Анна Серафимова -- Жили-были
Анна Серафимова -- Жили-были
Саранчу уничтожали только за то, что она — саранча. Вшей уничтожали только за то, что они — вши. Тараканов изводили только за то, что они — тараканы. Не щадили и клопов. Только за то, что они — клопы. Хорька, мирно прогуливавшегося вдоль курятника, уничтожили только за то, он хорёк. Не спросив ни у таракана, ни у клопа, ни у хорька каковы их планы и намерения. Не дав возможности исправиться после того, как они накануне покусали, заразили тифом; не спросив, намерен ли хорек возместить вред, причиненный хозяевам курятника задушенными несушками. Просто взяли всех, да и уничтожили! О, есть ли пределы жестокости и нетерпимости?! Немедленно уроки толерантности повсеместно за счёт толерантируемых!
Странное дело, но среди правозащитников (это такие люди, которые отстаивают права и стоят на страже закона), наибольшее количество тех, кто просит и даже требует защитить их от конституции. Просто истерики закатывают: мол, защитите меня от этой проклятой конституции. А ведь конституция — это основной закон. Эти правозащитники требуют бить канделябрами и вешать на фонарях. То есть, призывают без суда и следствия, даже без зловещих "троек", расправляться с теми, кто отстаивает основной закон. Но хоть и "дура лекс", но всё-таки лекс: суров закон, но — закон. А ведь в такого рода требованиях содержится подстрекательство к насильственным действиям и причинению вреда здоровью в отношении тех, кто стоял на защите основного закона — депутатов Верховного совета. Что-то тут не то: то ли правозащитники липовые, то ли…
Поначалу правозащитники, ведя пропагандистскую работу среди населения, нетерпимо относящегося к зуду от укусов и краже кур, увещевали, мол, подумайте сами, клоп-то клопу рознь, вша вше — не товарищ. Зачем же всех грести под одну гребёнку да и щёлкать, когда вычешешь? Иной клоп если и залез в диван, то не по злобе. Может, он просто так там сидит, ничьей крови пить не собирается. Вы на диване, клоп — в диване. Это и есть пример толерантности и мирного сосуществования. Да если он вашей крови и попьёт, что он, вас обескровит? Много ли ему надо, клопу-то? Ему — пропитание, вопрос жизни и смерти. А вам — простой комфорт. Ещё Бог терпел и нам велел.
Просвещаемые хоть и слушали, но несознательно, отвечали, мол, если разведется этой братии, то могут и мелкими укусами извести. Закон перехода количества в качество. Мол, от них болезни и беспокойство, и никакой пользы, ущерб да убыток.
Такой подход поверг гуманных правозащитников, в приступах гуманизма и человеколюбия требующих вешать на фонарях, в шок: только о выгоде думают! Нет, тут уговорами делу правозащиты не поможешь.
Общество защиты животных взяло хорька под свою заботливую длань. Его запрещено не только уничтожать, но и отгонять от мест обитания кур. Во-первых, животное испытывает стресс, когда на него замахиваются палкой или другими предметами. Во-вторых, лишение хорька пропитания ставит под угрозу его жизнь и приравнивается к умышленному убийству.
Защитники прав животных пошли дальше по дороге гуманизма и толерантности и добились рассмотрения вопроса об уравнивании любой формы жизни: и человека, и кошки, и карася, и комара. Со всеми вытекающими. В законодательства всех прогрессивных стран были внесены соответствующие поправки. И отныне за расправу над хорьком обвиняемому грозил тюремный срок. Никому не позволено безнаказанно убивать таракана, лишать жизни вошь или гниду. Переаттестация стран, претендующих на вхождение в мировой союз гуманистов, шла по критериям соблюдения уравненности любой жизни. Если адвокат, представляющий интересы блохи, жаловался, что его подзащитная терпит недоброжелательное отношение и опасается за свою жизнь, то на страну, где такое безобразие имело место, накладывали санкции.
Хорьки, распознав, что отныне им ничего не грозит, уже и не бегали по лесам в поисках пропитания, не гонялись за куропатками, которые тоже имели право на жизнь и охоту до неё. Они шли в курятник, харчевались там. А потом прогулочным шагом возвращались обратно. Со временем они решили переселиться со всем разросшимся семейством непосредственно к источнику питания — к курам. А поскольку такой сытый и малоподвижный образ жизни способствует ожирению, и хорьки стали страдать одышкой, то защитники прав на здоровую жизнь обязали владельцев курятников, по чьей вине заболевали хорьки, обеспечить тех ветеринарной помощью.
Разводить кур стало не только невыгодно, но и небезопасно: мало того, что курятины куроводам не доставалось вообще, да ещё наведывались комиссии по обследованию условий проживания хорьков и накладывали штрафы, если вес хорьков свидетельствовал о недоедании (кур на всех хорьков не хватало). Также следовали санкции, если хорьки страдали от ожирения: получается, им не обеспечивали здорового образа жизни.
Когда люди, которых вынуждали во имя толерантности сожительствовать с паразитирующей и хищной братией, доведённые до отчаяния зудом, болезнями, голодом, интересовались, а как же могут жить в подобных условиях сами правозащитники, когда нельзя паразита и хищника не то, что прибить, но и отогнать, узнали, что сами диктующие всем: как, с кем, во имя чего и кого жить, живут по совсем другим законам и нормам в оазисах, надежно защищенных силовыми и санэпидемическими службами от любого рода паразитов.