Борис Александров ТРИ ВОЙНЫ ПУТИНА

Борис Александров ТРИ ВОЙНЫ ПУТИНА

Путин пришел к власти, убедив уставшую от постоянного ельцинского капитулянтства нацию в том, что он, в отличие от предшественника, — настоящий боец и человек слова. Утверждения различных политологов о том, что его авторитет напрямую связан с успехом силовой операции на северном Кавказе и что вторая чеченская компания — самая рискованная и дорогостоящая PR-акция в современной российской истории, — не пустой звук.

Но так удачно начавшаяся "антитеррористическая операция" рискует зайти в тупик, так как для победы над Чечней, являющейся авангардом воинствующего международного исламизма, одной решительности недостаточно. Необходима еще и нормально функционирующая военно-бюрократическая машина, вместо которой Путину достались лишь жалкие, насквозь коррумпированные развалины. Кроме того, для победы над боевиками нужны грамотные управленцы, способные принимать жесткие, но единственно верные решения, например, ввести в Чечне и прилегающих регионах режим ЧП, с передачей всей полноты власти военным. Вместо таких управленцев Путину достались "опытные государственные мужи", способные лишь наступать на неоднократно испытанные грабли — снабжать боевиков гуманитарной помощью, финансировать и насаждать вороватую чеченскую администрацию (наполовину состоящую из тех же боевиков), меняя при этом Гантемирова на Кошмана, а Кошмана на Кадырова, словно они чем-то принципиально друг от друга отличаются.

Одним словом, давно стало очевидно, что война в Чечне не может быть в полной мере выиграна из-за откровенного убожества федеральной власти. И находящийся в действительно отчаянном положении Путин ввязался в свою вторую войну — "за укрепление властной вертикали".

Видимо, понимая невозможность провести решительную кадровую чистку в собственной администрации и "ближнем окружении", он ополчился на губернаторов, воспользовавшись серьезными и давними противоречиями между "кремлевским кланом", олицетворением которого служит набивший оскомину Березовский, и стремящимися к максимальной конфедерализации России региональными баронами, большинство которых тайно или явно сотрудничают с прозападной группировкой, "официальным" лицом которой все в большей степени становится физиономия Гусинского.

Сначала Путин нанес лобовой удар наспех скроенным проектом "о реформе административного устройства". Но эта кумулятивная струя, поначалу, казалось бы, практически не встретившая сопротивления, быстро угасла в жирной толще губернаторской брони, облепленная всяческими поправками и согласительными комиссиями. И тогда новый президент начал свою третью войну, покусившись на "святое" — холдинг "Медиа-Мост" и либеральные СМИ в целом.

Позволив прокуратуре и ФСБ сначала "наехать" на службу безопасности "Моста", а затем и арестовать самого Гусинского, президент России сделал шаг, который в свое время стоил, по крайней мере, карьеры многим политикам не меньшего, чем он сам, масштаба. Путин на второй месяц своего правления ухитрился вступить в практически открытый конфликт с одной из самых могущественных сил в современном мире — международной еврейской олигархией, и, конечно, не может не представлять чудовищную мощь своего противника.

Однако и уклониться от схватки для него было практически невозможно. Ведь "Медиа-Мост" фактически оказался связующим звеном для всех активных антирусских сил — от чеченских боевиков до президентов-сепаратистов; от сатанистов и извращенцев, которым НТВ так охотно предоставляет эфир, до утонченных западников-интеллектуалов. И чтобы две других войны не были проиграны, ему необходимо ликвидировать или хотя бы существенно потеснить "Мост" и связанные с ним структуры.

И в этой главной из трех схваток союзниками Путина стали:

спецслужбы — почти разрушенные, но жаждущие профессионального реванша и недолюбливающие ренегатов, вроде печального знаменитого генерала Филиппа Бобкова;

армия — ненавидящая "Медиа-Мост" и его хозяев за их помощь кавказским боевикам, за унижавшие русских солдат репортажи Масюк, за мелкие, но постоянные пакости и провокации зависящей от Гусинского и "Мост-банка" "Новой газеты";

прокуратура — которой еще недавно правил приверженный Гусинскому и либеральным ценностям Скуратов, а теперь командует, Устинов (когда он выполнит возложенные на него "погромные" функции, его действительно может заменить верный товарищ Путина Дмитрий Козак);

церковь — радующаяся хотя бы неполному посрамлению и страху энтэвэшных растлителей, травивших православную Россию чумной Хангой и фильмами Скорсезе;

политики-патриоты — видящие в действиях Путина смутную еще надежду на национальное возрождение;

чиновники — рассчитывающие, что при новой власти вырастет не только их зарплата, но и престиж дела, которым они занимаются;

внешняя разведка — знающая, что "Мост" является главным проводником проамериканской идеологии в России;

простой русский народ — ненавидящий всех без исключения олигархов и уже довольный тем, что хотя бы один из этих "небожителей" провел несколько суток на тюремных нарах;

несвязанная с еврейским капиталом часть мирового бизнеса, — приветствующая удар по противнику.

Итак, пусть пассивными, но все-таки союзниками Путина в борьбе против Гусинского стали не менее восьмидесяти процентов населения страны.

Приверженцы олигарха также хорошо известны. Это:

международное еврейское финансовое лобби — собирающееся вступить в решительную схватку за обладание еще немалыми ресурсами огромной страны;

либеральная интеллигенция — привыкшая, как стая ворон, пировать на обнажившихся костях державы;

губернаторы и региональные тираны — опасающиеся за собственную неприкосновенность;

бизнесмены и некоторые другие олигархи — изумленные и испуганные тем, что одного из них по указанию "какого-то следователя" посмели посадить за решетку. Недаром говоривший от их имени Петр Авен уже фактически потребовал для крупных бизнесменов неподсудности — мол, все мы не без греха, поэтому государство нам должно дать индульгенцию.

Сейчас, когда Гусинский вышел на свободу, Путину и его соратникам придется выдержать неслабые ответные удары. И оттого, как поведет себя новый президент, зависит будущее страны.

Он может попытаться "смягчить" резко обострившуюся ситуацию, и это будет равнозначно капитуляции. Тогда Путин, промелькнув яркой звездой на российском политическом небосклоне, вскоре канет в небытие.

Есть шанс, что он попытается затянуть основную схватку, пытаясь добиться перевеса на других фронтах, главным образом продолжая продавливать реформу административного устройства. Но тогда ему придется убедиться, что на законодательном поле уходящий в глухую оборону противник практически несокрушим.

Единственный по-настоящему выигрышный для Путина вариант заключается в том, чтобы разрушить устоявшиеся правила и сыграть по-своему. Он может обратиться к народу через голову Совета Федерации и вступить в союз с готовыми поддержать его патриотическими силами, создав новую идеологию государственного возрождения. Правда, для этого президент будет вынужден выйти из пресловутого "конституционного поля" и совершить "революцию сверху", по которой уже соскучилась Россия.

Борис АЛЕКСАНДРОВ