ЭВОЛЮЦИЯ БАНДИТИЗМА

ЭВОЛЮЦИЯ БАНДИТИЗМА

Евгений Левшин

8 июля 2003 0

28(503)

Date: 08-07-2003

Author: Евгений Левшин

ЭВОЛЮЦИЯ БАНДИТИЗМА

В СССР ПОСЛЕДНИХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ бандитизма не было. Не надо проводить параллели с глупейшей фразой про секс. Этого как раз было — хоть отбавляй: рождаемость в два раза превышала смертность. Это в РФ секса нет, одни разговоры "про это". Под окнами родильных домов никого, зато морги стали одними из самых посещаемых учреждений. Бандитизма действительно не было, в смысле явления, влияющего на экономику и политику страны. Банды были. Даже на инкассаторов нападали. Правда, настолько редко, что потом почти по каждому случаю художественный фильм создавался про успешное раскрытие преступления. Чаще банды работали тихо, "контролируя" подпольное предпринимательство и всякое мелкое жулье. Человеку вообще, а власть имущему — в особенности — хочется видеть и слышать приятное про себя и свою любимую родину. Поэтому, была даже кабинетная установка: воздерживаться от обвинений и приговоров по бандитизму. То есть, если бандиты шлепнули кого — значит просто убийство, ограбили — грабеж и т.д. И если даже статья 77 Уголовного Кодекса РСФСР давала все формальные основания для обвинения группы злодеев в бандитизме, обвинять их именно в этом следователям не рекомендовалось. "Ну мы же не в двадцатых годах живем!"— разводили руками прокуроры,— "Ну какой сейчас бандитизм? Чего народ пугать?"

Как только кооперативы начали украденные в ближайшем магазине котлетки продавать как свои собственные, бандиты, поведя волчьими носами, почуяли: грядет их звёздный час, и мертвой хваткой вцепились в криминальное и полукриминальное предпринимательство (Некриминального предпринимательства в России не было и нет). Одновременно в руководстве правоохранительных и силовых ведомств стала проводиться негласная, но достаточно жесткая чистка: новая власть избавлялась от всех, кто был недостаточно демократичен и мог помешать растаскиванию государственной собственности. В руководство этих ведомств стали внедряться люди, от которых требовалось только одно: верность режиму. Поскольку за милицейскую зарплату верным режиму мог быть только коммунист ленинского призыва, то силовикам и правоохранникам было попросту разрешено приватизировать свои должности. С ведома, поощрения и по примеру верховной власти началось повальное коррумпирование учреждений, отвечающих за законность. Параллельно и во взаимосвязи с этим процессом, на этот же период (начало 90-х годов), приходится расцвет классического бандитизма. Это было славное время бандитских сборищ средь бела дня в людных местах городов. Принадлежность к группировкам не то что не скрывалась, а даже демонстрировалась: спортивные костюмы, крутящиеся на пальцах четки и т.д. Системный рэкет охватил все сферы новой экономики: от приватизированных заводов до бабулек, торгующих сигаретами. Бандитизм даже дублировал своей структурой административное устройство страны: были группировки поселковые, районные, областные; видимо, были и федеральные. Попытки обычных уголовников взять свою долю в большинстве случаев успеха не имели. Они выбивались из дела менее пьющими и лучше организованными спортсменами. Да и коммерсанты предпочитали платить фиксированную дань "нормальной" крыше, чем разбираться всякий раз с пьяной шпаной. К слову сказать, вспоминаю один разговор со старым рецидивистом. Он жаловался: "На зоне такой же бардак, как и в стране. Приходит новая молодежь. Прежние заслуги не ценятся, стариков не уважают, система подчиненности рушится." Появились новые русские милиционеры и прокуроры: золотые цепи, печатки, иномарки. Усилился кавказский акцент. Демонстрация материального успеха, стократно превышающего нормальные милицейские и прокурорские возможности, теперь не глупость обозначала, а напротив, имела важный практический смысл — "клиенту" давали понять: "Я свой парень. Со мной можно дела делать". По замыслу младшенького Гайдара, Россию должны были спасти богатые люди. Да где ж их взять? Предприниматели, разбогатевшие на выпуске конкурентоспособной продукции,— это и сейчас мечта идиота. Вот и получилось, что бандитизм в форме системного рэкета стал локомотивом экономической реформы как один из наиболее простых и быстрых способов накопления капитала. Тем более, что наиболее умные и образованные бандиты уже тогда понимали: такой кайф вечно продолжаться не может,— и принимали меры к легализации, создавая различные коммерческие структуры. Параллельное обогащение чиновников, "жадною толпой стоящих у трона", для власти являлось ценностью по определению. Непосредственно проценты с предпринимательства чиновники в большинстве случаев тогда не снимали. Власть шатало. Еще много было в госаппарате "бывших", затаивших злобу на высокопоставленных демократических воров. Поэтому награбленное аккумулировали организованные бандиты, а уж их безбоязненно стригли новые русские силовики и администраторы. Таким образом, сложился экономический и политический союз власти и уголовщины. Прямым, логичным и неизбежным следствием этих процессов стал расстрел Верховного Совета, показавший, что власть, по принципу: "с кем поведешься…", окончательно перешла на "понятия". Верховный Совет, в последний год своего существования, при всех своих бесспорных пороках, возможно даже не желая того, стихийно создал разделение властей и оставался единственным в стране учреждением, способным всерьез интересоваться делишками исполнительной власти. За это его и шлепнули. Нынешний российский парламент с карикатурно-архаичным названием — это что-то вроде надувной женщины для политически озабоченных. Не потому, что там какие-то неправильные депутаты, а потому, что такая роль ему отведена нынешней Конституцией. Суррогатное удовольствие от политических актов там получить можно, но власть чиновничества всё равно остается безраздельной. Так вот, кроме непосредственного воровского дохода от реформы, можно было еще под нее снять капусту с Запада. Но для этого власти надо было продемонстрировать непримиримую борьбу с русским бандитизмом, которым к этому времени уже успели весь мир запугать. Создаются РУОПы. Издаются угрожающего содержания Указы. Мнение прокуроров поворачивается на сто восемьдесят градусов: "Даешь бандитизм!" Ничто так здорово не получается у нашей милиции, как статистика. Фантастические проценты раскрываемости как признак умственной отсталости — это тема отдельного разговора. Со времен княгини Ольги не было на святой Руси столько организованных преступных группировок (ОПГ), сколько их было "ликвидировано" в РФ в первой половине 90-х годов. Двое алкашей, набивших морду третьему за пьяный долг, шли в суд с обвинением, как минимум, в вымогательстве организованной группой. При этом намозолившие глаза людям региональные группировки продолжали свою открытую деятельность, словно не читали газет и не знали, какая непримиримая война с ними ведется. Вот типичный, как старый анекдот, пример того времени, к которому я имел некоторое касательство. Работяга на "жигулях" пнул в бампер "мерседес". Сначала "хиханьки-хаханьки", "ГАИ не надо, придешь завтра ко мне в офис. 200 баксов и вопрос закрыт." На следующий день водитель "мерседеса" оценил свои материальные потери уже в 500 долларов. Еще через некоторое время в квартиру к владельцу "жигулей" вломились несколько молодцов. Никого не били, не угрожали, просто походили по квартире и ушли, назвав следующую цену с учетом процентов. Короче, мужика поставили "на счетчик". Когда всё его имущество было распродано, налогоплательщик пришел в местный РУОП. Начальник указанной организации, выслушав гражданина, тут же из кабинета, в его присутствии, позвонил в офис водителю "мерседеса" и попросил его приехать. Тот довольно быстро примчался. Оперативное совещание работников милиции и бандитов проходило в отсутствие потерпевшего, которого попросили подождать в коридоре. Затем его пригласили в кабинет, где один из стражей порядка сообщил ему примерно следующее: "Мы тут за тебя похлопотали. Короче, с тебя еще 5000 баксов, и вопрос закрыт." Озабоченный налогоплательщик пошел жаловаться в вышестоящую милицейскую структуру, где и имел беседу со мной. Продолжения истории, к сожалению, поведать не могу. Своих дел было "по горло", да я и не думал тогда, что буду пописывать статейки, порочащие собственные внутренние органы. Помню только, что в течение следующей ночи какие-то начальники по телефону раза два предупреждали, чтобы я никому ничего об услышанном не рассказывал. Печальное и смешное ходят рядом. Несколько лет назад кто-то из руководства наконец-то заметил, что название РУОП: региональное управление по организованной преступности,— звучит двусмысленно и трудящимися может быть неверно истолковано. Вставили слово "борьба". Теперь везде РУБОПы. Впрочем, их опять как-то переименовали — должен же генералитет чем-то заниматься.

Вспоминается одна телевизионная передача, на которой известный борец с "прыгающими львами" господин генерал Гуров, раскрученный СМИ непонятно по поводу каких побед, отвечал на вопросы аудитории. Один подросток задал ему вопрос, простой до безобразия: "Почему бандиты, про которых все знают, что они бандиты, спокойно ходят на свободе?" Ответ ведущего специалиста по мафии был пошлейшим, но в духе времени: "Мало знать, что он бандит. Надо еще доказать это. А доказательства найти трудно". У генерала милиции не хватило гражданского мужества признать, что бандиты коррумпируют чиновников, которые обязаны пресекать их деятельность, и что именно это явление, а не какое-либо другое, во всём мире и называется мафией. Доказательства организованной бандитской деятельности действительно на дороге не валяются. Чтобы их добыть, необходима в высшей степени профессиональная и кропотливая работа: создание агентурной сети, систематическое отслеживание преступной деятельности с применением современных технических средств, грамотная психологическая работа с потерпевшими и т.д. и т.п. А самое главное, для того, чтобы этим заниматься, необходима единая воля народа и государства, направленная на подавление бандитизма. Ничего этого не было и нет. Есть страх обывателя от его незащищенности и понимание властью своей непосредственной выгоды от деятельности "ОПГ". Сложилось взаимовыгодное мирное сосуществование бандитов и чиновников силовых ведомств, при котором одни, в отсутствие доказательств, за несколько лет становились миллионерами, а другие, также в отсутствие доказательств, — генералами. А появись доказательства — для многих из тех и других не случилось бы, соответственно, ни того, ни другого.

Негоже всё марать черным цветом. На волне политической и, по сути, лживой, чисто пропагандистской кампании по борьбе с бандитизмом первой половины 90-х годов, проявились отдельные парадоксальные факты самоотверженной работы некоторых милицейских подразделений, не успевших к тому времени "ссучиться". Было проведено немало успешных задержаний бандитов с поличным. Были воистину блестящие примеры тонкой оперативной работы, приведшей к сталкиванию между собой отдельных группировок, войнам между ними и их самоуничтожению. Но, вступив в противоречие с реальной политикой президентской власти, эти факты не превратились в благотворную тенденцию. Ликвидация крокодилов, несущих золотые яйца, не соответствовала задачам экономической реформы. Работники милиции, честно работавшие по бандитизму, рано или поздно сталкивались с криминальной властью и оказывались одни, без поддержки руководства, государственных и общественных структур. Задержанные бандиты быстро выкупались на свободу из суда или из "зоны" и, как ни в чем не бывало, продолжали свою деятельность. Успешная работа не только не становилась залогом карьерного роста, но наоборот, могла стать "излишней" и, кроме непосредственной опасности для жизни, приносила массу служебных неприятностей. Наступил последний акт трагедии советской милиции: видя унизительную бесперспективность своей тяжелой и опасной работы, профессионалы уходили из системы, спивались, стрелялись …

Свято обязан напомнить еще одно: многие оперативники, прежде всего — из РУОПов, обладающие бесценным криминалистическим опытом, которые должны были ловить бандитов и киллеров, были брошены в Чечню под пули, где "работали" как пехотинцы. Уголовная ответственность за вредительство в РФ отменена, поэтому бывшие руководители МВД, лично ответственные за этот отстрел профессионалов, теперь консультируют Думу по вопросам борьбы с преступностью.

ЕЩЕ ДРЕВНИМИ БЫЛО ЗАМЕЧЕНО , что всё течет, развивается и размножается. Вседозволенность президентской, т.е. чиновничьей власти, перенявшей у своих друзей "понятия" и "понты", стала генератором новых передовых идей в сфере дальнейшей демократизации и криминализации общества. Вторые ельцинские выборы показали, что славное наше государство укрепляется. Бренные останки армии, авиации и флота блюдут верность режиму. Сами свободные выборы — это не так страшно, как нас всегда пугали. Следовательно, госаппарат больше не нуждается в какой-либо прослойке между ним и излишками материальных средств, которые предприниматель не знает на что потратить. Зачем сидеть на процентах от гнусной бандитской деятельности, если можно взять всё? Но куда же девать самих бандитов? Ликвидировать их как классового врага? Цивилизованные страны не поймут. Применить уголовный закон как положено? Даже не смешно. Специалистов по доказыванию и всяких там законников самих уже ликвидировали давно. Осталась одна палочка-выручалочка — "кошелёк Жеглова". И вот "братаны", как червяки после дождя, разом повылазили из своих нор на улицу и потащились к территориальным отделениям милиции, аккуратно прижимая к груди пистолеты, боеприпасы и пакетики с героином. Как водится: "лес рубят — щепки летят",— тем более, что лес, в сущности, из щепок и состоит. Поэтому там же было и немалое количество обыкновенных коммерсантов и просто прохожих, не понравившихся начальству. Достаточно было любому оперу написать рапорт о том, что, по его сведениям, которые никто не собирался проверять, гражданин такой-то является членом ОПГ, как тут же возбуждались уголовные дела и давалась санкция на обыск, в ходе которого, естественно, находилось всё, что нужно. То, что сам опер при этом является членом еще более крупной и опасной ОПГ, доказать через действующую правоохранную систему невозможно, поскольку она не заинтересована в самоуничтожении. Один молодой следователь рассказывал, как на одном из первых дежурств его вызвали оформить задержание. Приехал на какую-то квартиру. Там стоит прилично одетый налогоплательщик в сексуальной позе: "руки на стену, ноги врозь". На столе лежит пистолет. Оперативники прибывшему следователю и понятым объясняют, что пистолет изъят у этого дяди. Гражданин свободной наконец-то России хнычет, что это не его. Тогда понятых попросили подождать в коридоре. Оперативник берет хорошо смазанный пистолет и засовывает его задержанному за пояс, после чего кладет его на место. Снова приглашаются понятые, и составляется дополнительно протокол изъятия у члена ОПГ белой фирменной сорочки с яркими пятнами от оружейного масла. Начинающий следователь так испугался увиденного, что только через год-два на какой-то пьянке решился мне об этом вполголоса рассказать. Ничего! Еще немного поработает — и не такого насмотрится. Привыкнет. У другого следователя — бывшего соседа по коридору — было похлеще. Предпринимателя взяли в офисе, на глазах у десяти сослуживцев. По материалам дела, однако, тот имел хамство ехать на машине по городу с автоматом в багажнике. Я помню, еще советовал следователю побыстрее, как положено, этот автомат распилить. Не тут-то было. Не позволили. Приехал начальник РУОПа и забрал его на новые "операции". Предприниматель, естественно, сидит. Плюют не только на Закон, но и на элементарную логику. Самолично видел приговор, из которого суть событий просматривается следующим образом. Милиционеры останавливают некую автомашину и обнаруживают в ней целый арсенал оружия и боеприпасов. Водитель объясняет, что всё это он взял у господина А. У самого А. ничего тогда не нашли, но поскольку заказан был именно он, то он и сел по данному делу в тюрьму, а владелец военного арсенала пошёл как свидетель.

Предвижу возражения читателя, никогда не работавшего в правоохранительных органах: "Что ж вы, следаки, мать вашу, сами такие дела крутите, а потом через газету на всю страну жалуетесь? Поступали бы сами по закону!" Возражу так: "Возьми ружье. Подскажу где. И иди штурмовать Кремль. А еще лучше — Белый Дом США. Глупо? Молодец, соображаешь! Чиновник — это винтик. Начнешь крутиться в другую сторону — сломают быстро. А сама машина, при этом, даже не скрипнет. Голосовать надо правильно. А то — "Всё путём, всё путём!"

ПРОЦЕСС ЗАМЕЩЕНИЯ БАНДИТСКИХ КРЫШ над предпринимательством крышами милицейско-прокурорскими и административными как массовое социально-экономическое явление, если я правильно понимаю, следует считать начавшимся со вторых ельцинских выборов и получившим свое полное и необратимое завершение в период правления Путина В.В.,— типичного ельцинского "силовика". Радость народа от появления в стране трезвого президента — это ничто в сравнении с дикой радостью от того же факта в среде силовиков, мучительно искавших себе все эти годы место под солнцем. Это их звездный час. "К ногтю олигархов! Теперь мы будем олигархами! Расступись, грязь, говно плывет!" По стране прокатилась волна героических операций силовых ведомств, которые в народе окрестили "маски-шоу". Подавляющее большинство этих мероприятий никакими приговорами или вообще сколь-нибудь значимыми уголовными делами не закончилось. Просто капиталистам дали понять, кто теперь в стране хозяин и кому следует платить. Положение о том, что всё государственное гораздо хуже, чем частное, провалилось с треском. Государственный бандитизм оказался гораздо эффективнее, чем классический. Он забивается во все поры экономического организма. Любой гражданин, получающий доходы не из бюджета, попадает в сети чудовищных законов и правил, выполнив которые, он не получил бы никакого дохода вообще. Поэтому он вынужден нарушать и платить контролеру. Любое усиление контроля над чем бы то ни было в нашей стране обозначает только одно: обогащение тех, кто контролирует. Само это понятие давно уже обрело криминальный смысл. У классических бандитов было понятие грязной работы. У государственного бандитизма такого понятия нет. Нормальные опера как-то рассказывали, что на некоторых рынках замечена милицейская крыша над карманниками. А ведь карманник — это низшая ступень уголовщины, и обычные бандиты этим брезговали (Об участии работников центрального аппарата МВД и Генеральной прокуратуры в организации поставок героина в Москву смотри газету "Завтра" №24 за 2000 год). Было бы глупо искать какие-то положительные стороны данного процесса. Дескать, все-таки какое-то количество обычных бандитов убрали, теперь они ведут себя не так нагло. Чушь. Классический бандитизм никуда не делся. Он просто еще раз проплатил свою безопасность, уступил некоторые направления и стал работать более тонко. Теперь создаются всякие благотворительные фонды, куда предприниматель должен добровольно, если хочет жить, вносить деньги. Заключаются договора с односторонней выгодой и т.д. и т.п. Государственный бандитизм для гражданина гораздо опасней обычного. Простого бандита, если сильно достал, можно было просто замочить и, при хорошем раскладе, еще остаться живым и на свободе, поскольку банда заинтересована в бессловесных дойных коровах, а не в войне с отважными и хладнокровными гражданами. А попробуй оказать вооруженное сопротивление бандиту с ксивой, сующему тебе в карман какой-то пакетик?! Тебе не хватит жизни, чтобы доказать свою невиновность. И на посмертную реабилитацию надеяться не надо. Ведь никакого особого ярлыка, типа "враг народа" тебе не оставят. Ты просто уголовник. Как все. Предвижу возражения штатного оптимиста: "А как же суды? Вот там и нужно доказывать свою правоту. Вот и судебная реформа состоялась. Опять же новый УПК…" Миленький! А судьи у нас кто? Инопланетяне? Эти чиновники работают по тем же чиновничьим законам, как и все остальные. Ты думаешь: мало в наших судах бьются головами об решетку и истерически кричат: "Не мое! Подбросили!"? Суд, в лучшем случае, проверяет законность и обоснованность обвинения следующим образом. Вызываются работники милиции, и происходит однообразный разговор. Судья: "Вот гражданин утверждает, что вы ему героин подбросили. Скажите: вы не подбрасывали ему героин?" Милиционер-свидетель: "Нет, что вы! Мы не подбрасывали ему героин". Судья: "Спасибо, мы так и думали". Потом, когда налогоплательщик из зоны будет писать жалостливые письма на приговор, то из всех судебных инстанций получит стандартный, заранее забитый в компьютер ответ буквально следующего содержания: "Ваши доводы о том, что героин был Вам подброшен, были тщательно проверены в ходе судебного заседания и своего подтверждения не нашли." Всё.

Оптимист, конечно же, еще найдет возражения: "Путин В.В. несомненно наводит порядок в системе. Вот, я слышал, проводится операция "Чистые руки"…" Да ты всё перепутал! Это Андропов проводил операцию "Чистые руки", а Путин В.В. проводит кампанию с тем же лозунгом. Нельзя, подобно известному рассказчику, поднять самого себя за волосы и вытащить из болота, да еще вместе с конем. Всё слишком далеко зашло. Если одна грязная рука скребет другую грязную руку, то грязи от этого меньше не становится. Если бы действительно Кремль захотел провести чистку правоохранных рядов, то что должно было следовать сразу за официальным признанием их коррумпированности? Правильно! Пересмотр обвинительных приговоров, с большей или меньшей вероятностью порожденных криминальными чиновниками. Однако никаких поползновений в этом направлении не происходит. Когда коррупционеры начинают бороться с коррупцией, то разворачивается настоящий фестиваль беззакония и произвола. Пример? У меня приятель один, чиновник, тоже большим оптимистом был: жил — не тужил, солнышку радовался. Тут на него заявление в милицию поступило, что он в том году как-то у одного гражданина взятку взял — 500 долларов. Через месяц следствия этот потерпевший гражданин вдруг "дополнительно вспоминает", что на одной из купюр, которыми он чиновника одаривал, написано имя его (гражданина) любимой женщины и номер ее телефона. Ну у богатых, знаешь, свои причуды. Денег на записную книжку нет, приходится на долларах телефоны писать, а потом эти же доллары в качестве взятки совать. И вот у моего чиновника проводится обыск. Долго, тщательно, всё как положено. Понятые, протоколы. Два часа чего-то ищут. Когда понятые и хозяева квартиры устав, присели на диван, вдруг из туалета доносится вопль: "Эврика", и в комнату входит борец с коррупцией, вертя в руке искомую купюру с именем женщины, той самой, что удивительно. И даже номер телефона совпадает. Все попытки обжаловать действия работников ОПГ, ах, простите, милиции, успеха не имели. Чиновника сейчас судят. Посмотрим, что будет.

"Так вот же в Москве милиционеров-оборотней взяли. Наконец-то началось оздоровление!" Да напряги память! Всё это уже было. Обыски в особняках с вывозом ценностей на самосвалах и всё такое. Так и кажется, что в телевизоре мелькнет Гдлян. Мы уже научены: чем громче дело начинается, тем тише оно заканчивается. Принципиальное расследование этого дела до конца, с надлежащими организационными и правовыми выводами может привести ни больше ни меньше, как к смене власти. Поэтому не надо обольщаться: покричат, поумничают, пар из общественности выпустят, и всё будет как было. Вы только прислушайтесь к тому, что говорят: оказывается(!) эти оборотни наркотики подбрасывали, дела фабриковали и деньги вымогали! Какое открытие! Кто бы мог подумать?! Руководитель МВД выставлен первым разоблачителем этого явления. Какой профессионал! Какой перспективный политик! Путинскому генералитету — ура! Между тем за последние десять лет все суды и прокуратуры страны по крыши завалены безрезультатными жалобами граждан на именно такие действия силовых ведомств. По этой криминальной схеме давно уже работает вся правоохранительная система России. Не оборотни они, а стандартные функционеры режима. Милиционеры-оборотни сегодня — это те, кто, несмотря ни на что, честно выполняют свой долг. Так зачем же режиму создавать себе трудности такими делами? Ответ простой и печальный: Путин В.В. поехал в Англию денег просить. Надо продемонстрировать Западу непримиримую борьбу с коррупцией, как недавно — с бандитизмом, а то не дадут. А система от этих дел не пострадает. Предвижу, что теперь противостоять заказным делам будет еще труднее. Правоохранные чиновники получили мощный аргумент и на претензии будут отвечать так: "Вот видите. Когда надо, мы разоблачаем тех, кто фабрикует дела. Но это не Ваш случай".

КАК-ТО НА ДНЯХ имел дискуссию с одним адвокатом, который привел действительно профессиональные возражения тому, о чем сказано выше. Он рассуждает примерно так: "Вот ты всё говоришь, что подбросы и провокации носят повсеместный и массовый характер. А ты отдаешь себе отчет в том, что юридически доказательств этому не существует. Много ты видел приговоров суда в отношении лиц, это делающих? Более того, нет ни одного сколько-нибудь официального документа, где бы системность этих фактов признавалась властью. Вот потянет тебя руководство МВД в суд за клевету, что будешь делать? Ведь свидетели твоей правоты — все сидят с неотмененными обвинительными приговорами. Их показания, формально,— не доказательства того, что ты утверждаешь, а попытка избежать справедливого наказания." В этом есть серьезная логика. Ну что ж, прибегнем к основному закону криминалистики, который гласит: всякое преступление оставляет следы, и их всегда можно найти. Следовательно, если преступления носят массовый, систематический характер, то как бы власть их ни отрицала и ни укрывала, в обществе и государстве должны происходить видимые явления, отражающие реакцию на эти преступления. Эти явления и будут следами. Самый яркий след этого рода просто мозолит глаза: это институт неприкосновенности. У нас неприкосновенны по закону(?) "семья", президент, депутаты и судьи. Вопрос: если нет подбросов, провокаций, заказных уголовных дел, приговоров "по звонку", то зачем им всем неприкосновенность, т.е. невозможность обычным способом провести у них обыск и возбудить уголовное дело? Может, они все просто боятся справедливого карающего меча? Глупости. Что, депутат или судья не в состоянии, при поступлении на должность, вынести из своей машины и квартиры все наркотики и патроны и спрятать их в надежном месте? Неприкосновенность есть однозначное признание самими чиновниками факта величайшей опасности, которая исходит от современных силовых и правоохранных ведомств. Они знают, что если занимаешься политикой, правосудием или бизнесом, то правопослушание от тюрьмы не спасет, и если придут с обыском, то найдут всё, что надо. Конечно, есть и оборотная сторона неприкосновенности как способ обезопасить свою шкуру за счет простых граждан. Особенно ясно это видно на примере суда. Неприкосновенность нужна судье для противодействия возможному прессингу со стороны криминализированных силовых ведомств. Но когда этот же судья слышит на заседании заявления о преступных действиях этих ведомств в отношении подсудимого, то он поступает так, как описано выше. Если наши судьи действительно так беспредельно доверяют органам обвинения, то пусть они откажутся от неприкосновенности, и народ их зауважает. И здесь мы подходим к другому общественно значимому следу от деятельности государственного бандитизма. Доля оправдательных приговоров в судах нашей страны составляет менее 0,4 %. Это меньше, чем при Дзержинском. Это гораздо (в десятки раз) меньше, чем в любой цивилизованной стране. Почему? Потому, что государственный бандитизм безжалостен. Он не намерен давать гражданину шанс на сопротивление. Подумайте: ежели каждая тварь, которую в интересах дела надо упечь, будет доказывать свою невиновность в суде, это что начнется? Людишки оборзеют, перестанут бояться, перестанут бабки нести. На одну зарплату жить придется, что для любого бандита страшнее тюрьмы. Так что желающим опровергнуть мои гнусные измышления придется подготовить ответы на вопросы: зачем отдельным категориям граждан неприкосновенность, если правоохранные ведомства только тем и занимаются, что блюдут закон, и как современный российский суд умудряется оправдывать людей реже, чем пресловутые сталинские тройки?

Если бы то, что происходит в нашей стране, происходило где-нибудь в другом месте, то специалисты по политической терминологии, наверное, окрестили бы этот режим "бархатным фашизмом", т.е. таким способом правления, при котором не практикуются массовые казни, работает небольшое количество оппозиционных изданий, конечно, не охватывающих всю массу населения, и при этом с любым человеком государство может сделать (и делает) всё, что угодно, и за это никто не отвечает, поскольку судебная и все иные ветви власти подчиняются единому политическому, а, по сути, силовому, вооруженному руководству, которому интересно прежде всего его собственное экономическое благополучие. Иначе говоря, отсутствует реальное разделение властей, сколько бы ни декларировалось иное. Нашим людям даже не дают узнать, что это такое, и они продолжают ожидать доброго царя-батюшку в лице президента. Призывы к изменению конституции приравнены к экстремизму. Проекты альтернативных конституций — не тема данной статьи, поэтому попытаюсь объяснить по обывательски: разделение властей — это когда гражданин, приехавший в Москву из провинции, может подать в суд на мэра и выиграть дело. Это когда министр внутренних дел уходит в отставку, если замечено, что инспектор дорожной полиции купил себе "мерседес". А если средь бела дня в столицу мирной страны врываются полсотни вооруженных террористов и захватывают концертный зал, то министры внутренних дел, национальной безопасности и обороны садятся в тюрьму за халатное отношение к служебным обязанностям, повлекшее тяжкие последствия, в отставку уходит президент, а партия, приведшая его к власти под лозунгом наведения порядка, самораспускается. Иначе говоря, при реальном разделении властей, общество контролирует контролеров. Нынешняя Конституция такой возможности не дает, поскольку состряпана под определенную личность в определенный момент, и, по сути, является мандатом на всевластие президента — главного чиновника страны, а через него — на всевластие всех чиновников. Открыто заявив о нежелании менять конституцию, Путин В.В. достаточно ясно показал стране, что он есть на самом деле и чьи интересы он блюдет.

А потому, поздравим себя с трехлетием его правления, зашьем карманы, чтоб туда чего не сунули, и будем здоровы.