ТРАДИЦИЯ И МЕЧТА (Вместо введения)

ТРАДИЦИЯ И МЕЧТА

(Вместо введения)

Американского инженера и изобретателя, выходца из Люксембурга Хьюго Гернсбека за его долгую жизнь посетила не одна светлая идея, будучи страстным популяризатором достижений науки и техники, он еще в 1908 году начал издавать «Модерн электрикс», первый в мире журнал радио, в следующем году написал первую книгу по радиотрансляции. Двумя годами позже вышел в свет НФ роман Гернсбека, название которого было столь же неудачно, как и литературное содержание, — «Ральф 124С41+». Однако художественная беспомощность частично искупалась неожиданно точными и смелыми догадками: в своем романе Гернсбек описал телефот (объемное цветное телевидение), орбитальный город-спутник, синтетические материалы (кто в те годы думал о химии полимеров?), радиолокацию, управление погодой, жидкие удобрения, гидропонику, проигрыватель, гипнопедию… Но не популяризаторская и не писательская деятельность обессмертила имя Гернсбека, по крайней мере в Америке. Славу принесла одна-единственная идея, осенившая предприимчивого американца в середине 20-х годов. И реализованная весной 1926-го…

Хьюго Гернсбек имея еще «одну, но пламенную страсть»: он часами мог читать-перечитывать романы, написанные Эдгаром По? Жюлем Верном, Гербертом Уэллсом. И когда ему показалось, что неплохо бы создать специальный журнал, в котором печатать только такого рода произведения, он еще не знал, что дает рождение новому жанру. Ведь именно с апрельского номера журнала «Эмейзинг сториз» («Удивительные истории») за 1926 год ведется «официальный» отсчет истории научной фантастики в США. Отсчет этот условен и обусловлен скорее традицией. Фантастическая литература существовала в Америке задолго до середины 20-х годов нашего века, да и роль Гернсбека в рождении ее современной ипостаси, научной фантастики, сильно преувеличена. Однако легенда об «отце-основателе» осталась.

Точно так же не представлял себе «отец» американской фантастики, что изобретенный им неуклюжий термин «scientifiction» (буквально «научно-беллетристика»; Гернсбек понимал под этим «увлекательное сочинение того типа, что писали Берн, Уэллс и По, то есть роман, существенно использующий научные данные и футуристические прогнозы») приживется, трансформируется в «science fiction» и спустя несколько десятилетий станет понятен десяткам миллионов читателей во многих странах мира.

В своем развитии американская научная фантастика XX века прошла несколько этапов — сложных и бурных. В наши цели не входит давать им исчерпывающую характеристику — поэтому лишь кратко очертим ее временные границы.

Эпоха «пульп-продукций» (по названию дешевых журнальчиков 20-х годов, где по преимуществу и печаталась НФ литература той поры) сменилась в предвоенные годы «эпохой Джона Кэмпбелла», долгое время (с 1938 по 1971 г.) возглавлявшего ведущий научно-фантастический журнал «Эстаундинг сайнс фикшн» (впоследствии «Аналог»), Кэмпбелл открывал таланты десятками, среди его «открытий» достаточно назвать известных у нас А. Азимова, Р. Хайнлайна, Л. Дель Рея, Т. Старджона, А. Ван Вогта, Л. Спрэг де Кэмпа, К. Саймака, С. М. Корнблата.

Пройдя сквозь горнило второй мировой войны и последовавшие за ней годы «бомбы», маккартизма и «войны холодной», американская фантастика повзрослела и посерьезнела, превратившись в трибуну зачастую резко «антиамериканских» выступлений, И в 50-е годы наступил подлинный ее «золотой век». К названным выше писателям (следует добавить еще А. Бестера, Ф. Лейбера, Г. Каттнера) присоединились П. Андерсон, Д. Блиш, Ф. Пол, X. Клемент, Р. Шекли, Ф. Дик, Ф. Херберт, Ф. X. Фармер. И отдельно ото всех взошла, пожалуй, самая яркая звезда — Рэя Брэдбери. В Англии наследники великих — Уэллса, Хаксли — в основном печатались в американских издательствах и журналах, и вскоре произведения А. Кларка, Д. Уиндэма, Э. Ф. Расселла и Д. Кристофера полюбились заокеанским любителям НФ.

В течение последующих лет ситуация установилась окончательно: быстро прогрессирующий «вундеркинд» превратился в солидного, уважаемого члена литературной семьи, обладающего всеми правами и обязанностями литературного гражданства. Изменилось и отношение к жанру на книжном рынке: бывший изгой стал желанным гостем в респектабельных издательствах. В атмосфере непрерывного роста тиражей и количества названий, доверия читателей и похвал критиков мало кто заметил первые симптомы надвигавшейся грозы. Гром грянул для многих неожиданно, и произошло это в середине 60-х годов.

Тому было несколько причин, вот некоторые из них. Двусмысленным и взрывоопасным было положение science fiction в ею же созданном «гетто» (так метко окрестили ситуацию сами писатели-фантасты). Случилось так, что молодой литературе неоткуда было ждать помощи и поддержки, все приходилось создавать самой: авторов, большинство которых были вчерашними энтузиастами-читателями, критиков, менеджеров-«толкачей», издательства, периодику… Со временем это привело к кастовости, отгороженности от остального литературного мира. Критика тоже была «доморощенной», точнее, ее не было вовсе. А взаимозахваливание, отсутствие чувства меры в оценках и трезвого взгляда со стороны ни к чему хорошему привести не могли.

Превратился в гигантский водопад и поток макулатуры. Творения гернсбековской поры шедеврами никак не назовешь, но грубый ярлык «халтура» им тоже не подходит: в те времена на фантастике еще трудно было нажиться, и масса низкосортной продукции была обязана своим появлением скорее графоманам и неучам-дилетантам, нежели холодным ремесленникам. А вот к середине 60-х коммерческие поделки грозили буквально затопить научную фантастику.

Еще одна существенная трансформация, которую нетрудно было заметить, — это аполитичность, бегство от действительности сменившие боевитость и задор «ершистой» социальной фантастики 40–50-х… и наконец, последнее: смена поколений, которая не минула мир англоязычной фантастики…

Таковы были причины надвигавшейся «грозы», а к рассказу о самих событиях и изменениях в мире фантастики последнего десятилетия мы сейчас и приступаем. Но для этого следует покинуть на время Американский континент и посмотреть, что же происходило на берегах Ла-Манша, в Англии.

Англия — одна из несомненных претенденток на право называться «великой научно-фантастической державой». Достаточно простого перечисления имен, чтобы убедиться, сколь сильна была в английской литературе «фантастическая» традиция.

Великие социальные утописты Томас Мор и Френсис Бэкон, автор одного из первых «путешествий на Луну» Френсис Годвин, создательница «Франкенштейна» Мэри Шелли и романисты-«готики» — Хью Уолпол, Вильям Бекфорд и Мэтью Льюис. Известный своими научно-фантастическими романами Артур Конан-Дойль и блистательная плеяда сказочников — от Льюиса Кэрролла до Джона Толкина… Три гиганта НФ литературы начала XX века — Герберт Уэллс, Олдос Хаксли и Олаф Стэплдон (о последнем авторе у нас мало писали, но у себя на родине он справедливо считается подлинным классиком жанра). Наконец, видные современные прозаики, отдававшие дань и фантастике — И. Во, У. Голдинг, К. Эмис, К. Уилсон, Э. Берджесс, Д. Б. Пристли, Д. Лессинг, Г. Грин, Л. Даррелл, А. Силлитоу. (Этот ряд неполон. Кроме того, идейные позиции авторов весьма различны).

Традиция и мечта — так определил соотношение английской и американской литератур XX века известный исследователь-марксист Уолтер Аллен. Удачное сравнение, оно применимо и к миру научной фантастики. Бурно развивавшаяся американская фантастика не могла похвастать таким исключительным наследием (хотя в ее активе и были имена По, Бирса, Марка Твена и других) и вынуждена была рассчитывать лишь на национальный «пионерский» дух. В Англии же всегда существовала традиция рассматривать фантастику как органическую часть всего литературного процесса. Вероятно, это различие во многом предопределило события, о которых пойдет речь.

В 40–50-е годы английская science fiction немногим отличалась от американской: тесно связанная с ней единым книжным рынком и общими периодическими изданиями, она была вынуждена подчиняться тем же критериям, которые были выработаны в американских журналах сначала Гернсбеком, а затем Кэмпбеллом. «Космополитизм» на поверку оказался палкой о двух концах: заокеанские журналы и издательства, как магнит, притягивали молодых британских авторов, заставляя их искать успеха вдали от родных пенат — как в смысле географическом, так и в смысле забвения национальной художественной традиции.

К середине 60-х годов успехи гигантов, Уэллса, Хаксли и других, подернулись седою дымкой старины; из научной фантастики надолго ушли Кларк, Кристофер и Расселл, и навсегда — вплоть до своей смерти в 1969 году — один из старейших писателей Д. Уиндэм. В мире британской научной фантастики образовался «интеллектуальный вакуум», и все чаще прилагательное «англоязычная» стало подменяться словом «американская».

Не мудрено потому, что противоречия, о которых мы только что говорили, с большей силой отразились на британской фантастике. Она оказалась тем «слабым звеном», с которым связывается революция в жанре, известная ныне под именем «Новой волны»…