Профессор А.Г.Яковлев ГЛОБАЛЬНЫЙ ЦИНИЗМ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Профессор А.Г.Яковлев ГЛОБАЛЬНЫЙ ЦИНИЗМ

ОДНОЙ ИЗ ГЛАВНЫХ ОСОБЕННОСТЕЙ, а возможно, и причин нынешнего ослабления России, является некая "мозаичность" мышления и мировосприятия подавляющего большинства политиков, ученых, да и простых людей. Непонятно, где и когда наши соотечественники "подцепили" вирус этой самой "мозаики", заставляющий их "вдруг" противоречить своим же собственным дотоле правильным словам и очевидным интересам. Тем более непонятно, как лечить эту странную болезнь. Но описать ее симптомы абсолютно необходимо. Для примера рассмотрим примечательную статью Л.Г.Ионина ("НГ-сценарии", 2000, №2), где "мозаичное" мышление явлено во всей его полноте.

Автор начинает со справедливой критики концепции "многополюсного" или "многополярного" мира, которую называет "утешительной сказкой", поскольку такой мир "выгоден Америке, имеющей дело с разобщенными субъектами международных отношений", то есть выступает формой реализации мира "однополюсного" через "войну всех против всех", выгодную как раз наиболее сильному участнику, в данном случае — США.

Нельзя не согласиться и со следующей оценкой автора: "Все, чему Россия обязана своим весом и значимостью в мировом сообществе, является пережитком советского времени", — разве что заметить на будущее слово "пережиток" и уточнить, что в территориальном отношении Россия обязана все же не советскому времени, а более ранним этапам своей истории.

Но, представляя в традициях поздней советской пропаганды весь ХХ век как арену соперничества двух глобальных проектов: коммунистического и либерально-буржуазного,— автор (уже по новейшей "демократической" моде) торопится заявить, что победу одержал последний — предпочитая "не замечать" ни социалистические страны с их почти полуторамиллиардным населением и быстро растущей комплексной мощью, ни возможного изменения роли России в этом соперничестве. Иными словами, нынешнее положение дел Л.Г.Ионин предпочел абсолютизировать. Но это лишь первый признак "инфицированности" предлагаемого им идеологического продукта.

Далее автор подчеркивает, что теперь Россия "не имеет причин претендовать на ведущую партию в мировом концерте. Ее роль изменилась принципиально, качественно... Достойный ее партнер — чеченский фундаментализм, а не американский гегемонизм". Опять налицо действие "вируса". Так называемый "чеченский фундаментализм" может считаться чеченским лишь по месту своего проявления, представляя собой на деле сложное сплетение внутрироссийских и внешнеполитических факторов. Более того, именно длящийся характер чеченского конфликта, где завязаны интересы различных российских "олигархических" группировок и ряда зарубежных государств, прежде всего США, Великобритании, Турции и Саудовской Аравии, — конфликта, который используют для давления на Россию и ее правительство, не позволяет считать нынешнюю РФ настолько уж ничтожной величиной на мировой арене.

Россия — обладательница немалой доли общемирового сырьевого и экологического ресурсов, стремительное исчерпание которых обусловило предельную унификацию "западных" стран и их агрессивность в отношении остального мира. Кроме того, в наследство России от СССР достались не только сильные позиции на "постсовестком пространстве", но и серьезный военный и научно-технологический потенциал. "Переварить" его в полном объеме Запад не может и даже не пытается. Его цели: что возможно — подчинить, остальное — уничтожить.

Но даже с предельной четкостью обозначив "идеологию либеральных ценностей и прав человека" в качестве "универсального средства" для достижения Западом, и прежде всего США, собственных целей, Л.Г.Ионин снова возвращается к мысли о том, что у России не может быть более достойной, отвечающей ее национально-государственным интересам, задачи, чем задача обрести "свое место под обширным крылом западного универсализма", то есть принять глобальное лицемерие Запада за идейное обоснование собственного прислужничества. Еще бы — ведь "за истекшее десятилетие сама новая Россия не дала миру никаких знаков величия и достоинства, а лишь старательно свидетельствовала о собственном ничтожестве и презрении к себе, к своему историческому существованию". На месте былой советской сверхдержавы "сформировалось нечто второстепенное, не заслуживающее внимания, нечто, без чего мир вполне в силах существовать, не меняя градуса и ритма своей деятельности".

С явным сарказмом автор вещает: "Россия имеет полное право наслаждаться собственной особостью, своей уникальной цивилизацией, своей тысячелетней историей". И уже вполне серьезно продолжает: "Но если она хочет все это продать (или, вернее, продаться?— А.Я.) не заезжим туристам, а сильным мира сего, то должна вычленить из данного набора то общее, что роднит ее с западным миром, и именно это поставить на окошко, на витрину". То есть мы должны, вслед за Л.Г.Иониным, заявить, будто Россия "органически входит (уже входит?— А.Я.) в "северный пояс", который составляют ведущие индустриально развитые демократические нации мира", с которыми ее "сближает демократическая политическая система", а также "общность исповедуемых Россией и западными странами демократических и гуманистических ценностей".

И если автор одновременно считает, будто для чаемого им "стратегического партнерства с Западом" Россия "должна быть сильной", то оно ведет вовсе не к "стратегическому партнерству", а к стратегической конфронтации с Западом. Здесь глобальный, вполне смердяковский, цинизм Л.Г.Ионина обнаруживает неизбежную ограниченность. Ведь он не может не знать, что целью "нового мирового порядка" является установление всевластия "большой семерки" над остальным миром. При этом Россия рассматривается западными, особенно американскими, политиками как часть этого "остального мира", подлежащая первоочередному разрушению и порабощению, а вовсе не в качестве "сильного стратегического партнера" — при любых внутрироссийских эволюциях политической и хозяйственной системы, не говоря уже о господствующей у нас идеологической модели.

Западу, несмотря на все речи о стремлении к международной стабильности, был необходим развал СССР, на который в течение десятилетий были затрачены многие триллионы долларов. И теперь западные гегемонисты на правах победителей выкачивают из России сырье, капиталы, технологии, людей, уничтожая все возможные "точки роста" — и никакая мимикрия "под Запад" здесь не поможет. Даже если мы "поставим на окошко" абсолютно те же "цветы", что красуются на западной витрине, — ничего в отношении Запада к России это не изменит. Ведь не зря Л.Г.Ионин тут же уповает на победу в Чечне, которая необходима "даже вопреки требованиям Европы". Но это "вопреки" распространяется на весь спектр наших отношений с Западом: от военно-космического сотрудничества до закупки голливудских телесериалов.

И попытка автора доказать, будто Запад вынужден всерьез относиться к провозглашенным с его стороны абсолютным "либеральным ценностям" и "правам человека" не выдерживает никакой критики. Вообще, основой глобального цинизма Л.Г.Ионина выступает странное убеждение, будто Запад циничен не до конца, а следовательно, его можно "переиграть на его собственном поле". Это убеждение вызывает сомнения в том, интересовался ли автор тем, насколько ходко идет "абсолютный" товар "прав человека" в незападной части мира, куда входит и Россия. Здесь совсем иные высшие ценности, о чем свидетельствует не только жалкая судьба Салмана Рушди, покусившегося на святыни мусульманской цивилизации, но и выводы американского геополитика С.Хантингтона, считающего неизбежным содержанием XXI века цивилизационное столкновение между Западом и остальным миром.

В условиях разделения мирового сообщества на две неравные части с противоречащими жизненными интересами России вполне по силам играть на международной арене совершенно иную роль, которая не требует с нашей стороны циничного согласия принять западную ложь за абсолютную истину. Именно прямое и точное выражение своих национальных интересов странами так называемого "третьего мира" дает им значительное идейное и нравственное превосходство в борьбе против гегемонии Запада, который неизбежно вынужден прибегать к "двойному стандарту" в деле "защиты прав человека во всем мире" — иначе саморазрушение государств "большой семерки" и их саттелитов стало бы делом нескольких лет.

Это означает, что стратегическое партнерство возможно для России в совершенно ином, незападном направлении. В долгосрочной перспективе в отношениях с Западом у нас будут преобладать стратегия сопротивления, а не равноправного и взаимовыгодного сотрудничества, ибо именно Россия выступает как первая цель главного удара “большой семерки” по остальному миру. И чем последовательнее будет наша страна развивать взаимодействие с этим остальным миром, тем достойнее окажутся ее перспективы достойного и делового взаимодействия с Западом. Но в любом случае такое взаимодействие не достигнет уровня "стратегического партнерства", которое по определению немыслимо между агрессором и жертвой агрессии. Эта геополитическая диспозиция сторон определяется их жизненными интересами, а не пропагандистскими уловками, призванными затушевать реальный смысл этих, по сути, антагонистических интересов.