Строгие юноши
Строгие юноши
Наступает, и настало время, когда право быть несерьезным придется отстаивать. Когда за двусмысленность придется отвечать. Старый коктейль - совки стебки - выпит. Прошло даже похмелье. В новом времени «душа обязана трудиться» будет воспринимается как призыв на работу
Б.!
Еще точнее: б., б., б.!..
Ненавижу тех, кто обожает миддл-класс. То есть себя, ибо сам его пестовал и ублажал, и вот ныне класс завоевал страну, и потерпите абзаца четыре до ответа - какую.
Б.! - я не ругаюсь, я вою.
Б.! - все помеченное знаком усредненности, нормы, есть лютая тоска, и отнюдь не Пуччини (да и норма - не Беллини). Основное правило в театре жизни - "Больше!", как справедливо заметил гуру постиндустриальной эры Джон Перри Барлоу. "Больше, б.!", - если еще раз устремиться к точности.
Энтропия, стремление к среднему - удел покойников. Жизнь буйна и левиафански избыточна, ей необходима полярность, второй и третий смысл, за которыми - бездна. Отсутствие дна так пугает домашних резонеров, благоразумных слабаков. Тех, кто боится признать, что противоположность истины тоже истинна, что "Бога нет" столь же серьезно и важно, как и "Бог есть". Всех этих нелюбопытных недоучек, никогда не открывавших Канта, а если и открывавших, то не воспринимавших "Критику чистого разума" в банальном, прикладном к своей жизни смысле…
Так вот, все это - и миддл-класс, и Канта, и Барлоу, и блядей - я поминаю лишь затем, что номер этот журнала прочитаете не раньше марта 2004 года, когда президентом России перевыберут Путина.
Глупости вроде угроз демократии мне (надеюсь, и вам) не интересны. Ход истории - да.
Путина перевыберут (уже перевыбрали), потому что те, кого вконец измотала неустойчивость, нестабильность, двусмысленность, нашли форму объединения и волеизъявления. Слабаки прикрылись царьградским щитом. Они же там талдычат про имперский путь. Еще б: империя вечна после крушения, но про крушение можно и забыть.
Я непонятно говорю, да?
Тогда еще раз: в России завершается эпоха, начавшаяся при ветшающем Брежневе. Заканчивается параллельное существование отчаянных циников и трусливых любителей правил, седоков на трех стульях - и сторонников однозначности табуретки. Вторые победили. Эпоха, когда единственным способом выжить было одновременно утверждать и обгаживать взаимоисключающие противоположности - завершена.
Завершается время, адекватной формой которого в личной жизни была ирония, в публичной - стеб, в искусстве - постмодернизм. Досыпался песок, из которого дозволялось лепить любого горбатого.
Проигравшие интересны разве что историку: кого привлекут постаревшие фрики? Победители не интересны и подавно: они - пресловутый "устойчивый балласт", он же средний класс, надежный и тупой, как мешки с песком в трюме.
Однако новое время - еще как интересно. Хотя бы тем, что в нем обязан появиться нравственный mainstream. Отклонение от потока будет восприниматься именно как отклонение: не преступление, но и не норма. Принципы будут существовать не только для обозначения позиции, но и для их отстаивания (право на истину - о, это всерьез, в отличие от права на мнение!). Право быть вне нормы придется отстаивать, порою ценой жизни, без чего бытие вне нормы теряет всякую цену и, следовательно, смысл. Игры в слова будут подразумевать ответственность по типу игры в русскую рулетку. Секс и чувства перестанут быть разъединенными - по крайней мере, на уровне массового сознания. Релятивизм заменится проповедью. Основательность будет в почете. Костюм в 14 лет, незамутненность любви. Очищающие душу страдания (без иронии), труд во имя общественного блага, любовь к Отчизне, осознание миссии. Уважение к предмету и скепсис к брэнду. Как на Monarchy Ball в Лондоне: мужчина либо в смокинге, либо в военной форме (на шотландском офицере допустим килт, но не юбка).
Начинается эпоха новой (термин Льва Лурье) серьезности, строгих юношей и положительных девушек.
Однако эти новые юноши и девушки симпатичнее постаревших стебков, ибо новая консервативность, со всей ее заботой о бедных, сексуальной контрреволюцией и нравственной реставрацией будет свидетельствовать о витальности общества куда вернее, чем коктейль из перепихона и потребления. Жизнь - всегда изменение устройства жизни.
Новая серьезность, новая строгость, новая моральность - единственно возможный принцип, чтобы не переживать, затаившись, новое имперское время, а жить в нем. В том числе и чтобы всерьез жить несерьезно. Однозначности времени нельзя противопоставлять стеб. Но можно - собственную однозначность.
Это время, в которое хорошо заниматься образованием, философией, историей, квантовой физикой, модернизацией земледелия, читать книги и их писать. И верить в наличие высоких идеалов. Вскрывать пороки и бороться с ними. И не скалиться при слове «мораль». И заканчивать личный вой.
Повторяю: это время не достанется ни победителям, ни побежденным. Новые времена существуют для тех, кто не имеет за спиной ни опыта, ни ошибок тех, кто готовил их приход. Какое новое время для никогда не позволявших себе ничего, кроме мечты о «порядке»! Не ведающих, что в том и порядок, чтобы позволять, отвечая, - а за такое неведение надо откручиваться башку, как предмет лишний. Какое новое время для тех, кто позволял себе все и губил соблазнившихся! Им надо откручивать яйца, как предмет опасный.
Однако и те, и другие могут утешаться тем, что среди добродетелей Нового Времени будет, безусловно, и почтение к старости.