Глава 15. Жизнь за пределами «Я»

Глава 15. Жизнь за пределами «Я»

«Жизнь наиболее остро чувствует тот,

кто балансирует над пропастью Смерти»

(из дневника)

Вне зависимости от того, кем человек называет себя — верующим или атеистом — в глубине души он верит в то, что там, за последним ударом сердца, продолжается жизнь, не прекращающаяся ни на мгновение после физического разложения тела. Крайне тяжело думать о том, что с обратной стороны финишной ленточки не написано слово «Старт», что там нет ничего, что жизнь, какой бы она ни была, существует только здесь и больше нигде.

В тайниках сознания человек время от времени рисует немыслимые страдания в пламени Ада и блаженства Рая, умноженные на исполнение всех несбывшихся желаний в качестве награды за пройденный путь. И то, и другое люди представляют себе довольно отчетливо, отталкиваясь от уже имеющегося опыта и по аналогии с черными или светлыми днями из прожитой жизни.

Без особого труда человек в состоянии вообразить всё, что угодно, но только не то, с чем ещё никогда не приходилось сталкиваться. Трудно объяснить, что такое любовь, тому, кто не умеет любить. Теоретически он тебя, может быть, и поймет или, по крайней мере, сделает вид, что понял. Однако как только ты отвернешься, — через секунду рассмеется в спину, выразительно покрутив пальцем возле виска.

Нетрудно понять, что такое двухмерное или трехмерное пространство, представить и то, и другое — проще простого. Однако попробуй задуматься над тем, как выглядит четырехмерное или пятимерное пространство и уже через пару минут мозговые извилины расплавятся, словно воск. Представить себе, что это такое, и не свихнуться могут только те, кто там побывал.

Человек способен нарисовать в воображении Рай, может напрячься и придумать, как выглядит Ад, но только не абсолютное ничего, с которым он никогда не сталкивался. Даже когда человек спит глубоким сном, теряет сознание или находится в коме, его мозг продолжает работать. Чтобы достоверно рассказать о смерти, необходимо пережить её и вернуться обратно в тело, что само по себе уже невозможно. По крайней мере, в то тело, которое у тебя до этого было. Те, кто испытали состояние клинической смерти, только приблизились к роковой черте, но смерть как таковую они не узнали, потому что были живы и продолжали жить во время остановки сердца и прекращения дыхания. Их состояние оценивалось как критическое и порой внешне напоминало смерть, но вместе с тем это всё ещё была жизнь, и то, что они описывают в своих воспоминаниях, является описанием состояния жизни, а не состояния по ту сторону бытия.

Несмотря на изобилие умных книг, на армии священников и толпы ученых, вопрос: «Что там?»— по-прежнему остается открытым для большинства из тех, кому ещё не наскучило думать. Как и много тысяч лет назад, на вышеназванный вопрос по-прежнему существует два варианта ответа.

Ответ первый — самый простой. Homo sapiens ничем не лучше других представителей животного мира. Они рождаются, живут и умирают подобно другим млекопитающим. Всё чрезвычайно ясно, до предела понятно, и нечего строить иллюзии.

Согласись, довольно непривычно звучат рассуждения о том, что существует потусторонняя жизнь у кошек, собак, канареек или у любимого хомяка, который, потешно надув щеки, жует в данный момент листик капусты. Более того: тот, кто утверждает, что у животных имеется нечто, что мы называем душой, имеет реальный шанс, в лучшем случае, быть осмеянным окружающими, если, конечно же, его не сочтут форменным идиотом и не побегут вызывать санитаров с носилками.

Люди, с аппетитом жующие свинину на обед, совершенно не задумываются о том, куда конкретно они отправили добродушного хрюшу — в Рай или в Ад, и кого конкретно потерял местный свинарник в лице съедаемого Пятачка. (Кстати, когда свиньям удается полакомиться человечиной, они также не задаются подобными вопросами).

Человек разумный спокойно убивает и употребляет в пищу живые существа, совершенно не беспокоясь о том, что у них вдруг может оказаться какая-то там душа, что они также, как люди, умеют радоваться, грустить и всякое тому подобное. Человек убежден, что ничего похожего у других представителей животного мира нет и быть не может. А если вдруг у Пятачка окажется ещё одна жизнь, так это, в принципе, к лучшему — съедим его ещё раз. Так думают люди.

Никому из них не хочется думать о том, что если ни у кого из живущих существ нет иной жизни, кроме той, которая им уже однажды дана, то почему для людей должно быть сделано исключение? Ведь не бывает такого, чтобы все живые существа жили по одним законам природы, а человек — по другим.

Однако, невзирая на доводы разума, люди упрямо толкают себя на вершину мироздания, настойчиво утверждая, что именно человек, а не весело виляющий хвостом Шарик из соседнего подъезда, создан «по образу и подобию». Только у людей есть душа, только люди умеют думать — у всех остальных живых существ это дело заменяют рефлексы. Условные и безусловные, как утверждал дедушка Павлов. Цивилизация имеет место быть опять-таки исключительно у людей, и только человек имеет право на загробную жизнь. Складывается впечатление, что Вселенная создана исключительно для того, чтобы прислуживать человеку. Если бы инопланетяне послушали homo sapiens со стороны, то наверняка бы решили, что у граждан планеты Земля натуральная манечка и им в натуре не хватает айболитов в белых халатах. (Кстати, а не поэтому ли всех праведников и апостолов рисуют, как правило, в белом?)

Как бы там ни было, но первый вариант ответа редко кого устраивает. За исключением угрюмых пессимистов и, как ни странно, очень сильных людей. Обычно умирать не хочет никто. Все хотят жить вечно. Продолжительность жизни в две тысячи лет или в миллион никого не устраивает. Людям нужна именно Вечность. На меньшее никто не согласен. Потому-то второй вариант ответа людям нравится намного больше, ибо во втором варианте человек не умирает, а переходит из одного состояния в другое. Умирает и распадается только тело — душа живет вечно.

Правда, как именно живет душа после того, как расстанется с телом — до конца не понятно. Великие, пытаясь внести ясность, окончательно запутали данный вопрос. Мнений столько, что у неискушенного человека голова идет кругом. Невесть откуда появившиеся представители всевозможных религиозных концессий в погоне за истиной (а чаще всего — за кошельками потенциальных прихожан) активно тянут к себе, убеждая среднестатистических граждан, что их вера — единственно правильная, а всё остальное — ересь и чушь. Впрочем, то же самое можно услышать и через дорогу напротив, в любой другой церкви.

Обыватели в шоке — куда бежать? В какие двери ломиться? На этом свете пугают тюрьмой, а кто в тюрьме — карцером, на том — немыслимыми страданиями в пламени Ада. Неудивительно, что в такой обстановке редко встретишь человека с уравновешенной нервной системой. Всю жизнь ищешь мудрецов, а постоянно встречаешь дебилов и психопатов.

Вопрос веры — ключевой вопрос в жизни каждого человека. От того, какой им будет сделан выбор, напрямую зависит и то, какая именно модель жизни будет отработана на его совершенно конкретной судьбе. Более того — сделанный выбор формирует не только собственное будущее, но и будущее потомков, ведь последствия выбора автоматически отражаются на всех тех, кто придет в мир следом за ними.

Иногда целые поколения вынуждены тяжело расплачиваться за необдуманный кем-то поступок или неверно сделанный шаг. Зерна ненависти, посеянные на Ближнем Востоке несколько тысячелетий назад, заставляют и сегодня арабов и евреев убивать друг друга. Убивать несмотря на то, что по крови они являются родственниками: и у тех, и у других один и тот же праотец — Авраам. Яркий пример того, как локальный семейный конфликт может со временем перерасти в затяжную бойню, затягивающую в водоворот распрей всё новые племена и народы.

В обыденной жизни люди крайне легкомысленно относятся к вопросам веры или неверия (что, в свою очередь, также является разновидностью веры, построенной на принципах отрицания). Они выбирают ту религию, которая им удобнее, подобно тому, как покупатели выбирают обувь в универсаме. Отражает ли она свет Истины или нет — вопрос десятый. Главное, чтобы костюмчик сидел. Чтобы было модно, престижно и помогало в быту или в карьере. Впрочем, даже на таком примитивном уровне люди, именующие себя разумными, думают редко. Чаще всего они записываются во всевозможные церкви, партии и общества, повинуясь исключительно стадному чувству — «Все побежали, и я побежал». Куда? Зачем? И главное — во имя чего? Если такие вопросы и возникают, то ответы на них обязательно даст тот, кто возвышается на трибуне над всеми. Простые, понятные, доступные. Он знает ответы на любые вопросы, потому что там, наверху, он обязан их знать.

Чтобы человек всерьез задумался над тем, что его в действительности ждет за чертой и в своих поисках приблизился к Истине, обязательно должно произойти нечто такое, что могло бы послужить толчком для более глубокого осмысления бытия. Отвлеченные, абстрактные размышления от «нечего делать» не дают ни малейшего результата, превращаясь в обычное академически-тошнотворное словоблудие.

О Боге может говорить только тот, кто физически его ощутил. Рассказать о небытии может только тот, кто там побывал. Однако тот, кто вспомнил прошлые жизни и увидел будущее, не станет говорить об этом толпе. У каждого свой собственный путь к постижению Истины, и каждый обязан пройти его сам.

Спекуляция на духовности, попытки извлечь прибыль из духовных поисков ищущих, коммерциализация собственных откровений, если таковые и открылись на определенном этапе пути, неминуемо приводят к деградации и внутреннему обнищанию. Велик соблазн объявить себя пророком или отцом нации. Обычно никто не задумывается над тем, к чему приведет путь алчности и гордыни, и что может произойти Завтра, если Сегодня сулит неслыханные материальные выгоды и власть, которая влечет к себе, словно наркотик.

Человек не такое существо, чтобы он ни с того ни с сего бросил то, к чему стремится подавляющее большинство влюбленных в золото homo sapiens и ломанулся куда-нибудь в монастырь с перспективой быть распятым блюстителями закона на дешевом, но добротно сбитом кресте. Повторяю — в жизни должно произойти нечто, что заставит человека кардинально изменить свое отношение к миру. Что это будет? Внезапная утрата близкого человека, тяжелая болезнь, потеря свободы? Что? Этот толчок, как последняя капля воды, переполнившая годами заполнявшуюся чашу, может быть как явным, так и совершенно незаметным для посторонних глаз. Человек может измениться в мгновение ока, однако это вовсе не означает, что его изменило именно то событие, после которого произошла перемена. Оно явилось всего лишь последней точкой, за которой результат происходящего внутри человека стал видимым для окружающих.

Как правило, в повседневной жизни человек концентрирует внимание исключительно на внешней стороне жизни. Это понятно — для того, чтобы выжить, необходимо считаться с окружающим миром и каждый раз выбирать наиболее приемлемую модель поведения во взаимодействии с ним. Вместе с тем, для того, чтобы сделать верные выводы, а вслед за ними и наиболее правильный шаг, людям зачастую хронически не хватает времени на то, чтобы осмыслить и проанализировать всё, что успело накопиться в извилинах мозга. Может быть, это и звучит несколько странно, но тюремные камеры и монастыри — идеальные места для раздумий и переработки информации, хотя и не следует сбрасывать со счетов тот малоприятный факт, что мозги большинства затворников не выдерживают психической нагрузки. Почему-то не любят говорить о том, что полная изоляция от внешнего мира на протяжении длительного промежутка времени приносит определенную пользу только сильным и подготовленным людям. Для всех же остальных подобные опыты заканчиваются весьма плачевно. Особенно это касается тех случаев, когда человек не по своей воле оказался в изоляции, и у него нет возможности прекратить испытание.

Об отрицательных сторонах вынужденной изоляции в местах «не столь отдаленных» мы уже не раз говорили. Поговорим теперь о тех немногих положительных аспектах, которые возникают, когда человек остается наедине с собой. Как бы там ни было, но мозг продолжает работать, и подобно тому, как для всего организма необходима пища, так и для полноценной работы и дальнейшего развития серое вещество внутри головы нуждается в пище, правда несколько иного рода, чем та, которую потребляет желудок.

Сытый человек, никогда не испытывавший чувства голода, не поймет, что значит голод, хотя и покивает сочувственно головой. Ему не понять, что между истинным голодом и чувством голода, возникшим в результате запланированной (а не вынужденной) голодовки и во время всевозможных диет, существует огромная разница. Это на уровне желудка. Ещё тяжелее человеку со стороны вообразить себе то, что происходит с мозгом, очутившимся в информационном вакууме.

На начальном этапе, когда извне прекращается информационный поток (если быть более точным — он сокращается, так как органы чувств продолжают работать и постоянно передают в мозг импульсы, свидетельствующие об изменениях в окружающем мире), складывается впечатление, будто бы с головы свалилась, внезапно растворившись в пространстве, огромная тяжесть. Думать становится легче, мыслительная деятельность протекает быстрее. Многие деловые люди, внезапно вырванные из привычных условий жизни и сидевшие со мной в одной камере, говорили одно и то же с некоторой долей удивления в голосе: «Я впервые выспался за многие годы»! И это при том, что они спали, не снимая одежды, на вонючих деревянных досках, а не в теплой постели на шелковых простынях!

Это происходит вследствие простой причины — мозг отдыхает и сознание становится более ясным. Как правило, люди на воле отдыхать не умеют. Вернее, они думают, что отдыхают, хотя на самом-то деле к реальному отдыху, приносящему пользу организму, их отдых не имеет ни малейшего отношения.

В первый месяц заключения мозг, перерабатывавший на воле огромные объемы информации, действительно отдыхает, невзирая на то, что сотрудники правоохранительных органов, «создавая условия», пытаются всячески навязать арестанту побольше отрицательных эмоций, чтобы его сознание заклинило исключительно на негативе и подследственного было легче сломать во время очередного допроса или, как они любят говорить, — «беседы».

По окончании периода, который мы условно назвали периодом «отдыха», мозг вновь включается на прием больших информационных потоков, к получению которых он привык на протяжении довольно-таки длительного периода времени, предшествующего отдыху. И вот здесь-то и происходит самое интересное — мозг готов принимать огромные объемы информации, но её нет. Наступает период информационного голода и, чтобы загрузить мозг, сознание переключается с внешнего на внутренний мир, на обработку ранее поступившей, но доселе невостребованной информации. На этом этапе человек как бы заново открывает себя. Постепенно он начинает осознавать, что та Вселенная, которая находится за пределами тела, ничуть не больше той бездны, которая находится в нем самом.

Человеческий организм совершенен, хотя люди почему-то предпочитают утверждать обратное. (Очевидно для того, чтобы таким образом оправдать свои собственные недостатки.) Когда у человека в силу каких-либо причин выходят из строя одни органы чувств — с удвоенной силой включаются в работу другие. К примеру, у потерявшего зрение обостряется слух и другие органы чувств.

Когда человек внезапно теряет свободу и оказывается за решеткой, у него обостряется интуиция, появляется некое шестое чувство, при помощи которого он получает информацию о событиях, происходящих во внешнем мире, и нередко приходится сталкиваться с парадоксом — сидящий в заточении намного лучше осведомлен о том, что происходит на воле, чем тот, кто свободен и находится в гуще событий. Заключенные не понимают и не задумываются над тем, почему это происходит именно так, но то, что многие из них физически ощущают то, что испытывают их родные, находящиеся далеко за пределами тюремных стен, — неоспоримый факт. Постепенно к попавшему за решетку приходит понимание (пусть даже и на примитивном уровне) общеизвестного факта — видимый мир всего лишь ничтожно малая часть необъятного и прекрасного мира, в котором каждому из нас суждено прожить жизнь.

…В тюремной камере нет телефона. Нет возможности позвонить влиятельным друзьям, родственникам или просто знакомым, чтобы попросить о помощи или разумно скорректировать действия тех, кто уже помогает. Подследственных сознательно прячут подальше от внешнего мира, дабы они не могли «воспрепятствовать установлению истины по делу», как написано в постановлении прокурора. У заключенных нет денег, которые дают определенную власть в материальном мире и ощущение, пусть чаще всего и иллюзорное, но свободы. Имя, даже если арестанта назвали в честь всемирно известного прадеда, за решеткой ровным счетом ничего не значит.

Сидеть в тюрьме и надеяться на помощь извне — полезно для психики, но надеяться только на помощь с воли — величайшая глупость. В тюремной камере можно рассчитывать исключительно на себя и на те, порой труднообъяснимые при помощи логических доводов разума силы, которые таятся как внутри нас, так и вне.

Трудно встретить арестанта, который не читал в заключении религиозной литературы или, на худой конец, не поинтересовался бы — а что там, собственно, написано? На свободе по этому поводу думают примерно так: раз арестант попросил передать ему в камеру Библию, то наверняка он стал на путь исправления и раскаивается в содеянном. Пусть не полностью, а хотя бы частично. Подобной точки зрения придерживается и тюремное начальство, разрешающее передавать заключенным книги религиозного содержания. К тому же верующими управлять проще. Они более послушны и не такие буйные, как их сокамерники — атеисты.

Однако истинная причина интереса к религии, как правило, имеет мало общего с раскаянием как таковым. Наблюдая за тем, как заключенные читают Библию, я невольно вспоминаю анекдот о Мойше, который развешивал белье и сорвался с балкона. Летит вниз с десятого этажа и перепугано шепчет: «Господи, если я только останусь жив, клянусь — брошу пить, курить, перестану жене изменять, тещу буду мамой называть, получку — всю, до копейки, стану домой приносить, буду усердно молиться и все Твои заповеди соблюдать…» Тут Мойша цепляется за дерево, ветки отбрасывают его в сторону и он приземляется на кучу песка. Полежал минуту, другую. Пошевелил рукой, затем ногой, приподнялся — как будто бы цел и ничего не сломано. Мойша неторопливо отряхнулся, посмотрел вверх и задумчиво выдохнул: «Секунды три летел, а столько всякой х…ни в голову влезло!».

Я думаю, что глубоко верующими людьми, которых то или иное религиозное течение интересует как путь, становятся не более одного процента заключенных. Процентов двадцать листают религиозные книги от нечего делать, убивая таким образом скучное тюремное время. Все остальные преследуют, пусть не всегда осознанно, но абсолютно конкретную цель.

Сквозь материю и видимое пространство протекают мощные потоки энергии, чья власть несоизмеримо выше тех сил, которые властвуют на земле. Власть этих потоков не имеет границ. Те виды сил, с которыми мы сталкиваемся в повседневной жизни, легко объяснимы, они примитивны по механизму воздействия и в реальности являются всего лишь слабым отражением высших космических сил.

Человек в состоянии быть проводником могущественных потоков энергии и направлять их в нужное ему русло. Овладение высшим знанием дает человеку фантастическую силу и власть, при помощи которых он может добиться поставленной цели. Для него не составит труда заставить работать на себя других заключенных или выбраться на свободу. Со стороны складывается впечатление, словно перед нами счастливчик, родившийся под удачной звездой, которому отчего-то невероятно везет. (Собственно говоря, подобное происходит и в тех случаях, когда человек попадает в ситуацию, при которой невольно пропускает сквозь себя потоки энергии, однако, когда это делается осознанно, — сила и влияние значительно выше, а удача не так изменчива, как в неконтролируемых случаях).

В суровых условиях тюремного быта люди интуитивно и, чаще всего, совершенно неосознанно тянутся к высшим знаниям, к неведомой для них, но физически ощутимой силе, потому как это единственное, на что они могут рассчитывать.

Для неподготовленного человека медитативная практика представляется не иначе, как сложная и запутанная система, окутанная дымкой мистики и пугающая разнообразием духовных упражнений, входящих в нее. Отчасти это верно, но только отчасти. В действительности самые, казалось бы, запутанные и изощренные системы являются невероятно простыми и ясными. Самое главное в них — сделать правильно первый шаг (на который из-за кажущейся легкости начинающие не обращают пристального внимания). Все последующие шаги и виртуозная, воистину ошеломляющая техника мастеров являются всего лишь упражнениями, направленными на усовершенствование самого первого шага.

Мне приходилось сталкиваться с теми, кто практиковал медитацию за тюремной решеткой. Юстас, к примеру, выполнял простейшие упражнения, однако они были доведены до совершенства. Другой заключенный, вместе с которым мы оказались в одной клетке на Лукьяновке, практиковал чрезвычайно сложную технику, но в силу того, что упражнения выполнялись некачественно и, я бы сказал, — грязно, эффект был несравнимо ниже, чем у Юстаса в камере предварительного заключения. Однако, несмотря на некачественно выполняемые упражнения, уровень его психического здоровья был значительно выше, чем у других заключенных.

Согласно статистике, люди, попавшие в экстремальные ситуации (а нахождение в тюрьме является одной из таковых), значительно чаще практикуют медитативные упражнения, чем те, кто живет сытой жизнью на воле. Впрочем, что удивительного? Их подталкивает к этому сама жизнь, банальное желание выжить, несмотря ни на что.

К сожалению, в неволе крайне редко встречаются умственно полноценные и здравомыслящие homo sapiens, а те немногие, с признаками мыслительной деятельности, с кем приходится временами сталкиваться в коридорах тюрьмы, редко когда занимаются духовной практикой на профессиональном уровне. Обычно заключенные не выполняют сложные упражнения, ограничиваясь молитвой, погружаясь в неё неосознанно, стихийно концентрируя внимание на произносимых мысленно или вслух словах.

На протяжении всей человеческой истории молитва по-прежнему является наиболее доступным и действенным медитативным упражнением для людей с разным уровнем подготовки. Молитва — это не только возношение ума и сердца к Богу, как принято говорить. Молитва способствует очищению сознания от тяжелых, отрицательно заряженных мыслей. Многим она придает силы. Для многих она становится первой ступенью Пути.

Чем меньше камера — тем легче практиковать медитативные упражнения, потому как чем меньшее количество людей тебя окружает — тем меньше сил приходится тратить на взаимодействие с окружающим миром (за исключением тех случаев, когда для нейтрализации невесть откуда появившегося в камере дегенерата приходится тратить значительно больше внутренней энергии, чем на десяток бродяг с ярко выраженным уголовным прошлым).

Время от времени тюремщики в качестве наказания бросают заключенного в одиночку. Казалось бы, ну какое это наказание? Никто на мозги не капает, за исключением разве что самих тюремщиков. Живи себе спокойненько, отдыхай, не опасаясь, что подосланный провокатор натравит на тебя сокамерников, обкуренных травкой.

Однако не всё так просто, как может показаться на первый взгляд. Как выяснилось, очень многие люди физически не выносят одиночества. Сидя в большой камере, они бесконечно ноют, видя причину всех своих бед и несчастий исключительно в сокамерниках, которые их окружают. Однако стоит им оказаться в одиночке, как уже на вторые сутки они начинают биться головой о стену и просят перевести их обратно, туда, где над ними издевались и где им было невыносимо. Они согласны терпеть любое соседство, лишь бы не остаться наедине с самими собой. Не правда ли — странно? Как всё-таки интересно устроены люди…

Разница между неподготовленным человеком и тем, кто уже идет по Пути, состоит, прежде всего, в том, как они воспринимают испытания, с которыми приходится сталкиваться. Неподготовленные люди всегда рассматривают их не иначе, как черную полосу в жизни. Чем слабее человек, тем громче он начинает ныть — мол, «удача отвернулась», и впадает в депрессию, тем самым ещё больше осложняя ситуацию, в которой оказался, а к какому финалу приводят депрессивные состояния, известно всем. Как правило, это — самоубийство, тяжелое психическое заболевание или судорожные попытки выйти из штопора при помощи алкоголя и наркотиков, приводящих к медленному самоуничтожению организма, что по сути является тем же самоубийством, но только растянутым во времени. Такой вариант обычно выбирают трусливые homo sapiens, не способные на более-менее решительные поступки.

Жизнь как отдельно взятого человека, так и человечества в целом не может протекать в тепличных условиях, без борьбы и без экстремальных ситуаций. Это необходимые требования для полноценного существования как отдельных людей, так и целых народов. Любые испытания, будь то испытание одиночеством, воздержанием или молчанием, — не более чем упражнения, только более высокого порядка, чем те, к которым мы уже успели привыкнуть, направленные на то, чтобы закалить человека и сделать его более устойчивым в вихре жизненных бурь. Как испытания, а не как неудачи, воспринимает здравомыслящий человек трудности, возникшие на пути, четко и ясно осознавая, что все преграды, какими бы они ни были, существуют исключительно для того, чтобы их преодолевать, а не для того, чтобы о них разбиваться.

Испытание молчанием несколько необычно для людей в силу того, что человек — невероятно болтливое существо. Вне зависимости от того, надо это или не надо, — молотит языком круглые сутки. Даже во сне умудряется что-то сказать. Заставить человека заткнуться, особенно в те минуты, когда это жизненно необходимо (например, во время допроса), — занятие неблагодарное и, прямо скажем, трудновыполнимое. Пока не выговорится — не успокоится. Чем умело и пользуются опера.

Тот, кто хотя бы раз побывал в экстремальной ситуации и продолжал идти к намеченной цели, даже когда уже не оставалось никаких сил, знает, что с любым сказанным словом из организма уходит энергия, и чем больше говоришь — тем больше теряешь сил. Это хорошо известно врачам, поэтому они запрещают тяжелобольным пациентам долго разговаривать с родственниками, пришедшими их навестить.

Умение накапливать энергию во время безмолвной медитации и контролировать её потерю во время ведения разговора — чрезвычайно ценное качество, над которым работали и работают все, кто идет по пути к совершенству. Так, Махатма Ганди уделял внимание не только ежедневным медитативным упражнениям, но и полностью погружался в молчание на один день в неделю. Это помогало ему восстанавливать силы и в тюрьме, и во время изнурительной борьбы за независимость Индии.

О том, что Ганди — один из духовных учителей нашего времени, известно каждому маломальски образованному человеку, но только в тюрьме я по-настоящему понял смысл его слов и осознал, что в действительности означает принцип непротивления злу. Учение Ганди ценно ещё и тем, что оно применимо на практике, когда необходимо вначале нейтрализовать, а затем путем подавления уничтожить противника, чья внешняя и видимая сила многократно превышает твою. Используя уроки Махатмы Ганди, горстка безоружных людей в состоянии эффективно противостоять тоталитарному режиму, опирающемуся исключительно на грубую физическую силу и страх.

Если Бог за нас, то кто против нас? Ну и что, что за спиной стоящих у власти хорошо вооруженная и обученная армия? Влияние и власть в материальном мире изменчивы и иллюзорны. Между тюремной камерой и постом главы государства расстояние менее чем в один шаг… Находясь за решеткой, Ганди впервые сформулировал основы учения, всколыхнувшего не только Индию, но и весь мир.

…Я открываю глаза и возвращаюсь с берегов Ганга на тюремные нары. Я вернулся с прогулки и отдохнул в то время, как мои сокамерники не выходили из клетки. Они живут, вернее, думают, что живут, затравленно слоняясь по камере. Как я уже писал, большинство заключенных круглые сутки висит на нарах. По-моему, единственное, о чем они жалеют, так это о том, что не могут спать двадцать четыре часа в сутки, и им приходится время от времени просыпаться, чтобы поесть, сходить на парашу и постоять лицом к стене во время очередного обыска.

Сон — удивительное состояние, при котором тело спит, а сознание отправляется в путешествие, переносясь в иные времена и пространства. Во сне нет тюремщиков, нет нар и нет стен, опутанных сетью колючей проволоки. Только безграничное чувство свободы, легкость полета и, может быть, слабое ощущение прохладного ветра. Иногда, просыпаясь, не можешь понять: в чем больше реальности и что именно является сном — тюремная камера или тот мир, откуда ты вернулся несколько мгновений назад.

Большинство заключенных живет сегодняшним днем. Им глубоко плевать на то, что с ними будет через полчаса, не говоря уже о том, что ждет за чертой Жизни и Смерти. Для таких арестантов сон — единственная связь с миром за пределами «Я». Наиболее ярко это проявляется у тех, чья жизнь висит на волоске — они видят будущее настолько отчетливо, что начинают панически бояться погружения в сон. Они не в состоянии понять, что в действительности видят во сне, но, слушая их рассказы, начинаешь понимать, как готовят человека к физической смерти и переходу в иные мира.

Кто-то уже находится там. Другим, подведя к открытой двери и вернув обратно, показали, что ждет их по ту сторону бытия. Третьи увидели продолжение своей жизни в том виде, в каком бы она была, если бы они не совершили роковой шаг, резко изменивший течение их судьбы. Четвертые разговаривают с мертвыми, которые приходят к ним в снах…

Странные чувства испытываешь, сидя рядом со здоровым человеком, как принято говорить — в расцвете сил, который в данный момент ест, пьет, спит, радуется какой-то мелочи, а ты сидишь рядом с ним и видишь, что он скоро уйдет, и невольно начинаешь по-иному оценивать свой собственный путь.

Люди во все времена стремились узнать, что их ждет в будущем, но мало кто задумывается над тем, что видеть и знать — страшное и тяжелое бремя. Иногда лучше быть слепым и глухим. Так легче ходить по земле. Так проще жить.

Крайне редко встречаются те, которые понимают, к чему они прикоснулись во время медитации или сна, чаще всего увиденное стремятся поскорее стереть с холста памяти. Людям свойственно не думать над тем, что им малопонятно и что вызывает неприятные, тревожные чувства. Они по-прежнему верят исключительно в то, что могут пощупать руками, всё остальное воспринимают не иначе, как чушь.

Им показывают выход, но они не хотят видеть его.

Им предлагают помощь, но они упрямо отказываются от неё, наивно полагая, что те, кто остался на свободе, обязательно помогут, не отвернутся и не скажут, вздохнув с облегчением: «Теперь есть козел отпущения, на которого всё можно списать». Люди предпочитают смотреть на мир сквозь розовые очки и жестоко страдают, когда придуманные ими иллюзии в реальной жизни оказываются именно тем, чем они и являются на самом-то деле — легкой дымкой, растаявшей над линией горизонта.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.