – при этом располагались на разных высотах, иногда почти балконами, друг над другом.