Реквием по берсальеру

Реквием по берсальеру

Георгий Осипов

4 июля 2013 0

Культура Общество

Рано или поздно это должно было произойти. Уход из жизни старого артиста всё чаще и дольше остается незамеченным, иногда мы узнаем об этом с досадным опозданием.

Никто больше не рассказывает небылиц про "весь Рим" или "весь Париж", якобы высыпавший на улицу, чтобы проводить в последний путь своего кумира.

Количество скорбящих в наше время легко проверить.

Бывает и так - таланты переживают целое поколение былых поклонников. Те, разумеется, не вымирают физически все до единого, но как-то перестают интересоваться дальнейшей судьбой и, тем более, творчеством тех, кому поклонялись в молодости.

Итальянский певец Литтл Тони присоединился к большинству своих коллег 27 мая нынешнего года.

По ряду независящих от него причин он никогда не был популярен в СССР, как, скажем, Челентано, испанец Рафаэль или Джо Дассен.

Музыкальная комедия, где он сыграл самого себя, вышла у нас на экраны с еще большим опозданием, чем "Пусть говорят", сделавшая Рафаэля звездой всесоюзной величины.

Хотя наиболее известный шлягер Литтл Тони был известен, пожалуй, всей стране, но в несколько искаженном виде - в "Кавказской пленнице" его напевает Юрий Никулин, перегоняя баранов товарища Саахова.

Миниатюрный, обаятельный итальянец, чем-то похожий на молодого Романа Карцева, сумел остаться эталоном певца шестидесятых годов, практически не испачкав творческую биографию попытками вписаться в новомодные тенденции поп-музыки, в отличие от более колоритных, но покладистых современников - таких, как упомянутый выше Челентано или Джонни Холлидей.

Поэтому ознакомление с его репертуаром в известной степени соответствует путешествию во времени, когда человек соприкасается с живым прошлым, а не со стилизованными под старину муляжами и зомби подозрительных "байопиков" из жизни стиляг и битников.

Помимо самобытных кавер-версий Муслима Магомаева и Эмиля Горовца, пресловутая "Йе-йе-йе, халли галли" в различных вариантах, подчас весьма неприличных, стала частью городского фольклора.

Ее можно было услышать под гитарный перезвон из недр беседки или под пляжным кустом. Но с годами о ней забыли.

Литтл Тони обращается в ней к приятелю с просьбой передать своей девушке, как он по ней тоскует. Возможно, певец делает это от имени солдата, ведь прокатный фильм не зря назывался "Женщины и берсальеры"

Дети моего поколения еще застали людей "довоенного качества". Иногда эти люди говорили на языке теперь уже позапрошлого века: чечеточник из варьете в Лемберге, авиатор времен Первой мировой, которую называли "империалистической", ударник Юзеф и скрипач Аркаша - оба из ресторанов-миражей, давно растаявших в ядовитом воздухе "грядущего".

Многие обороты их речи казались пугающе устаревшими. Однако из их уст они звучали вполне понятно и естественно. Чувствовался стиль и умение им владеть. Своеобразная грация старого фокусника или дуэлянта.

Подлинный дендизм не страшится старины, поскольку твердое прошлое несоизмеримо ближе к вечности, нежели зыбкое "будущее", и, следовательно, оно обладает большим могуществом и авторитетом.

Литтл Тони, скромно подвизаясь в гастрольных "солянках" и ностальгических ревю, неизменно выглядел хранителем интонации и безукоризненного стиля, который он умудрился сохранить.

В современном исчислении десяток лет равен столетию. Многое забывается в потоке бессмысленных новостей, чем-то жертвуют, симулируя беспамятство, ради сомнительного омоложения.

Литтл Тони бесспорно был младшим классиком Золотого века итальянской и мировой эстрады.

Пока человек жив, его классицизм остается под вопросом, ему угрожают панибратство и уравниловка, жесткая эксплуатация в режиме пошлых и некомпетентных интервью, в конце концов, ему просто тяжело скрывать возрастные проблемы со здоровьем.

Что касается песен, визитной карточкой номер два была для покойного Cuore Matto - неистовое, глупое, смешное сердце.

Теперь это сердце угомонилось.

Простой смертный, подобно любому из нас, Антонио Чьяччи, больше известный как "Малыш Тони", наконец-то обрел в глазах тех, кто понимает, свое маленькое, заслуженное бессмертие.