ОФОРТ — ЗА БОРТ?

ОФОРТ — ЗА БОРТ?

Даниил Торопов

29 июля 2003 0

31(506)

Date: 29-07-2003

Author: Даниил Торопов

ОФОРТ — ЗА БОРТ?

В свое время Мережковский предвидел Грядущего Хама. "У этого Хама в России три лица… Третье лицо, будущее, — под нами, лицо хамства, босячества… — самое страшное из всех трех лиц". Намек был очевиден — мыслитель не принимал радикального революционного движения. Не принял он соответственно и Октябрьской революции. Но предвидение было преждевременно: "хам" строил театры и библиотеки, возводил музеи и памятники. Породил стили. Сегодня на фоне эстетического безвременья — красный период видится, как великий культурный феномен.

Однако мрачные предчувствия Мережковского, увы, не оказались фантазией. Более того, пришедший к власти персонаж напоминает уже представителя пятого сословия, описанного Юлиусом Эволой, лишенного минимальной связи с духовным, человек-брюхо. Один мой знакомый назвал глобализм жлобализмом именно из этих соображений.

На все эти мысли наталкивает ситуация вокруг художественный мастерской "Московский эстамп" по адресу: улица Гиляровского, дом 38.

В 1912 году в Москве заканчивается строительство Музея изящных искусств. Весь декор музея был сделан художником-монументалистом, известным театральным художником ( декорации и костюмы к спектаклю "Принцесса Турандот" в театре Вахтангова) Игнатием Игнатьевичем Нивинским. За это он получает от императорской фамилии деньги и на них покупает землю на 2-й Мещанской улице. Там Нивинский строит крупную мастерскую и организовывает студию. Студия долгое время является заметным культурным центром Москвы, где собираются художники, поэты и артисты. Здесь устраиваются выставки, проводятся концерты. После смерти Игнатия Игнатьевича в 1933 году в его доме была основана Общественная мастерская, где могли работать все московские художники-офортисты. Вдова Нивинского Эмилия Вацлавовна передала все оборудование студии, библиотеку, работы и коллекции Московскому Союзу художников. Таким образом творческая мастерская "Московский эстамп" существует до наших дней. После Нивинской студией руководит художник-экспериментатор Евгений Тэсс и затем последний руководитель (с 1981 года) Вячеслав Павлов. В 60-х годах студию начинает финансировать Художественный фонд, проводится капитальный ремонт — здание становится исключительной собственностью Союза Художников.

Наступившие новые времена не поколебали стойких позиций "Московского эстампа" — студия спокойно переживает очередное изменение правил игры, более того, остается единственным экспериментальным эстампным центром в Москве.

Но наступает 2002 год. Договор с Москомимуществом надо заключать заново, ибо изменилось законодательство. И тут начинаются игры.

Чиновники Москомимущества тянут с регистрацией. Летом они выставляют студии претензию, что художники якобы незаконно владеют этим строением. Начинается судебный процесс. Первый суд в августе 2002 года отвергает претензии чиновников. Но вместо того, чтобы признать правоту "эстамповцев", Москомимущество подает на апелляцию. Второй суд (октябрь 2002 г.) решает дело в их пользу. На кассацию подают уже художники, и Федеральный арбитражный суд решение о выселении художников отменяет и отправляет дело на новое рассмотрение. Последний арбитражный суд, состоявшийся в апреле этого года, художники выигрывают. Решение от августа минувшего года "в части отказа в удовлетворении иска Департамента городского муниципального имущества г. Москвы… оставить без изменения, а апелляционную жалобу без удовлетворения". Кроме того, еще в декабре, по запросу руководства Московского Союза художников, главное управление охраны памятников г. Москвы сделало вывод, что здание является "вновь выявленным объектом культурного наследия, подлежащим государственной охране". Казалось бы, все. Вопрос закрыт. Но не тут-то было. Что называется, не мытьем, так катаньем.

Москомимущество заключает два договора на аренду здания — одновременно и с художниками, и с некоей коммерческой структурой. Одновременно на регистрацию подаются два договора, с фирмой он заключается, с "эстамповцами" под разными предлогами откладывается. В результате пресловутая регистрация длится до сих пор.

Проблема в том, что у художников статус здания безвозмездный — они платят только коммунальные услуги. А с фирмы за аренду можно срубить приличные бабки.

И вот 12 июля, в субботу, когда кроме немолодого сторожа в мастерских никого не было, в здание врывается команда из Москомимущества и фирмачей и занимают его. По сей день художники в здание не допускаются. Неведомо в каком состоянии находятся работы, раритеты, наследие Игнатия Нивинского.

Квалифицировать произошедшее иначе как бандитский налет невозможно. Здание никогда не принадлежало городу. Оно было построено человеком на собственные деньги, была создана общественная студия. При советской власти статус-кво был сохранен. При "демократической", "уважающей права собственности" …

Похоже, лужковские чиновники в погоне за прибылью вообще забыли, что такое совесть. Выступая по телевидению, некий деятель заявил, что выселение художников происходит согласно решению Октябрьского суда (действительно выигранного Москомимуществом)— как будто не было двух других судов, признавших правоту студии.

Художники слишком мягки и наивны. Столкнувшись с тем самым Хамом, они держатся в рамках корректности, собираются действовать судами. Хотя, по-хорошему, надо было бы выкинуть из здания оставленных там часовых противной стороны и окопаться числом в триста душ (столько работает в студии) — и никто бы не посмел сунуться. Против лома нет приема, если нет другого лома.

И еще. Все девяностые годы художники стояли несколько в стороне от бурных социально-политических процессов. Зачастую разделяя все требования оппозиции, читая газеты, но предпочитали позицию невмешательства. По принципу как бы чего не вышло. Авось пронесет. Случай с "Московским эстампом" прекрасно дал понять, что отсидеться "дома" не удастся. Эта власть залезет и в дом.

Выход один: записываться в коммунисты, нацболы, скинхеды и отдать свои таланты на службу сопротивлению. Хотя бы из соображений собственного будущего. Ибо капиталу художники не нужны.